не будет расшифровывать. Проглотят целиком. Надо будет кому-нибудь поручить нарисовать эмблему: медвежонка на льдине, с мороженым или со штыком… Должно получиться что-то домашнее, родное, из детства, из мультфильма. Чтобы избирателю захотелось проголосовать без всяких программ и деклараций.
Петр Клутыч одобрил этот план, невольно любуясь собственным портретом, который висел под квадратными часами. «Часы истории», - припомнилось Петру Клутычу. Ему стало тревожно, и он засмущался.
- А лозунг-то! - он ударил себя по лбу, гоня неловкость.
- В литературном отделе уже подобрали, - Балансиров раскрыл записную книжку. - Удивительно простой, доходчивый и красивый. Из учебника грамматики Смирновского.
Дверь отворилась, и вошел, шаркая валенками, старик Блошкин.
- А, товарищ Блошкин! - воскликнул Балансиров. - Присаживайтесь, вы очень кстати. Мы тут с товарищами обсуждаем предвыборный лозунг. Очень интересно ваше мнение как официального старейшины.
Блошкин, приехавший с первой дальней электричкой, присел рядом с Петром Клутычем. Балансиров завербовал его лично, и дед, почувствовав себя нужным и важным, ожил: помолодел, расправил плечи. С недавних пор он даже клюкой пользовался не без пижонистой элегантности, в качестве трости.
- «Воробей - птица. Россия - наше отечество. Смерть неизбежна». Каково? - обратился Балансиров к собравшимся. - Просто, доступно! И Россия есть, и отечество!
- Вот это… про смерть убери, - прохрипел Блошкин.
- Да, про смерть надо выкинуть, - согласился Петр Клутыч.
- Там у вас диверсия, снаружи, - продолжил Блошкин. - Вот, посмотрите.
Он протянул однопартийцам сорванный с двери лист. «УМКА» подрос и вытянулся в длину, обогатившись приставкой «недо».
Глава 2
- Дорогой мой человек, - обратился инопланетянин к Медору Медовику.
Медор, разбуженный пришельцем, поудобнее устроился в подушках и продул папиросу.
«Действительно, за умных взялись, - удивленно подумал он. - Ну-ну, послушаем с интересом».
- Фобка Дурак! - закричал дрессированный попугай Медора.
Но тут Медору показалось, что это вовсе не инопланетянин, а сам Сатана, который принялся его искушать: дескать, я тебе послужу здесь, а ТАМ ты пойдешь со мной.
- Нет уж, - слукавил Медор, пуская кольца. - Давай лучше наоборот: это я тебе послужу здесь, зато ТАМ мне будет хорошо. Договорились?
Сатана почесал в затылке:
- Это тебе постараться придется!
- Так ясен пень…
Медор, когда разговаривал со всякой сволочью, бывал очень прост в общении.
Сатана понуро стоял и переливался зеленым в предутреннем свете.
- Ну, что же ты? - приободрил его Медовик. - Ошибся дверью? Кадровый кризис? Дураков не осталось?
- Дорогой мой человек, - Сатана безнадежным голосом затянул сначала. Рога растаяли. Хвост обратился в дым, оставив после себя туманный росчерк.
Медор испытал раздражение.
- Говори скорее, - посоветовал он. - Тебя уже пеленгуют, ты это знаешь? Истребитель улегся на боевой курс. Сейчас он тебя расстреляет, настоящего.
…Визит оставил в Медоре неприятный осадок. Когда посрамленный призрак, напуганный обнаружением и уничтожением, удалился, майор натянул солдатское одеяло до подбородка и мрачно задумался над причинами посещения. Наиболее правдоподобную догадку он гнал от себя, не допуская в мысли.
Заснуть не удалось, и он связался за Балансировым.
- Не спишь, капитан? - спросил он участливо. - Подъезжай ко мне. Будем разговаривать, выпьем…
- Есть разговаривать и выпить, - отчеканил Балансиров без энтузиазма. Ему не хотелось выпивать и разговаривать в четыре часа утра. Но стиль неусыпной круглосуточной деятельности, давно перебравшийся в хромосомный набор, не позволил перечить. Когда Балансиров приехал, Медор Медовик стремительно отворил ему дверь и метнулся обратно, под одеяло, пока капитан вытирал ноги. Балансиров вошел в комнату и почтительно присел у постели Медора, а тот, пока шла беседа, так и лежал с одеялом, натянутым до самого рта.
К приходу капитана Медовик окончательно пришел в мечтательно-досадливое настроение.
- Окаянные времена, - пробурчал он, глядя, как Балансиров достает из портфеля закуску: круг колбасы и полбуханки черного хлеба. - В кого на допросе ни ткни - все хотят жить в девятнадцатом веке. Непременно в нем! Не в восемнадцатом, скажем, и не в двадцать девятом, а подавай девятнадцатый. И жить там, конечно, не петухами и чушкарями, и даже не мужиками, а держать высшую масть. Пускай захудалое, но дворянство. На каждом допросе только и слышишь - хочу, мол, туда, хочу…
Балансиров с фальшивым сочувствием вздохнул и протянул ему стопку. Медовик ненадолго оставил одеяло в покое и выпил небрежно, без вдумчивости.
- Я и сам бы хотел жить в девятнадцатом веке, - признался он после паузы, прожевывая колбасу. - Потому что это, пожалуй, самый спокойный век за всю нашу историю. После 12-го года все было ничего - ну севастопольские рассказы, бог с ними. Ну балканский вопрос, да достоевские соборные галлюцинации о Царьграде - и ладно. И сам 12-й год, в общем-то, ерунда, потому что Бородино не Сталинград и не кавказские горы. Так и видишь себя мелким помещиком в тертом халате. Погреб с рыжиками, наливочка, перепела. С мужичками - по-доброму, без лютости. Ключница- экономка с утиной походкой, но только чтоб не особенно воровала. Глаша с косой под боком. Неразрезанные «Отечественные записки». А заскучал - заложил кибиточку, к соседу в имение, что за пять верст, а он уж стоит на крыльце, тоже скучает. Трюх-трюх-трюх по кочкам, как думал себе Иудушка Головлев. А? Капитан? Вот был бы ты у меня в соседях - мы бы и ездили друг к другу. Чем не жизнь? Чего не хватает? Время пролетит - глядишь, и бал какой-нибудь будет уездный, с тургеневской Асей. Туманы, роса, снова коса, сиреневое платье. Дальше - зимние вечера, сидишь и пишешь при свече свое ироничное и скорбное жизнеописание.
Балансиров проглотил стопку и занюхал хлебом.
- Я бы там с тоски подох, - сказал он угрюмо. - Совсем устарелая матрица.
Уловив возражение, проснулся попугай:
- Фобка Дурак!!…
- Возьми платок, накрой его, - попросил Медовик. - Ты, капитан, правильно рассуждаешь, здраво. Мечтаешь, небось, о тридцать девятом веке… Так и должно быть. Устремленность должна присутствовать… ты, часом, не пишешь, что я тут говорю?
Балансиров слабо улыбнулся.
- Ну пиши-пиши. Грезы закончились, - Медор сменил тон. - Докладывай, как продвигается дело.
Капитан взял папку, которую до того отложил, распахнул, перебрал листы.
- Создание партийной верхушки завершено, - прогнусавил он, теребя нос. - Уже создано десять мобильных бригад для формирования опорного слоя. Харизматичность лидера соответствует.
- Чему, чему она соответствует?
- Лозунгу, - нашелся Балансиров.
Он прочитал лозунг.
- Хороший, - одобрил Медовик.
- Уже выходим в массы поточным методом, - капитан, докладывая, неожиданно сорвался на фальцет, почти взвизгнул. - В процессе диспансеризации выявлены кадры, выдвинутые на ключевые посты. Для наглядной эстафеты поколений позиционирован сельский житель преклонных лет. Сформирован и усилен руководящим звеном идеологический сектор. Методом активного поиска разыскивается руководитель службы безопасности. Начиная с завтрашнего дня, товарищ майор, бригады будут систематически выходить в народ, решая задачу дальнейшего активного выявления…
- Неприятель? - осведомился Медор.
- Неприятель глумится в печати. Довольно вяло, так как не понимает серьезности и масштаба задуманного.
- Я не про наймитов спрашиваю. С ними все ясно. Основной неприятель?
- Посещения прекратились. Во всяком случае, активисты больше не жалуются.
- А вот ко мне приходил, - печально признался майор.
- Возмутительно, - Балансиров захлопнул папку и наполнил рюмки. - Чего он хотел?
- Он сам не знал. Маячил, как старинное привидение, и что-то мямлил.
- Может быть, вам в поликлинику сходить? - осторожно спросил Балансиров. - Протокопов хвастался, что у него и для умных машинка есть.
- Не надо, капитан, - отказался Медор. - Брось. Нет у него такой машинки.
- Но позвольте…
- Пришелец ошибся, - уверенно рассмеялся тот, забавляясь мучениями капитана, который никак не мог обосновать острую надобность в том, чтобы Медор посетил Протокопова. - У них начались сбои.
Медор оглушительно зевнул. Сон, который спугнул инопланетянин, возвращался, осторожно подкрадываясь. Исполнительный капитан успокоил Медовика. Устроившись поуютнее, майор полуприкрыл глаза и начал вызывать привычный и приятный образ Петра Клутыча, а рядом - себя самого, в качестве закулисной направляющей силы.
К мечтам примешивалось досадное чувство: что-то не было учтено, какая-то бяка осталась непредусмотренной.
И вот еще незадача: все казалось ненастоящим. Милиционеры, доктора, партии, мирные инициативы. Интеллигенция, казалось бы, ого-го, мозг нации, а присмотришься - не мозг, а говно. И все государство: государственные признаки есть, а поднимешь крышку - и только пар валит. Что там, в остатке? Загадочная душа? Но это она для других загадка, а нам-то самим все ясно, только не сформулировать никак.
Балансиров, давно уже переставший докладывать, послушно следил за майором и не мешал ему засыпать. Под платком ворочался сонный попугай.
Глава 3
1
Назвавшись представителем РОНО с неограниченными
