Так что докладывайте свои соображения короче: вы не в Минфине, а на заседании Политбюро…
Горбачев часто поступает как типичный 'идеологический боец', подлаживаясь под голоса и мнения своих старших коллег (когда он еще не был генсеком).
И тем не менее это был, безусловно, новый во многих отношениях Генеральный секретарь, несвободный, однако, от груза партийных привычек цековской верхушки и стереотипов советского мышления, как и многие из нас. Вместе с тем Горбачев лишь где-то к началу 90-х годов постепенно освободился от сильно заметного вначале провинциализма.
Псевдопатриоты, большевики и националисты часто склоняют его имя в связи с распадом СССР. Но именно Горбачев до последнего пытался спасти Союз. Как и Б.Н.Ельцин, я это могу подтвердить, поскольку присутствовал на некоторых заседаниях по подготовке нового союзного договора.
Жаль, до бесконечности жаль, что погиб Союз. А ведь жизнеспособная конфедерация вполне могла сохраниться. Я и сейчас считаю, что время ее еще не ушло. Но не Горбачев и не Ельцин 'развалили' Союз. Глубинная мина под Союз была заложена еще Лениным в 1920 году, когда Политбюро стало ликвидировать губернии и создавать национальные формирования. Это — главная причина распада СССР. В условиях диктатуры это не грозило дезинтеграцией страны, но, как только начался демократический процесс, заработали центробежные силы…
Историческая логика вела к новому типу отношений республик, возможно, повторюсь, в форме демократической конфедерации. Но силы старого, консервативного мира коммунистического прошлого 19 августа 1991 года сделали необратимый шаг, который, независимо от их намерений, привел к распаду великой страны. То была вторая, производная, 'вспомогательная' причина краха Союза.
Роль Горбачева как последнего официального 'ленинца' заключается не в том, что он разрушил тоталитарную систему. Нет. Он ее не разрушал. Он просто не мешал ее самораспаду.
Ленинские 'наследники'… Ленинское 'наследство'… Все это уже принадлежит истории, хотя ленинизм еще не умер. Но любые попытки силой возродить его обернутся катастрофой, сопоставимой лишь с событиями 1917–1921 годов.
Мы с вами спокойно можем сегодня говорить о крестьянских вождях: Разине, Болотникове, Пугачеве. А настоящих пролетарских вождей в России никогда не было. Ленин, строго говоря, — вождь не классовый, хотя он три десятилетия не переставая говорил о диктатуре пролетариата. Это лидер бунта, смуты, катаклизма. Диктатура пролетариата для него была не целью, а средством.
Историческая сила Ленина в том, что он смог затронуть извечные струны надежд людей на счастье и справедливость.
Историческая слабость его в стремлении осуществить эти надежды неограниченным насилием, попранием всех свобод и прав людей.
Еще много граждан в России, которые и сегодня молятся Ленину. Пусть это не вызывает ни гнева, ни насмешек. Несвобода сидит глубоко в нас, и потребуются долгие годы, когда о Ленине, его наследстве и наследниках мы сможем говорить так же спокойно, как о российских крестьянских вождях, российском самодержавии, феврале 1917 года, ставших историческими предтечами великой трагедии свободы.
Исторический Ленин
В истории есть люди, о которых спорят целые эпохи. Ленин — один из них. Правда, до недавнего времени на родине Ульянова можно было говорить о нем лишь в превосходной, божественной степени. Затем, когда политический маятник качнулся в другую сторону, о вожде большевиков стали говорить совсем иное, часто явно вымышленное и явно незаслуженное
Но каким все же был Ленин? Вы прочли несколько глав о нем, и я хотел бы сделать несколько завершающих мазков на портрете вождя, человека, оставившего самый глубокий шрам в судьбе России. Работая над портретом и прочтя 'кубические метры' литературы
Смещенный ракурс исследования, откровенная апологетика, умолчания, идеологическая заданносгь, а часто и фальсификации привели к тому, что есть гигантская по объему литература, но в высшей степени односторонняя, тенденциозная, пристрастная.
'Берясь' за Ленина как часть трилогии 'Вожди', я понимал, что сказать что-то новое и честное можно лишь в том случае, если придерживаться принципа: ни хулы, ни апологетики. У вас, возможно, сложилось впечатление, что я подошел предвзято к личности выдающегося российского революционера. Смею вас уверить, что это не так. Просто я был вынужден сказать много такого, что не было известно простому читателю. Нельзя было создавать слащавую пастораль, их написано у нас множество. Мрачный портрет — вина не писателя, а той Системы, которой было выгодно сделать из Ленина идеологическую мумию: беспорочную, безгрешную, всевидящую, всезнающую, правую во всех случаях жизни. А Ленин был грешным человеком, очень грешным. Но этого греховного 'величия' мы не видели.
Исторический Ленин — это человек во плоти, в коем засела маниакальная мысль добиться с помощью революции утопического правила: 'Каждый по способностям, каждому по потребностям'. А для этого, по Ленину, нужно было заставить людей, чтобы они 'работали поровну, правильно соблюдали меру работы и получали поровну'. А контроль за соблюдением 'меры работы' будет такой, что 'от него нельзя будет никак уклониться', 'некуда будет деться'. По поводу этих воззрений, стоящих в ряду с взглядами Фурье, Сен-Симона, Оуэна, не стоило бы много и говорить*. В человеческой истории всегда было немало мечтателей, простодушных людей, утопистов, прожектеров, большинство из которых помнят только самые дотошные историки. Не будь 1917 года, о Ленине сегодня знал бы один человек из тысячи, а может быть, и значительно меньше. Хотя в специальных изданиях, словарях М.М.Филиппова, Брокгауза и Эфрона (малый словарь), Ф.Павленко фамилия Ульянова-Ленина упоминается уже с 1900 года. Но это весьма краткие сообщения, которые могли заинтересовать лишь самых узких специалистов-исследователей.
Исторический Ленин — это человек, который, кроме взращивания маниакальной идеи, оказался способным еще на два деяния: смог создать орудие для попытки реализовать коммунистическую идею на практике и проявить способность заметить, уловить уникальный момент фактического безвластия в России, когда ему ничего не оставалось другого, как поднять и подобрать эту власть.
Исторический Ленин — это революционер, который смог в момент кульминации проявить решительность на грани исторической авантюры, но которая, вопреки всеобщему скепсису буржуазных политических лидеров в России, была тогда вознаграждена. Это был самый крупный приз в XX веке — диктаторская безраздельная власть над великой страной.
Исторический Ленин, вопреки сложившимся стереотипам и мифам партийной пропаганды, — человек антигуманного склада, видевший высшую реальную ценность не в человеческой жизни, ее свободе и правах, а во власти. Ленин стал главой правительства страны, которую едва ли любил. Его уничижительные, язвительные филиппики о 'русском человеке — плохом работнике', о 'русских дураках' — наглядное тому свидетельство. Он не был патриотом России, ибо был готов пожертвовать огромной ее частью для сохранения большевистского господства. Могут возразить, что после большевистского переворота Ленин не раз заявлял: 'Мы оборонцы' с 25 октября 1917 года. Мы за 'защиту отечества…'.
Фарисейство этих слов поразительно. Нужно было бы точнее сказать: 'Мы за защиту своей власти…' Еще вчера желать поражения отечеству (хотя и прикрываемое словами 'временного правительства') — а сегодня уже диаметрально противоположная позиция. Беспринципный прагматизм всегда был оружием большевиков.
Правда, в партийных воспоминаниях довольно часто
