– Но этого не произошло? – спросила Честити. – Это весьма увлекательно, Пру. – Она последовала за сестрой к лестнице. – Может, ты пожалеешь нас, скажешь, взялся ли он за наше дело?
– Да, в конце концов взялся, – ответила Пруденс, открывая дверь в гостиную, где ярко горел камин. – Но я теперь думаю, что напрасно мы связались с сэром Гидеоном Молверном, королевским советником.
– Тебе не удалось с ним справиться?
– Нет, – ответила Пруденс искренне. – Я думала, что удалось, но оказалось, что нет.
Констанс закрыла дверь и прислонилась к ней.
– Ты в порядке, Пру? – спросила она с тревогой.
– Почти в порядке. – Пруденс потрогала губы. – Ну, насколько можно себя чувствовать в порядке после нападения.
– Что? – в один голос спросили сестры и уставились на нее.
– Что ты хочешь сказать, Пру?
Честити положила руку ей на плечо.
– Кто на тебя напал?
– О, это звучит несколько мелодраматично, – ответила Пруденс со вздохом. – Нападения как такового не было. Это был всего лишь поцелуй. Но он оказался неожиданным. Гидеон не попросил разрешения, и я сочла это грубостью с его стороны.
– Он любит верховодить, этот тип? – спросила Констанс с презрением.
– Видимо, да.
Пруденс попыталась сменить тему:
– Ты останешься ночевать, Кон?
– Да, в моей прежней комнате, – ответила сестра. Она отошла от двери, чтобы взять рюмку коньяку, отставленную ею, когда Пруденс вернулась.
– А Макс не рассердится? Слишком мало времени прошло после вашей свадьбы, чтобы покидать брачное ложе. Или я не права?
Пруденс бросила шарф на диван, за ним последовало пальто. Ее поддразнивание осталось без ответа.
Констанс пила маленькими глотками коньяк, не сводя глаз с сестры. Она хотела услышать от Пру, как все произошло, и отделалась кратким ответом:
– По правде говоря, я не спрашивала его мнения. Просто оставила ему записку. Но он вернется не раньше чем к рассвету. Поэтому вряд ли станет сердиться.
– Ну что же! Очень удачно, что ты будешь здесь рано утром, – сказала Пруденс, стоя перед зеркалом над каминной полкой и разглядывая свою растрепавшуюся прическу. – Потому что в восемь тридцать утра мы уже должны явиться в контору к адвокату.
Сестры переглянулись. Они отчетливо услышали в голосе Пруденс нотки раздражения.
– Но ты сказала, что он согласился взять дело, – заметила Честити, не зная, как подступиться к обсуждению вопроса о нежеланном поцелуе.
Ее сестра смущена, и необходимо выяснить все до конца.
– Да, – ответила Пруденс, садясь и сбрасывая туфли. – Она прижала кончики пальцев к вискам: – Я выпила слишком много вина.
– Где вы обедали?
– В каком-то клубе в Ковент-Гарден. В интересах сохранения анонимности, – она. – Кстати, ты ошиблась, Кон. Похоже, его дочь живет с ним, а не с матерью.
– Неужели? – удивилась Констанс, глотнув коньяка из своей рюмки. – Должно быть, у него права опекунства. Он предпочитает держать дочь при себе, а с матерью она только видится.
Пруденс покачала головой:
– Нет, при всем желании не могу согласиться с тобой. Мне не известна причина их развода, но он, кажется, просвещенный родитель. Отдал дочь в школу для леди, основанную Френсис Басс, разрешает им с гувернанткой читать «Леди Мейфэра» и не возражает против того, чтобы гувернантка объясняла девочке идеи суфражизма. Брови Констанс поползли вверх:
– Вот это новость! Но вернемся к нашему делу. Он согласился вести его? Каков гонорар?
– Восемьдесят процентов из той компенсации, которую нам выплатят в случае, если мы выиграем процесс и обвинения Беркли будут сочтены несостоятельными. Сэр Гидеон потребует компенсации за урон, нанесенный репутации нашей газеты, разумеется, в дополнение ко всем расходам, связанным с ведением дела, включая его гонорар. Конечно, мы должны выиграть во что бы то ни стало.
– По-моему, это вполне разумное требование, – сказала Честити.
– Но ведь сэр Гидеон требует восемьдесят процентов, Чес, а нам останется только двадцать.
Констанс поморщилась:
– У нас нет выбора. Нам остается только согласиться.
– Я предложила ему кое-что другое, – сказала Пруденс и тотчас же разъяснила, что именно.
