опасны для общества!
– Невероятно, – сказал Гандасеги, прослушав пленку до конца. – Неизвестная девица с полным комплектом шпионской техники записывает на магнитофон беседу Муньоса и Иррибаррена. Ты знаешь, кто она такая?
– Понятия не имею, – ответил Варела. – Я знаю только, что кто-то позвонил Хосе и предложил ему купить документацию на автомат. Сейчас я подозреваю, что это могла сделать эта женщина, хотя и непонятно с какой целью.
– Мне известно, что ее зовут Ирина Волкова, – задумчиво произнес Гандасеги. – Адела привела ее в «Каса де брухос» несколько дней назад. По-моему, Адела говорила, что она пишет книги или что-то в этом роде, но у писателей обычно не бывает прослушивающей аппаратуры такого класса.
– Мы легко можем все выяснить, – сказал Уго. – Надо просто пойти в подвал и допросить их.
– Ну вот! – прошептал Луис. – Дождалась. Пора сматываться отсюда, пока нас не начали искать.
В душе я была готова согласиться с ним, но мне мешало какое-то дурацкое упрямство.
– Сад большой, – сказала я. – Мы найдем укромное местечко и дождемся, пока приедут Муньос и Иррибаррен, а потом посмотрим, что произойдет.
– Ты случайно не испытываешь тяги к самоубийству? – сердито спросил колумбиец.
– Все будет в порядке, – заверила его я. – У меня такое предчувствие.
– Я не верю в предчувствия, – пробормотал Луис, пробираясь вслед за мной в сад.
– Какого черта ты выпустил их, не спросив у меня разрешения? – разорвал тишину вопль гайанского дипломата. – У тебя в голове мозги или твои дурацкие магические зелья? Ты понимаешь, что сначала должен быть спросить у меня разрешения?
– Я так и хотел, дон Басилио, клянусь вам, – каялся Эусебио. – Но они взяли в заложники Луизу и грозились убить ее, если я не буду делать то, что они велят.
– Луиза – это его девушка? – поинтересовался Уго.
– Луиза – это паук-птицеед, – язвительно сказал Гандасеги.
– Паук-птицеед? – не поверил Варела. – Это что, один из тех, которых ты сажал на меня?
– Ну да, – шмыгнул носом Чепо. – Их зовут Луиза и Орфей. Но ведь помогло же! Ты вылечился!
– Вылечиться-то я вылечился, – прорычал Уго. – Только после твоего лечения, как только я ложусь в постель с женщиной, мне повсюду пауки мерещатся. Уж лучше бы я остался импотентом!
– Так это пустяки! – обрадовался Эусебио. – Это называется «наваждение». Я тебе за один сеанс его сниму. В таких случаях используется ритуал «теткунанду» с игуаной, вараном и пестрым петухом. Задаром сделаю!
– Нет уж, хватит с меня зоопарка, – отмахнулся Варела. – Не хватало еще, чтобы мне игуаны по ночам снились.
– Вы не могли бы на время отвлечься от сексуальных проблем? – вмешался Басилио. – Надо срочно обыскать территорию «Каса де брухос». Может быть, они еще тут?
– Позвать охрану? – услужливо предложил Чепо.
– Нет, – возразил дипломат. – Чем меньше людей будет вовлечено во все это, тем лучше. Нам ни к чему лишние свидетельства. Справимся своими силами…
– Надо спрятаться получше, – прошептал Луис.
– Давай, как только они уйдут, заберемся обратно в подвал, – предложила я. – Там-то уж нас искать точно не будут.
– А если нас там кто-нибудь случайно запрет? – спросил колумбиец.
– Не запрет, – сказала я. – Чего ради запирать пустой подвал?
– Вроде уходят, – прошептал Луис. – Надо торопиться, а то они могут включить в саду дополнительное освещение.
Ночь была безлунной, а я была без очков и, естественно, ничего толком не видела. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я споткнулась о бордюрный камень и со всего маху шмякнулась на землю, выпустив из рук банку с паучихой.
Неожиданно Луис издал душераздирающий вопль и, подпрыгивая на месте, как ненормальный, рванул рубаху на груди так, что пуговицы посыпались с нее, как семена из лопнувшего сухого стручка акации.
В этот момент зажглись прожектора, залив ослепительным светом мускулистую грудь колумбийца с нежно прильнувшей к ней Луизой.
– А-ааа! – заорал Луис, судорожным движением руки стряхивая паучиху на землю.
– Луиза! – заорал Эусебио, бросаясь к упавшему в траву любимому насекомому.
– Стоять на месте! – заорал Варела. – Буду стрелять без предупреждения!
– Не стрелять в моем доме! – заорал Гандасеги. – Мне не нужны трупы в моем саду!
Я поднялась с земли и отряхнулась. Похоже, я ушибла коленку и содрала кожу на локте.
Луис еще некоторое время дрожал, клацая от ужаса зубами и продолжая конвульсивно стряхивать с себя воображаемых пауков. Наконец он убедился, что Луиза ему больше не угрожает, и обрел способность вновь уделять внимание окружающему миру. Этот мир ничем его не порадовал. Оскалившись в отвратительной улыбке, киллер Медельинского картеля целился в него из пистолета.
– Луиза! Дорогая! Слава богу, ты не пострадала! – воскликнул Эусебио.
Он посадил паучиху себе на предплечье и внимательно изучал ее лапки и хелицеры.
– Похоже, здесь все больные, – покачал головой Уго. – Один чокнутый арахнофил, другой чокнутый арахнофоб.
– Отведи их в сала де ритос, – сказал Басилио.
– Вы слышали? А ну пошевеливайтесь! – взмахнул пистолетом Варела.
Луис, казалось, не понимал, что происходит. Он тупо смотрел перед собой слегка расфокусированным взглядом умственно отсталого. Я подумала, что стресс от чересчур интимного общения с Луизой оказался слишком сильным для колумбийского полицейского. Меня терзало чувство вины.
– Эй ты! Я к тебе обращаюсь! – прикрикнул на него Уго.
Колумбиец не реагировал, продолжая так же тупо смотреть перед собой. Тут Уго сделал ошибку, приблизившись к нему почти вплотную. Удар Луиса был молниеносным, как бросок кобры. Пистолет вылетел из руки Варелы и, описав в свете прожекторов широкую дугу, плюхнулся в бассейн.
Скрипнув зубами от ярости, Уго нанес ответный удар. Сцепившись, как пара питбулей на ринге, противники покатились по земле.
– Какой кошмар! – пробормотала я.
Хотя мне было приятно, что мой возлюбленный неплохо владеет рукопашным боем, я боялась, что подготовленный не хуже Луиса Варела по горячке ему что-нибудь сломает или внесет нежелательные исправления в классические черты его лица.
Похоже, гайанский дипломат тоже не был поклонником боя без правил. Неожиданно он выхватил из кармана небольшой никелированный пистолет и, прежде чем я успела сообразить, что происходит, Басилио выстрелил Луису в спину.
Тело колумбийца обмякло, Уго легко отшвырнул его в сторону и, чертыхаясь, вскочил на ноги.
Я онемела от ужаса и горя. Луис был прав.
Вся моя затея с самого начала была совершенно дурацкой. Я и только я была виновата в его смерти.
С душераздирающим воплем я плюхнулась на колени около Луиса, пытаясь обнаружить у него признаки жизни.
– Сеньора Волкова, успокойтесь! – недовольно сказал дипломат. – Зачем так кричать? Я просто вкатил ему дозу снотворного. Поспит пару часов и будет как новенький. Или вы хотели, чтобы эти двое тут поубивали друг друга?
– Снотворное? – тупо переспросила я. – Ваш пистолет был заряжен капсулами со снотворным?
– Я дипломат, а не киллер, – с достоинством произнес Гандасеги. – А вот кто вы такая, нам еще предстоит выяснить.
Я нащупала сонную артерию Луиса. Пульс был нормальным и ровным. Когда колумбиец тихонько захрапел, я окончательно успокоилась, если вообще можно было успокоиться в ситуации, в которой мы оказались.
