Как оказалось, свояк, узнав вчера от Лельки, что Захара убили, обзвонил его близких друзей – Кольку, Гошу и Тимоху, и они все вместе отправились в пивную «Вареный рак», чтобы помянуть безвременно покинувшего этот бренный мир приятеля.
– Гения в последний путь провожаем! Какой талант, гады, приморили! – прослезился Колька после шестой кружки пива.
– Еще не провожаем, – возразил Тимо-ха. – Вот хоронить будем, тогда и проводим.
– Все равно, – смахнул слезу Колька. – И главное – в какой момент! Только человеку счастье улыбнулось!
– Какое это счастье? – заинтересовался свояк.
Колька округлил глаза.
– Деньжищи! – свистящим шепотом поведал он. – Ух, какие деньжищи! Только Захар об этом никому не велел говорить. Да теперь уж все равно, говори не говори. А ведь обещал и мне деньжат подкинуть, чтобы баньку на даче срубить. И что? Ни Захарки, ни баньки, и даже раков вареных нет, чтобы закусить.
Колька обреченно повесил голову.
– Да ты таранкой заешь, – сочувственно сунул ему сухую рыбешку Гоша. – Мне Захар тоже на что-то такое намекал. Говорил: «Вот деньгами разживусь – новое ружье тебе подарю». Хороший был человек.
В общем, из всех разговоров, свояк извлек следующую информацию, впрочем, кое-что было известно и ему самому.
До перестройки Захар работал на ижевском оружейном заводе и вечно носился с идеей изобрести самый потрясающий в мире автомат, такой, чтоб заткнуть за пояс самого Калашникова. Руководство и коллеги относились к этой мечте весьма скептически, рацпредложения Захара увязали в бюрократической волоките, а сам он работал в сборочном цеху без всякой надежды на продвижение по службе. Несколько лет назад, когда рабочим завода вместо денег стали платить зарплату чехлами и футлярами для охотничьих ружей, Захар ушел с завода, завел на дачном участке небольшую пасеку, начал продавать мед, и ему вполне хватало на жизнь. Всю свою нерастраченную энергию Захар направил на изобретение сверхоружия.
Необходимые ему детали он, за соответствующее количество водки, вытачивал с помощью старых друзей на оружейном заводе. Компоненты для патронов тоже доставались оттуда, и в конце концов под большим секретом Захар продемонстрировал Кольке свой новый автомат. Колька, как и большинство жителей Ижевска, разбиравшийся в оружии, немедленно оценил выдающиеся качества изобретения Захара. Помимо почти невероятных для оружия такого веса и класса боевых характеристик, автомат мог стрелять из-под воды и даже в том случае, если его ствол был забит землей или песком.
Прямо в лесу, вдосталь настрелявшись, Захар и Колька обмыли новинку, и Колька поинтересовался, что Захар собирается делать с изобретенным им оружием.
– Продам, – сказал Захар. – И продам очень дорого.
– Куда? – усмехнулся Колька. – На завод?
– Я что, спятил, по-твоему? – возмутился Захар. – Все русские изобретатели беднее церковных крыс. А сейчас вообще кранты. Изобрети я хоть новый истребитель-невидимку, все равно в конце концов без штанов ходить буду. Ну уж нет, за свой автомат я возьму настоящую цену.
– Кому же ты его продашь? – спросил патриотичный Колька. – Неужто проклятым капиталистам?
– А хоть Ирландской республиканской армии, – хмуро ответил Захар. – Пусть себе католиков отстреливают.
– Кажется, они отстреливают протестантов, – усомнился Колька.
– Может, и протестантов, хрен их разберет, – отмахнулся Захар. – Главное, русских они не трогают.
– А как же ты до этих ирландцев-то доберешься? – удивился Колька. – У тебя ведь даже загранпаспорта нет. Да и денег на билет не наскребешь.
– Про ирландцев я так, для примера, сказал, – объяснил Захар. – Есть у меня один знакомый из Москвы. Он и пообещал меня вывести на нужных людей. Скоро ко мне один тип приедет, чтобы посмотреть оружие в действии.
– А что за тип? – спросил Колька. – Наш или импортный?
– Да вроде импортный, – ответил Захар. – Только, смотри у меня, держи рот на замке. Даже спьяну об этом не вякни.
– Положись на меня, кореш! Могила! – торжественно поднес палец к губам Колька.
Лелькин пересказ разговора со свояком окончательно убедил меня в том, что догадка об оружии оказалась верной.
– А ты не обратила внимание, было у Захара с собой что-либо, напоминающее автомат? – спросила я.
– Нет, – покачала головой Лелька. – В этом я точно уверена. У него и был-то один этот чемодан, да и тот он при мне распаковывал. Автомат все-таки не пуговица, его не так легко спрятать.
– Тогда скорее всего он продал документацию на автомат, – предположила я.
– А зачем тогда его убивать? – удивилась Лелька.
– По двум причинам, – сказала я. – Во-первых, чтобы забрать обратно деньги, выплаченные за чертежи, а во-вторых, чтобы быть уверенным в том, что Захар не продаст автомат еще кому-нибудь.
– Звучит правдоподобно, – согласилась Лелька. – И что ты теперь собираешься делать?
– Для начала я намерена поехать в ресторан «Харакири» и узнать, бывал ли там Захар, и если бывал, то с кем.
– А откуда ты знаешь про этот ресторан? – удивилась Лелька.
– Помнишь, у Захара из кармана торчал уголок карточки? – сказала я. – Это была карточка нового японского ресторана «Харакири».
Кстати, у тебя не найдется какой-нибудь фотографии Захара? Я бы показала ее официантам.
– Откуда? – удивилась Лелька. – Я его почти не знала.
– Слушай! А нарисовать его ты не сможешь? – сообразила я. – Ты ведь вроде неплохо рисовала портреты.
– Попробую, – сказала Лелька. – Жаль, что у меня лекции, а то бы я с тобой поехала.
– Ничего, я тебе все расскажу, – утешила я подругу.
Пока Лелька, покусывая карандаш, трудилась над портретом, я принялась размышлять о том, какие трудности поджидают меня в ресторане «Харакири». Имея некоторое представление о специфике характера японцев, я сильно сомневалась в том, что мне удастся получить у них нужную информацию. Следовало найти какой-нибудь особенный подход к работникам, а еще лучше – к хозяину ресторана.
Благодаря широкой известности моего третьего бывшего мужа и огромному количеству его учеников, среди которых можно было встретить как членов правительства или сотрудников военной разведки, так и скромных работников торговли, адвокатов, нотариусов и кинологов, я обладала довольно обширными возможностями для получения разного рода информации. Я знала, что у Саши были какие-то связи в редакции журнала «Япония сегодня», еще какие-то японские знакомства, но Саша в данный момент кого-то тренировал непонятно где, и добраться до него было невозможно.
Полистав записную книжку, я остановила свой выбор на Леше Фурунжеве, давнем Сашином ученике и фанате рукопашного боя Шоу-Дао. В свое время Лешу настолько увлекли философия и психотехники даосизма, что он по горячке решил стать китаеведом и даже окончил отделение китайского языка в Институте Азии и Африки. К моменту получения диплома Леша успел убедиться, что далеко не все китайцы даосы, а уж о философии Шоу-Дао они вообще не имеют понятия, но тем не менее, он был доволен, поскольку благодаря знанию китайского языка и общительному характеру ему удалось близко познакомиться с наглухо закрытой для посторонних бурной и таинственной жизнью китайской общины.
Решив, что Япония и Китай – это нечто достаточно близкое, по крайней мере в понимании русского человека, я набрала Лешин номер.
– У меня к тебе несколько специфический вопрос как к китаеведу, – поздоровавшись, сообщила я. – Тебе известно что-нибудь о недавно открывшемся японском ресторане «Харакири»?
Леша засмеялся.
– Вообще-то на твоем месте я не стал бы называть японским ресторан, в котором хозяин армянин, а официанты и повара – китайцы, – заметил он.
