благодарности, развернула салфетку. Она посмотрела через длинный стол на своего сотрапезника, и глаза ее сверкнули лукавством. Она подумала, что его светлость не рассчитывал на такую торжественность, когда настаивал на том, чтобы они обедали a deux[5]. При таких церемониях это было все равно что обедать порознь. Он не садился на свое место, а стоял, держась одной рукой за спинку стула, не обращая внимания на выжидавшего слугу.
– Нет, – сказал он наконец, – так дело не пойдет.
Он обошел стол и сел рядом с Арабеллой.
– Поставьте мой прибор сюда, Франклин, – обратился он к дворецкому, садясь справа от нее. – Я не собираюсь кричать во всю глотку через этот стол.
Франклин выжидательно посмотрел на Арабеллу.
– Делай, как говорит его светлость, Франклин, – распорядилась она.
– Но, миледи, лорд Данстоп, ваш батюшка, всегда настаивал на том, чтобы…
– Едва ли это теперь имеет значение, Франклин, – напомнил ему Джек, что было вовсе не обязательно, решила Арабелла с мгновенно вспыхнувшим раздражением.
– В самом деле, ваша светлость, – смущенно сказал дворецкий.
Он подал знак слуге переставить приборы.
– И можете оставить нас, – сказал Джек любезно. – Мы сами о себе позаботимся.
Теперь лицо Франклина стало еще более недоуменным, но он только поклонился и поставил на стол между ними серебряную супницу, снял с нее крышку, снова отвесил поклон и не спеша с важностью вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
– О Господи! – не удержалась Арабелла. – Бедный Франклин. У него так сильно развито чувство приличия. Мой отец всегда требовал, чтобы за обеденным столом соблюдались все формальности.
– А ваш брат? – спросил Джек, поднимая брови.
– Там было все совсем по-другому, – ответила она лаконично. – Франклин меряет все старыми мерками.
– Ну, они быстро привыкнут к новым порядкам, – беспечно заметил Джек. – Он взял разливательную ложку из супницы и наполнил тарелку Арабеллы. – Пахнет вкусно.
Арабелла не стала возражать, но в ней снова поднялась волна раздражения против него. Его замечание было полно холодного пренебрежения к мнению слуг. Она подозревала, что Франклин пытался своим неукоснительным соблюдением ритуалов убедить самого себя, что нет ничего дурного в том, что леди Арабелла обедает наедине с чужим мужчиной. Если бы ей удалось настоять на своем и она обедала бы одна в своих комнатах, слуги чувствовали бы себя спокойнее и увереннее, потому что считали бы, что соблюдены все приличия. После визита Лавинии нынче утром стало ясно, что сплетни поползут по всему графству.
Арабелла хмуро созерцала вино в своем бокале.
– С вашим вином что-то не так? – спросил Джек.
– Нет, – покачала она головой. – Все в порядке. – Она взяла ложку. – Теперь объясните мне, сэр, если на то будет ваша воля, в чем разница между вигами и тори и насколько она существенна.
Джек вынужден был из вежливости соглашаться, хотя для него существовало множество более интересных тем.
– По существу, тори – партия короля. Они поддерживают абсолютную власть монарха. Виги больше склоняются в пользу народной власти. – Он с хрустом разломил булочку, будто поставил точку.
Арабелла нахмурилась:
– Значит, виги сочувствуют Французской революции… революции, направленной против тирании монархии, клерикалов и дворян. Я, кажется, слышала, что вы причисляете себя к вигам. И что вы думаете о революции?
Она смотрела на него, и глаза ее блестели, а взгляд был полон интереса.
Джек выдержал долгую паузу. Вопрос был резонным и разумным. Она не могла знать, какие шрамы оставила на нем эта кровавая бойня, и все же ему потребовалось несколько минут, чтобы привести свей смятенные чувства в порядок и усмирить воспоминания.
– Теперь осталось немного вигов, которые стали бы поддерживать законы, установленные кровожадной толпой, а революция принесла именно это. И никто не поддержал бы цареубийство.
Арабелла мрачно кивнула. Казнь Людовика ХVI и Марии Антуанетты предшествовала наступлению во Франции царства террора. Анархия совершала свое триумфальное шествие по всей стране, и на основании того, что Арабелла видела в нескольких газетах, дошедших до нее, можно было заключить, что французские эмигранты, нищенствующие беженцы, затопили улицы Лондона.
– Вы знали хоть кого-нибудь, кто был в Париже в то время, когда все это началось?
Это был вполне естественный вопрос. Ведь было столько смешанных браков французских и английских аристократов. Немногие члены аристократических английских семей не имели родственников и друзей по ту сторону Ла-Манша.
– Думаю, Фредерик был там несколько месяцев назад, – продолжила Арабелла задумчиво. – Когда я видела его в последний раз, он упомянул, что у него там какие-то дела. – Она покачала головой. – Не могу себе представить, какие еще дела могли быть у Фредерика, если не считать игры.
Если, конечно, это не было бегством от кредиторов. Джек поднес бокал к губам.
– Каким глупцом нужно быть, чтобы причалить сейчас к берегам Франции? – Он отпил вина. – Но ваш брат, моя дорогая, всегда был дураком.
