Невский проспект в этот день не бурлил, как в дни февраля. По широкой, ровной, торцовой дороге проезжали извозчики, катили таксомоторы, громыхали трамваи. По тротуарам текли потоки людей. Как и обычно, торговали многие магазины, звенела музыка в кинематографах, были открыты театры, переполнены кафе. Ребята остановились у полуоткрытого окна ресторана «Европа», с наслаждением принюхались и вопросительно посмотрели на Царя. В ресторане гремела музыка, вкусно пахло чем-то жареным.
Обескураженный Царь молчал — сражаться оказывалось не с кем.
А величайшая из всех революций все же началась. Но так скрытно от посторонних, что образцовым порядком и тишиной днем двадцать четвертого октября на центральных улицах Петрограда были обмануты не только ребята из Скобского дворца. Были обмануть! многие и даже Временное правительство.
— Обмишулился ты, Царь, — с упреком бросил Типке Спирька Орел.
Царь продолжал молчать.
Мимо по тротуару проходили офицеры и чиновники. Торопливо шагали студенты, какая-то барыня вела на блестящей цепочке огромного породистого пса.
Ребята прошли еще несколько кварталов. Напрасно Царь озирался по сторонам. Нигде из винтовок не стреляли. Не трещали пулеметы и не кричали «ура». Куда же подевались красногвардейцы? Неужели сидят в засаде и выжидают?
— Пошли домой, — предложил Спирька, у которого уже промокли ноги.
— Пошли, — пробурчал Царь, не глядя на ребят.
Гужееды и несколько скобарей со Спирькой во главе ушли вперед. Возле Царя медленно брели Копейка, Ванюшка, Цветок и Купчик. И тут пытливый, острый взгляд Царя увидел то, на что никто из ребят не обратил внимания. На Невском появились патрули вооруженных солдат и рабочих. Они не стреляли и никого не задерживали, но шли твердым, уверенным шагом, молчаливые и суровые, очевидно имея определенное задание.
Прошел один патруль... другой... третий...
У Царя не осталось никакого сомнения. Восстание началось.
— Р-ребята! — заговорил Царь сразу осипшим голосом, указывая на проходивших мимо красногвардейцев. — Наши! Идут сражаться.
Все, кто находились с Царем, воспрянули духом.
В этот день вооруженные отряды и патрули красногвардейцев, солдат и матросов действовали по заранее разработанному Военно-революционным комитетом плану, утвержденному Лениным. Но действия их пока были тайными.
Царь с ребятами находились возле Казанского собора, когда рядом остановился патруль. Командовал им бородатый солдат в рваной шинели, с винтовкой за плечами.
— Антип! — вдруг радостно воскликнул он, узнав Царя. — Корешок! Чего ты тут шляешься?
Перед Царем стоял его однополчанин Прокофий, с которым они вместе лежали в лазарете, а потом приходили и чайную «Огонек».
После короткого, делового разговора Прокофий дал Типке адрес и приказал:
— Мчись немедленно к нашим. На Каменноостровский, к товарищу Вахромееву... такой он рыжий, очкастый, в пиджаке. Доложишь, что так и так... находимся на Невском, а закрепиться в намеченном пункте не можем... Охраняется он сильным отрядом юнкеров. Будем здесь ожидать приказа, если обстановка не прояснится.
— П-пошли, — приказал, в свою очередь, ребятам Царь.
— Куда? — в один голос спросили скобари, сгрудившись возле Царя. Догонять ушедших они не стали.
— На П-петроградскую. Боевое р-ре-волюционное задание!
Больше никто ничего не спрашивал.
На остановке ребята атаковали переполненный трамвай. Цветок и Копейка уцепились сзади за резиновую кишку, а Царь с Ванюшкой и Купчиком повисли на подножке. Поскрипывая на крутых поворотах и непрерывно звеня, трамвай повез их на Петроградскую сторону. Мелькали огни на улицах. Продолжал моросить дождь.
Быстро проехали они по Университетской набережной. Снова пересекли Неву, но уже по Тучкову мосту, и попали на Каменноостровский проспект. Разыскать районный штаб восстания оказалось нетрудно. Возле двухэтажного купеческого особняка, где помещался районный комитет партии большевиков, дежурили вооруженные красногвардейцы. Сюда то и дело подъезжали на мотоциклах связные. На панели толпились солдаты, рабочие...
Дежурный штаба, моложавый рабочий в кепке и в кожаной куртке, с потухшей папиросой в зубах внимательно выслушал Царя.
— Спасибо, товарищ! Подкрепление сейчас высылаю.
Дежурный хотел еще что-то сказать, но его окружили солдаты, красногвардейцы, на столе затрещал телефон.
Царь, с завистью поглядев на вооруженных красногвардейцев, вернулся к своим. Ребята нетерпеливо ждали на улице, у подъезда.
— Приказ выполнен, — сообщил Царь. — Объявляю каждому из вас благодарность.
Все остались довольны.
И тут к скобарям подошла группа мальчишек во главе с... Алешкой.
— Как вы сюда попали? — удивился Алешка, здороваясь.
На рукаве его ватной куртки, подпоясанной солдатским ремнем, краснела повязка.
— В-выполняем р-революционное поручение, — важно разъяснил Царь. — А в-вы?..
— Мы тоже... — отметил Алешка. И то, что у него на рукаве краснела повязка, свидетельствовало о каких-то заданиях, которые ребята выполняли.
— Далече отсюда живешь? — поинтересовался Ванюшка, здороваясь.
— Тут близко... на Малой Вульфовой улице.
Ребята с Петроградской стороны тоже не спали, в этом наглядно убедились ребята с Васильевского острова.
Получив какое-то задание от красногвардейцев, Алешка со своими друзьями умчался.
— Ну как, братва, домой? — спросил Царь своих единомышленников.
После короткого совещания ребята снова прицепились к первому встречному трамваю и покатили обратно, домой. За какой-нибудь час, пока они ездили на Петроградскую сторону, на улицах прибавилось людей. Вооруженные красногвардейцы уже охраняли подступы к Тучкову мосту, стояли у огромного подъезда биржи. Окраины Васильевского острова стали похожи на огромный вооруженный лагерь, так много было людей в рабочей одежде, с винтовками за плечами.
В многочисленных окнах каменной громады Скобского дворца светились тусклые огоньки. У ворот и подъездов толпился народ. Уже знали, что началось восстание, и ждали вестей. Ребятам тоже не хотелось расходиться.
— Отдохнем чуток — и снова на Невский, — предложил Царь, жалея, что вернулся домой.
Ребята согласились. Все вместе зашли к Царю.
Дома на столе его ждала записка Максимова.
«Антип! — писал Максимов. — Ты мне очень нужен. Не в службу, а в дружбу сходи, пожалуйста, к Акиму. Адрес ты его знаешь. Скажи, чтобы, если сможет, зашел или позвонил мне в Смольный, комната № 117».
— Пошли? — спросил Царь.
— Пошли, — сказали его друзья.
Когда Царь вместе с Серегой, Ванюшкой. Цветком и Купчиком, выполнив поручение Максимова, вышли на чужую улицу, был уже поздний вечер.
В кармане гимнастерки Царя лежала записка от Акима. Сам дядя Аким заболел. Схватил его приступ малярии.
— В С-смольный? — предложил Царь, вопросительно глядя на своих спутников.
