поможет.
Хотелось садануть эту стерву под столом ногой, но я сдержалась. На Гвиди следовало продолжать давить, а не строить глазки или, хуже того, гладить по шерсти.
– Теперь я это понимаю. Тогда я спросил его, что он имеет в виду под предательством. Что девушка ему такого сделала, что у него начались фантазии об убийстве? – продолжал Гвиди, опять переключив внимание на меня. – Вы должны понять, что, когда я услышал эту историю, мисс Купер, я подумал, что это выдумка, галлюцинации наркомана. У всех у нас такие бывали.
Я отвела взгляд от лица Гвиди, пока он говорил, жестикулируя левой рукой, и тут заметила тоненький ствол золотой винтовки в восемнадцать карат в складках отложных манжет.
– Он знал, что я из состоятельной семьи. Для меня начинать все заново, после того, как я натворил дел, означало найти работу где-нибудь на почте или в какой-нибудь фирме – я помню, что говорил об этом. Для Монти же это означало лишь грубый труд где-нибудь на стройке. Там был парень, который приходил на все встречи с книжкой в заднем кармане брюк, он цитировал ее, начиная от классики и заканчивая Филиппом Ларкином и Джеймсом Райтом, – а руки у него выглядели так, будто десять лет назад его приговорили копать траншеи.
– А девушка? – спросила я. – Аврора. Что она ему сделала?
– Покровитель Монти дал ему последний шанс. Он вылетел из пансиона, поступил в университет после школы-интерната, а как только он попал сюда, в город, его занесло с наркотиками и алкоголем. Когда Аврора узнала, кто поддерживал Монти, кто обеспечивал ему подобный стиль жизни, то решила, что этот человек не знает, что все деньги идут на ветер. Она села в автобус и поехала к нему домой. Не знаю, куда именно, в общем, все ему выложила.
– Для чего?
– Пыталась растрясти старика на деньги. Но она сильно ошиблась, в этом и была проблема. Она думала, что если расскажет правду о пристрастии Монти, то сможет получить достаточно денег. Она притворилась, что вдвоем они собираются пройти реабилитацию и снова приступить к учебе, а в самом деле собиралась смыться, оставив Монти с пылью на ушах, – говорил Гвиди. – Вместе с нами всеми.
– Это была та соломинка, которая сломала хребет верблюду? – спросила Эллен.
– Именно. Тот дед и раньше грозил лишить Монти наследства. Перед смертью матери Монти этот человек, хоть он и не был усыновителем, все же обещал позаботиться о его финансовом будущем. А в результате, после визита Авроры, старик таки выполнил свои угрозы и лишил Монти наследства – и прежде чем Монти смог протрезветь и приехать, чтобы выпросить себе еще один шанс, у богача случился инсульт. Он умер через день или через два. Месть…
Последнее слово Гвиди произнес почему-то шепотом.
– Что вы сказали? – переспросила я.
– Месть, мисс Купер. Поэтому Аврора Тейт оказалась в кирпичном гробу. Мне бы до такого не додуматься, если бы нужно было от нее избавиться, но некоторые из нас были бы только рады отомстить ей. Думаю, то же самое было на уме у Монти.
Он поправил рукава рубахи и, сцепив руки, положил их на стол.
– Вы занимаетесь стрельбой, мистер Гвиди? – спросила я.
– Простите?
Я показала на его запонку. Он повернул запястье, словно забыв, что же у него там находится.
– Ах, это? Охотничий клуб Верхнего Бруквиля. Это их эмблема.
Эллен Ганшер увидела новую цель и решила направить на нее весь свой жалкий «стрелковый отдел».
– Вы хорошо стреляете? – спросила она.
– Стреляю всю жизнь.
Скотти Тарен выглядел озадаченно.
– Стреляете? В Бронксе? По белкам, что ли?
– В основном по перепелам. Игры с птицами. В клубе. Первую добычу я принес еще подростком. Из парка Ван-Кортланд. Вы слышали о таком?
– Северный Бронкс, рядом с дорогим районом в Ривердейл.
– Там, где я вырос. Бейли-авеню, – вздохнул Гвиди.
Это был один из районов, где дома были выложены из плитняка, больше похожий на дальний пригород, чем Нью-Йорк.
– Мне тогда исполнилось четырнадцать, на Рождество мне только что подарили щенка. Мы были с ним на заднем дворе, и я учил его приносить мне палку. Только я бросил ее – из парка вышел какой-то койот…
– Кто вышел?
– Ну да, там полно койотов по всему штату, – пояснил Скотти Тарен. – Они иногда заходят сюда, когда на севере бескормица или сильный холод. Настоящая заноза для аварийных служб – им вводят транквилизаторы и отправляют обратно, а они снова бегают стаями, нападают на домашних животных, на детей.
Гвиди продолжал рассказ.
– Я сначала подумал, что это немецкая овчарка забежала во двор, поэтому не испугался. Потом вижу – у него серая шея и хвост висит книзу – ну, как у койотов. Он просто схватил моего щенка, маленького коричневого Лабрадора, и убежал в парк. Я побежал за ним с отцовской винтовкой для охоты на оленей, она висела в гараже, и пристрелил его – он еще не успел серьезно поранить мою собаку.
Казалось, Эллен даже обрадовалась, что история хорошо закончилась. Скотти Тарен, пристально глядя в мою сторону, поднял бровь и шевельнул губами. Я смогла различить эти слова: «Профессор Торми». Аарон Китредж теперь был не единственным снайпером в нашем списке. Гвиди запросто мог обстрелять нас в зале славы. Адвокат Кирби слишком мало знал, чтобы вовремя остановить эти детские воспоминания о снайперских способностях клиента.
В дверь постучали. Вошла Лора.
– Извините, что прерываю.
– Все в порядке, – проговорила я, вставая. На телефонной линии меня мог ждать Майк Чэпмен. – Я могу выйти.
– Там нужна Эллен, – проговорила та, качнув пальцем. – Мистер Маккинни хочет поговорить с вами.
Возникла пауза. Я решила, что следует подождать Эллен, а потом продолжить опрос.
– Странное стечение обстоятельств, – проговорила я. – Тело Авроры нашли в подвале дома на Третьей улице. Теперь очевидно, что кто-то замуровал ее там за предательство. Никто в литературе не обставлял месть лучше, чем По, – и у нас есть его истинный подражатель. Кстати, вы – один из щедрых благотворителей загородного домика Эдгара По. Мне следует поблагодарить вас за устроенный нам частный визит.
– Я устроил визит? – удивился Гвиди.
– Возможно, это был ваш секретарь, хотя вопрос, пока мы еще были в Ботанических садах, улаживал Зельдин. Я заметила ваше имя в списке в том домике.
– Действительно, в этом нет никакого совпадения, мисс Купер. Мое имя значится во многих организациях Бронкса. Сам Зельдин вам это может подтвердить. Я подарил им новый сад магнолий в память о своей матери, он откроется весной. Мы вдвоем обошли всю оранжерею незадолго до праздников. Он без стеснения ищет каждую возможность, чтобы продать очередному благотворителю возможность где- нибудь оставить свое имя, а у некоторых из нас тщеславия хватает.
– Вы? Гуляли по оранжерее вместе с Зельдином? – удивилась я снова. Зельдин не мог гулять в том состоянии, в каком я его застала.
– Вы были в оранжерее, когда она открылась заново? – спросил Гвиди. – Она просто чудесна. Как-то вечером он показал мне там все после закрытия.
– Не думала, что он может ходить. Я видела его только в инвалидном кресле.
Неподвижность Зельдина оставляла его вне подозрений.
– Он садится в тележку, когда обостряется подагра, – пояснял Гвиди. – У него появляются сильные боли
