На пороге показался человек в красной куртке, с фонарем в руках.
Елчанинов успел разглядеть темный цвет его кожи, курчавые, волосы и догадался, что это был арап, новый слуга маркиза. Он пришел один.
Елчанинову было совершенно безразлично, арап ли, другой ли кто-нибудь; для него все казались теперь здесь одинаковы. Он сделал скачок вперед, вытянул руки, но арап оказался хитрее его и более предусмотрителен, чем ожидал этого Елчанинов. Он захлопнул дверь, и Елчанинов бешеным прыжком своим наскочил только на нее.
В порыве досады он ударил в дверь кулаками, единственно из чувства злобы, потому что знал, насколько крепка была дверь, – он уже был знаком с ней, и, к сожалению, ему пришлось убедиться раньше, что напрасно пытаться сокрушить ее. От ударов в дверь только кулакам его стало больно.
– Ну, хорошо же! – процедил он сквозь зубы и отошел, сам не зная, к чему собственно относилось это угрожающее «ну, хорошо же!».
В темноте он опять набрел на солому и опустился на нее.
Опять воцарилась кругом тишина, и непроницаемый мрак, как бы усугубленный этой тишиной, сгустился еще больше.
После физического подъема, испытанного Елчаниновым, наступила усталость; он растянулся на соломе, глаза его стали закрываться; должно быть, было уже очень поздно, и природа брала свое.
И в прошлую ночь Елчанинов мало спал, и теперь не сон, а какая-то тусклая дрема начала охватывать его. Сквозь эту дрему он услышал знакомый голос, который звал его по имени. Это был голос Кирша! Но Елчанинов настолько еще владел сознанием, что начал соображать:
«Однако это скверно: мне начинает уже чудиться умерший Кирш».
А голос повторял в это время явственно, как наяву:
– Елчанинов! Елчанинов!
Это удивило его, и он насторожился.
– Елчанинов! Пентюх полосатый! – сказал совсем уж определенно голос Кирша, и в подвал опять вошел с фонарем арап; только это был не арап, а Кирш. Та же красная куртка, те же курчавые волосы, тот же темный цвет кожи, и, несмотря на это, в подвал вошел не арап, а Кирш. – Елчанинов, пентюх полосатый! – повторил арап, подходя ближе и поднося фонарь к своему лицу. – Вглядись в меня хорошенько и постарайся узнать.
Елчанинов, уверенный в том, что это кажется ему в бреду, приподнялся на соломе и, опершись рукой о каменный пол, поднял голову.
Странное творилось перед его глазами; рукой он ощущал холод пола, чувствовал, как неудачно повернул шею, подняв голову, видел арапа, – и вместе с тем перед ним был в этом арапе умерший Кирш.
– Ну, чего уставился? Ведь голос тебе подаю! – проговорил снова арап-Кирш, а затем опустился и сел с ним рядом на землю.
Елчанинов тронул себя за голову, тронул арапа и вдруг убедился, что перед ним был живой, настоящий Кирш.
– Кирш! Кирш! – задыхаясь мог только выговорить он и, охватив шею друга руками, прижал его к себе.
– Ну, вот! – барахтался тот в его объятиях. – То чуть не убил меня сейчас своими кулачищами, а теперь задушить хочешь! Экая силища у тебя, прости Господи!
– Да нет! Да как же ты? Да как же это? – повторял Елчанинов, отстраняясь и снова вглядываясь в Кирша. – Да неужели же это ты в самом деле?
– В самом деле это я! Да приди ты в себя, наконец!
Но Елчанинов все не мог успокоиться.
– Да нет... как же это случилось? Ведь и мертвое тело твое нашли, твой хозяин узнал тебя и засвидетельствовал, и платье твое оказалось на берегу, – словом, все подтверждало, что ты утонул!
– Ан, видишь, я жив и скрываюсь под темной кожей арапа. А ты мне скажи лучше, чего ты сегодня полез сюда?
– Нужно было!
– Нужно было! – передразнил Кирш. – Ну, я понимаю, вчера, чтобы освободить этого дурака Станислава, ты тут лазал по подземелью, а сегодня-то?
– Как? Ты знаешь, что я был тут вчера?
– Да как же, дурья голова, не знаю, когда я сам показал тебе дорогу?
– То есть... погоди! Это ты, брат, врешь! Как же ты мне показывал дорогу, когда я сам нашел ее? По случайности, хозяин твоей квартиры оказался бывшим хозяином этого дома, он мне рассказал про подземный ход; я очень ловко сочинил ему целую историю, уговорил его заказать мне ключ по слепку, который я сделал из воска с замочной скважины на двери в стене, затем отпер эту дверь и проник в подземный ход.
– И нашел дверь из хода в столовую отворенной, – продолжал Кирш, – даже готовый фонарь на столе в столовой, потому что я был уверен, что фонарь ты позабудешь. А потом, ты нашел и замок на двери в подвал отпертым, и тебе оставалось только болт отодвинуть. Да как же тебе не пришло на ум, что сцепление таких обстоятельств не может быть случайностью? Да и ключа по твоему восковому слепку ни один слесарь не сделал бы, потому что по одной форме скважины замка не сработаешь хитрых завитков на бородке; и ключ я тебе прислал через хозяина.
– Так он знал, что ты был жив?
