поступила правильно. Если бы я не сожгла бумаги, вы бы сейчас поубивали друг друга, лишь бы завладеть автоматом, а потом из него начали бы убивать ваших соотечественников. Это изобретение не принесло счастья Захару, да и человечеству от нового оружия один только вред. Вспомните хотя бы атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. Говорят, вирус СПИДа тоже был создан американцами в качестве биологического оружия, а потом случайно его вынесли за стены лаборатории. Лучше бы Захар изобрел что- нибудь действительно полезное, вроде самовыжимающейся швабры для мытья полов.
– Швабры для мытья полов? – тупо переспросил Гандасеги, уставившись на меня с раскрытым ртом.
Его голова продолжала мелко трястись.
– Знаете, что такое женщина? – неожиданно спросил Уго.
Гайанский дипломат вопросительно посмотрел на него.
– Это бесполезное приложение ко влагалищу, – объяснил Варела.
– Я бы сказал: вредоносное, – поправил его Басилио.
– Ну это вы зря, – возразила я. Муньос схватился за голову.
– Уго был прав. Надо было прикончить ее с самого начала! – простонал он.
– Да ладно, успокойтесь, – пожал плечами Иррибаррен. – Слишком много народу охотилось за этим изобретением. Может, оно и к лучшему. Просто забудем, что этот автомат существовал, и будем жить так, как раньше. В конце концов никому из нас не приходится нищенствовать.
– Я мог бы уйти в отставку и жить на ренту, – тоскливо сказал гайанский дипломат. – Я бы уехал из этой безумной холодной России в спокойную стабильную страну с теплым тропическим климатом.
– Я тоже об этом мечтаю, – посочувствовала ему я. – Все равно автомат бы вам не достался. Скорее всего в драке бумаги порвали бы на мелкие кусочки. Да бог с ним, с автоматом. Давайте лучше подумаем о том, кто спрятал документы в статую Каридад дель Кобре. Это и есть убийца.
– Это не я! – воскликнул Гандасеги. – Будь у меня эти документы, разве я стал бы обещать за них Уго Вареле полмиллиона долларов!
– Может, Уго их там спрятал? – спросил Муньос.
– Чего ради? – фыркнул Варела. – Будь у меня эти бумаги, я бы немедленно принес их тебе.
– Пой, ласточка, пой, – угрожающе покачал головой Муньос. – Ты собирался продать их Басилио Гандасеги. Ну ничего, мы с тобой еще поговорим!
– Тогда кто это сделал? – спросил Иррибаррен.
– А вы не догадываетесь? – усмехнулась я.
– А ты знаешь, кто это? – взглянул на меня Клаудио.
– Теперь знаю, – сказала я. – Кто?
Я выразительно посмотрела в сторону тихо сидевшего в уголке Эусебио.
– Эусебио? – недоверчиво спросил дипломат. – Эусебио, Эусебио…– забормотал он. – Черт возьми, а ведь он действительно мог это сделать!
– Нет, вы что! – возразил побледневший любитель пауков. – Как я мог? Я вообще ничего не знал ни про документы, ни про автомат, ни про Захара!
– Неправда! – воскликнула я. – В кармане одежды, которую ты снял с Росарио, был листок из документов Захара с характеристиками оружия.
– Ну и что! – вскинулся Чепо. – Я не шарил у него по карманам. Да и мало ли что там написано. Я вообще ничего не понимаю в оружии. И откуда я мог узнать, где Чайо спрятал документы?
– Очень просто, – сказала я. – С помощью магии вуду.
– Я не верю в магию, – заявил Муньос.
– Я тоже в нее не верю, – сказала я. – Но есть такая штука, как наркогипноз. Я читала о том, как жрецы вуду оживляют покойников и превращают их в зомби. Чтобы создать иллюзию смерти, человеку дают порошок, который вводит его в состояние каталепсии. Но есть еще и другое вещество, которое отчасти возвращает мышцам способность двигаться, но эта способность ограниченна. Человек входит в трансовое состояние, и жрец вуду может разговаривать с ним, давать ему гипнотические установки и сделать так, чтобы человек ничего не помнил об этом.
Эусебио засунул Росарио в багажник «Мерседеса» Аделы около четырех часов утра. До того он только обездвижил Чайо и спрятал его в шкаф. Потом, когда гости разошлись по своим комнатам и все успокоилось, Чепо достал Росарио из шкафа, раздел его догола и, пошарив в карманах, обнаружил листок с описанием автомата.
Тут ему пришла в голову идея потренироваться в зомбировании. Эусебио дал Росарио состав, после которого тот частично вышел из каталептического состояния и смог говорить, а пока Чавес был в полубессознательном состоянии, Эусебио выяснил у него, как он достал документы Захара, сколько они стоят и где тот их спрятал.
Затем Эусебио дал Росарио установку забыть все, о чем они говорили, вновь дал ему обездвиживающего состава, а затем шутки ради нарисовал у него на груди рану с тоненькой струйкой крови. Скорее всего, рисуя ее, Чепо думал о своей собственной навахе. То, что раны на телах Захара и Чайо были идентичны нарисованной ране, лишний раз доказывает вину Эусебио.
– Но Росарио не знал, кто такой Захар, и он не знал, где тот живет, так что он не мог рассказать об этом Эусебио, – возразил Иррибаррен. – Так как же Эусебио мог убить Захара, если он не имел представления, где его найти?
– Сейчас мы это выясним, – сказала я. – Басилио, когда именно вы попросили Уго достать для вас документацию на автомат? – обратилась я к дипломату.
– Вечером того же дня, когда вы с Аделой приехали в «Каса де брухос» – ответил он. – Вернее, это было поздно ночью, после того, как закончилась церемония поклонения кубинской святой деве Каридад дель Кобре. Должен признаться, что у стен моего дома «есть уши». По роду моей деятельности мне было необходимо знать, что происходит вокруг. Не буду объяснять, каким образом, но я подслушал разговор Варелы и Муньоса и узнал об изобретении Захара и о том, что несколько часов назад у них украли чертежи автомата. Муньос велел Уго на следующее утро снова встретиться с Захаром и попросить его сделать копию чертежей.
Я улучил момент, когда Варела был один, и предложил ему полмиллиона долларов за чертежи автомата. Уго согласился. А потом он сказал, что Захара убили.
– Вы встречались с Захаром на следующий день? – спросила я у Варелы.
– Да. Я встретился с ним утром, – кивнул тот. – Захар пообещал сделать копии, если я заплачу ему еще пятьдесят тысяч долларов. Я согласился. Захар сказал, что чертежи будут готовы к вечеру, мы договорились о встрече, и я ушел.
– Я же велел тебе следить за ним! – в сердцах рявкнул Муньос. – Глаз с него не спускать!
– У меня были кое-какие дела, – покаялся Уго. – Кроме того, Захар сказал, что до самого вечера просидит дома, работая над чертежами. Он бы не стал никуда исчезать, раз я пообещал ему пятьдесят тысяч долларов!
– Вот все и разъяснилось, – сказала я. – Эусебио сообразил, что Муньос и Варела попросят Захара сделать новые чертежи. Поэтому он проследил за Уго, возможно, даже подслушал его разговор с Захаром. Потом, когда Варела ушел, Эусебио вошел вслед за Захаром в подъезд и нанес ему удар навахой в печень. Затем забрал документы из тайника, в который их положил Чайо, и перепрятал в статую святой девы Каридад дель Кобре.
– Но почему в таком случае Эусебио сразу не убил Росарио, а только нарисовал у него на груди рану и подложил его в багажник к Аде-ле? – спросил Гандасеги.
– Чтобы отвести от себя подозрения, – ответила я. – Многие люди знали, что в тот вечер Росарио был с Эусебио, и после этого его никто не видел. Если бы Эусебио сразу убил Росарио, подозрения неминуемо пали бы на него. Более того, Муньос мог заподозрить, что Эусебио убил Росарио, чтобы забрать у него документы Захара. Муньоса Эусебио боялся больше, чем милиции.
Специалист по афро-антильской магии сидел, кусая губы. Его руки дрожали.
– Не зря ты меня боялся, – ласково сказал Муньос. – Что мне нужно в данный момент – так это подходящий козел отпущения. Для душевного спокойствия мне просто необходимо кого-нибудь убить!
– Я хотел вернуть документы вам, – сломался Эусебио. – Клянусь вам. Может быть, я попросил бы за
