Адъютант поклонился и покинул салон.
– А теперь, Натали, нам нужно познакомиться поближе.
Наполеон хотел взять ее за руку, но Мег улыбнулась и спокойно сказала:
– Извините. – Она подошла к двери, которую закрыл за собой адъютант, и приоткрыла ее. – Еще немного рановато для тет-а-тет, Наполеон.
Он слегка нахмурился, потом засмеялся:
– Мне не очень нравятся ваши замечания, мадам.
– В моем положении приходится соблюдать осторожность, сир, – ответила Мег, завлекательно улыбаясь, что делало ее слова безобидными. Она подошла к нему, протягивая руки:
– Для женщин все немного по-другому, Наполеон. Лицо его просветлело, он взял ее за руки.
– Полагаю, что так. Но идите сюда и расскажите мне о себе. – Он подвел ее к дивану и сел, заставив ее сесть рядом.
Мег выдала ему ту версию своей биографии, с которой сроднилась настолько, что сама уже в нее почти верила.
– Мой муж, граф Живерни, был довольно стар, – объяснила она, когда рассказ подошел к концу. – Его смерть не была неожиданной. Хотя он был мне больше отцом, чем супругом, я ощущаю его потерю каждый день. Он всегда был мне надежной опорой и защитой. – Она коснулась глаз кончиками пальцев, будто смахивая слезу.
– Ах, моя дорогая, как грустно, – сказал Наполеон, казалось, тронутый ее рассказом. – Остаться одной такой молодой.
– Я не так уж и молода, Наполеон, – сказала она со слабой самоуничижительной улыбкой. – Думаю, мы одного возраста. А вы за десять лет совершили почти столько же, сколько Александр Великий.
Он улыбнулся, держа ее руку в своих ладонях:
– Поверьте мне, дорогая Натали, это только начало. Мои победы отодвинут в тень победы Александра.
От холодной уверенности в его словах и абсолютной веры в себя, светящейся в глазах, у нее даже дыхание перехватило. Мег знала, что им восхищаются – даже боготворят – люди, находящиеся под его командованием, и теперь, став свидетелем такой полной уверенности в самом себе, она начала их понимать.
– Я думала, каково вам снова оказаться в Тулоне, – сказала она, – после того как вы отвоевали его у британцев пять лет назад. Я всегда считала этот военный успех поворотным пунктом для новой Республики.
Белоснежные зубы сверкнули в широкой улыбке.
– Ах, Натали, каждая минута, проведенная мной в этом городе, напоминает мне о той победе, которая доставила мне такое удовлетворение.
– Но вам было всего двадцать четыре года, – вставила Мег, думая о том, что если ей удастся удержать разговор на темах его подвигов, военных побед и якобинской философии, то она сможет благополучно пережить этот вечер. – Вы расскажете мне об этом? Теперь, когда я уже немного знаю Тулон, подробности этой кампании будут мне более понятны.
– За ужином, – пообещал Бонапарт, когда дверь, ведущая в другую комнату, открылась и с поклоном появился слуга.
– Ужин подан, сир.
– А, хорошо. Я умираю с голоду. – Генерал встал, выразительно похлопывая себя по круглому животу. – Натали... – Он предложил ей руку и проводил в маленькую личную столовую, где круглый стол был накрыт на двоих, а свечи освещали белоснежную скатерть, тяжелое серебро и изысканный хрусталь.
Генерал отодвинул для неестул, потом занял место напротив. Расправляя салфетку на коленях, он добродушно спросил:
– Что у нас сегодня, Альфонс?
Мужчина в белом фартуке почтительно перечислил:
– На первое – блюдо из садовых овсянок, тушенных с белым виноградом, жареный окунь в раковом соусе, рагу из кролика и на второе – седло барашка с соусом борделез и муссом из сладкого чеснока и молодого горошка.
– Превосходно... превосходно, – одобрил генерал. – Надеюсь, вы удовлетворены, мадам.
– Вполне, сир, – сказала Мег, несколько подавленная. У нее всегда был хороший аппетит, но такое количество блюд могло бы испугать человека и с большим аппетитом, чем у нее. Но только не Наполеона, который с удовольствием принялся за еду.
Альфонс удалился из столовой сразу после того, как его хозяин попробовал каждое блюдо и похвалил, но слуга остался прислуживать им, следя за тем, чтобы бокалы с вином не были пустыми.
Мег пила немного, ведь трезвая голова понадобится ей, особенно после того как слуга покинет столовую. Она деликатно грызла крошечную ножку овсянки.
Стратегия сработала. Он был рад поговорить о своей карьере и описать свои триумфы такой восхищенной, внимательной и, очевидно, сведущей слушательнице. Разговор, однако, не мешал ему отдавать должное ужину, и Мег с неким благоговейным страхом наблюдала за тем, сколько дичи, рыбы и мяса исчезало в его полном теле.
Наконец он отложил вилку и откинулся на спинку стула.
