Арабелла не стала спорить. Ее подруге временами нужно было побыть в одиночестве.
– Значит, увидимся позже.
Помахав рукой на прощание, Белла удалилась, а Мег отправилась по вымощенной булыжником улочке, такой узкой, что средневековые дома с выступающими верхними этажами почти смыкались, образуя крышу, так что влажные и скользкие камни мостовой никогда не видели солнца.
Между тем порывистый ветер все усиливался. Мег плотнее укуталась в свою кашемировую шаль и пожалела, что не взяла накидку. Ее тонкое батистовое платье цвета лаванды было, конечно, последним криком моды, но от непогоды не защищало. Наконец узкая улочка вывела ее на Хай-стрит. Здесь тоже дул свежий ветер, и она была рада поскорее оказаться в библиотеке, находившейся в конце улицы.
– Добрый день, мадам, – тепло приветствовала ее женщина за библиотечной стойкой. – У меня для вас книга миссис Радклифф. – Она протянула руку под прилавок и положила на стойку небольшой том. – Еще две женщины ждут очереди, чтобы получить ее.
– Я быстро прочитаю, – пообещала Мег, поглаживая книгу кончиками пальцев. – Если она похожа на «Удольфские тайны», то я не смогу от нее оторваться.
– Думаю, она еще лучше, – сказала женщина, слегка понизив голос и заговорщицки оглядывая почти пустую библиотеку.
Мег, улыбнувшись, кивнула:
– Я посмотрю, миссис Карсон, может быть, мне еще что-нибудь понравится.
Девушка направилась к полкам с книгами, стоявшим вдоль задней стены библиотеки. Она вытащила томик трагедий Уильяма Вордсворта и, как всегда, увлеклась чтением. К своему удивлению, она обнаружила, что прошел уже целый час. Без всякой на то причины она чувствовала себя виноватой, возвращаясь к библиотечной стойке.
– Я не заметила, как пролетело время... Я возьму и эту книгу, миссис Карсон. – Она протянула шиллинг.
– Поспешите домой, мисс Барратт, – посоветовала ей женщина, заворачивая книги в коричневую бумагу. – На улице очень потемнело.
Мег посмотрела в стрельчатое окно. Солнце исчезло, стало темно, как в сумерки.
– Надвигается гроза. – Она сунула под мышку книги в коричневой бумаге и быстро попрощалась.
Немногочисленные прохожие спешили домой. Прогремел гром. Мег подобрала юбки и побежала. Тяжелые капли дождя с шумом падали на булыжник, когда она свернула в совсем темную теперь узкую улочку. По крайней мере здесь она немного защищена от дождя. Мег посмотрела вперед и увидела экипаж, едущий по самой середине улицы. Она нахмурилась. Улочка такая узкая, что едва ли ей удастся протиснуться мимо экипажа.
Мег остановилась, чтобы надежнее спрятать книги под шалью. В этот миг раздался новый удар грома, и разразился настоящий ливень, от которого не защищали и выступающие верхние этажи домов. Обреченная вымокнуть до костей, Мег устремилась к морю, слабо мерцающему в дальнем конце улицы. Юбки ее промокли, подол был испачкан грязью, сандалии совершенно испорчены, шаль в грязных брызгах, шляпка, должно быть, похожа на кучку мокрой соломы. Поток воды мчался по канавке в середине мощенной булыжником улицы, стремясь к лестнице, ведущей к морю. Булыжники вскоре стали еще более скользкими от жидкой грязи. Мег уже дважды поскользнулась, и ей пришлось ухватиться за стену дома, чтобы удержаться на ногах. Впереди дорогу ей перекрывал остановившийся экипаж. Когда Мег Барратт подошла к нему, дверца распахнулась, как бы приглашая сесть. Мег нахмурилась, и предчувствие опасности заставило сильнее забиться сердце. Это было, конечно, странно. Опасаться в этом сонном приморском городке было нечего, но открытая дверца не позволяла ей пройти.
Она осторожно приблизилась к экипажу и крикнула:
– Не могли бы вы закрыть дверцу! Мне нужно пройти!
Никакого ответа. Может быть, дождь заглушает ее голос, но как могут люди в экипаже не думать о том, что кому-нибудь понадобится пройти мимо? И какого черта они сидят там с открытой дверцей в такой ливень?
Она попыталась обойти экипаж с другой стороны, упираясь рукой в стену. Внезапно он двинулся вперед. Мег поскользнулась и упала на спину в бурлящую воду канавки. На долю секунды она осознала грозящую ей опасность... поток воды мог протащить ее под экипажем вниз к морю. Потом сознание покинуло ее.
Мег открыла глаза и окунулась в странный мир. В мир, который поднимался и опускался. Она лежала в койке, больше похожей на ящик, чем на кровать. Было темно, и как бы она ни напрягалась, вглядываясь во тьму, не могла рассмотреть ничего определенного. Голова была как в тумане и болела, в желудке – неспокойно. Самым простым выходом казалось закрыть глаза, что она и сделала.
Очнувшись в следующий раз, Мег оказалась в полном света мире, который спокойно покачивался. Чей- то пронзительный голос выкрикивал:
– Проснись... проснись...
Мег осторожно повернула голову, чувствуя что-то мягкое на затылке. Большая красная птица с очень длинным хвостом сидела на жердочке, глядя на нее блестящими глазами-бусинками.
– Проснись, – повторяла она и хихикала.
«Уж не умерла ли я, – подумала Мег, – и это какой-то сумасшедший качающийся потусторонний мир, населенный красными говорящими птицами».
– Успокойся, – сказала она птице. К ее удивлению, птица замолчала.
Мег осторожно подняла голову и почувствовала сильную боль. Оказалось, что под правым ухом у нее большая шишка. Это успокаивало. Шишки относятся к реальному миру, и они неизбежны, если падаешь навзничь на твердый булыжник. Она промокла насквозь, и поток дождевой воды, должно быть, протащил ее между колесами экипажа...
Несчастный случай нисколько не повлиял на ее память. Те мгновения Мег помнила совершенно
