– Может, не умерла, Джек. Есть вероятность, что она жива.
Он ничего не ответил, только смотрел в пространство невидящим взглядом, но она торопливо продолжала:
– Твоя лошадь внизу. Луи уложил твои вещи.
Он повернулся и вышел из комнаты, какое-то мгновение она помедлила и последовала за ним. Невозможно было понять такое отсутствие эмоций и реакции. Через минуту она вышла в длинную галерею. Джек уже в сапогах и со шпагой в ножнах направлялся к двустворчатым дверям. Она побежала за ним. Он не обратил на нее внимания и поспешил вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки, вышел на улицу, вскочил на лошадь и пустил ее быстрой рысью.
Арабелла с помощью грума взобралась на лошадь и поспешила за Джеком. Она не знала, что делать, но была уверена, что не может позволить ему не обращать на нее внимания. Если она недостойна его откровенности, то их брак – мишура, фальшь, подделка. Он так же пуст, как корона Ричарда Второго.
Она приехала домой через несколько минут после Джека. Его лошадь была привязана к коновязи у парадной двери, все еще открытой. Арабелла соскользнула с седла и быстро поднялась по ступенькам крыльца, придерживая пышные юбки, чтобы не запутаться в них. Тидмаус как раз собирался закрыть дверь, когда она промчалась мимо негой взбежала вверх по лестнице. Она вошла в свой будуар и остановилась, прилагая отчаянные усилия, чтобы успокоиться. Поймав свое отражение в зеркале, заметила, что на лбу у нее выступили капельки пота, волосы под шляпой были пыльными и спутанными, а шейный платок съехал набок.
Она бросила шляпу и хлыст на стул, прошла через спальню и открыла дверь в комнату Джека.
Джек переодевался – надевал бриджи для верховой езды, в то время как Луи расправлял складки его рубашки, уложенной в саквояж, стоявший открытым на кровати.
– Можешь уделить мне пять минут? – спросила Арабелла, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно и бесстрастно. – Луи, оставьте нас, пожалуйста.
Камердинер посмотрел на своего господина, и в глазах его было негодование: он не принимал приказаний от герцогини. Но Джек коротко кивнул ему, и Луи, возмущенно фыркнув, вышел.
– В чем дело? – спросил Джек, повязывая галстук.
– Почему ты не сказал мне, что у тебя есть сестра? – спросила она, становясь возле кровати и держась одной рукой за ее столбик: его гладкость и прохлада действовали на нее успокаивающе.
– Этот вопрос все еще остается не твоим делом, – заявил он.
– Я твоя жена, Джек. Как это может быть не моим делом? – спросила она тихо, не сводя с него глаз, стараясь вынудить его этим взглядом ответить ей.
– Неужели ты и впрямь думаешь, что, копаясь в моих делах за моей спиной, можешь заставить меня доверять тебе? – спросил он с сомнением в голосе. – Поверьте, мадам, я ни на йоту вам не верю. Не знаю, как вам удалось проникнуть в эту часть моей жизни, которую я предпочел держать в тайне от вас, но заявляю, что пользы вам это не принесло.
Он снова повернулся к зеркалу, сделав в ее сторону брезгливый жест.
Арабелла заговорила, и в голосе ее прозвучала боль:
– Пожалуйста, Джек. Я не стремилась шпионить за тобой, не пыталась ни во что проникнуть обманом. Джордж сказал мне, что у тебя была сестра, которую ты считаешь погибшей во время Террора. Что вы с ней были очень близки…
– Я ему признателен, – ответил Джек. – Напомни мне, чтобы я выразил ему свою благодарность достойным образом.
– В этом нет вины Джорджа, во всем виноват ты сам, – парировала она.
Теперь гнев сменил парализовавшее ее чувство вины.
– Если бы ты не был таким замкнутым и скрытным насчет себя и своей семьи и не таил ото всех, кто хотел с тобой сблизиться… все… мне не пришлось бы расспрашивать людей о тебе и твоей жизни и о том, что для тебя важно.
Он повернулся лицом к ней, уже вполне овладевший собой и спокойный.
– И что же еще рассказал тебе Джордж, моя прелестная лживая женушка?
– Я не лживая, – обиделась она. – Это ты обманщик, если уж на то пошло. Почему ты столько замалчиваешь о себе? Какие у тебя от меня секреты, Джек? – Она наступала на него: – Я требую, чтобы ты сказал мне.
В ее позе, в том, как сверкали ее золотистые глаза, как она вскинула подбородок, был вызов.
Он отвернулся от нее, но она схватила его за руку, потянула, стараясь повернуть снова лицом к себе. Он стряхнул ее руку, словно несносного слепня, и заговорил устало:
– Оставь меня в покое, Арабелла.
– Нет.
Она снова поймала его руку:
– Почему ты женился на мне, если презираешь меня? А ведь ты меня ни в грош не ставишь, не так ли?
Она рванулась и оказалась стоящей так, чтобы видеть его лицо, и все еще продолжая висеть на его руке и вынуждая его посмотреть на нее.
– Ты меня презираешь?
Наступило молчание, которое, как ей показалось, длилось целую вечность, потом он сказал:
