Дорогой, все будет по-моему!

сроду не спала.

– Правда? – покраснела Стефани. – Тогда прошу прощения.

– Не парьтесь. Все думают, что я проститутка. Я уже привыкла.

– А вы и правда… делаете это всякий раз перед тем, как он уходит из дому? – полюбопытствовала Наташа.

– Ну конечно нет! Я просто пересказала то, что прочла в журнале.

– Минди, вам и правда так хочется вырядиться подобным образом? Я хочу сказать – может, мы все же подыщем вам хорошенькое платье? – Стефани потерла лоб. Скоро от них разбегутся все клиенты, если она станет их оскорблять.

– Может, тебе отдохнуть пару недель? – осторожно спросила Наташа, когда они ехали в такси по Камден-стрит.

– И чем заняться? – огрызнулась Стефани.

– Я просто подумала, что тебе нужна передышка.

– Ты намекаешь, что я распугиваю клиентов?

– Ну, – сказала Наташа как можно беспечнее, – отчасти так и есть.

– Не желаю, чтобы девятнадцатилетняя пацанка читала мне лекции о семье и браке!

– Еще бы! Но она просто хотела помочь. А если даже нет, она платит, и не стоит нам ее задирать.

Стефани прекрасно сознавала, что ведет себя как капризный ребенок, но не могла с собой сладить.

– Говоря «нам», ты конечно же подразумеваешь меня?

– Нас обеих, – дипломатично увернулась Наташа. – Я знаю, что все они – Минди, Сантана, Меридит – действуют на нервы, но до церемонии осталось несколько недель, так что лучше нам думать о денежках и прикусить язык.

Стефани громко вздохнула:

– Ты права, конечно, но сейчас отдых меня доконает. Может быть, я неправильно делаю, что тяну эту резину с Джеймсом. Может, лучше было сказать ему все сразу же, как только я узнала?

– Неужели тебе ни капли не было приятно, когда он опозорился со своим званым обедом?

– Ну, разве что самую малость, – невольно улыбнулась Стефани.

– Представь, какая у него была физиономия, когда эта, как ее… Сэм прочла напечатанное на чеке!

Стефани захохотала.

– Кати сказала, что он стал похож на собаку, которую застали за поеданием именинного пирога.

– И главное – он до конца пытался все отрицать!

– Бедняга Джеймс, – сказала Стефани без капли сострадания. – То ли еще ждет его впереди!

Глава 21

Последние несколько дней Джеймса прошли на редкость гладко. Вдали от места, где разыгралась унизительная сцена с разоблачением его кулинарных махинаций, и от людей, посвященных в происшедшее, он почти забыл об этом скорбном эпизоде. В Лондоне он занимался повседневными делами, и никто не сыпал ему под видом шутки соль на рану. Вот чем плохо жить в деревне – каждый твой шаг известен всем! Он знал, конечно, что скоро это забудется, что новая сплетня затмит старую, но пока служить мишенью для острот было очень болезненно. А смеяться над собой не было его коньком.

После разговора с Салли он позвонил Малкольму и Саймону и сообщил им, что решил избавиться от нее. Оба возражали и считали, что у него нет оснований – Салли хорошо работает, она надежный и ценный сотрудник.

– Она выходила на работу даже в прошлое Рождество, когда у нас был тот экстренный случай, – негодовал Малкольм.

Джеймс, раздраженный тем, что не нашел в них поддержки, усилил нажим и надменно напомнил, что работодатель тут как-никак он и в его власти нанимать и рассчитывать.

– Так на фиг ты тогда спрашиваешь мое мнение? – буркнул Саймон.

– Ты все равно не можешь творить произвол, – продолжал спорить Малкольм. – Есть закон. Необходимо письменное уведомление и все такое.

– Не смеши меня, – парировал Джеймс. – Тут не Центральный ветеринарный госпиталь.

Салли же, когда он сообщил ей новость, отреагировала недоверчиво.

– Это ты так шутишь? – Она, кажется, решила, что он неудачно сострил. Но, обнаружив, что Джеймс серьезен как никогда, дала волю слезам. – Но что я делала не так? – плакала она. – Только скажи – что, и я все исправлю.

Джеймс намерен был стоять до последнего. Дело не в ее работе, а в отношении к людям. На нее поступило несколько жалоб от клиентов, добавил он с ходу. Разумеется, это была чистейшая ложь. Салли в деревне была на хорошем счету.

– Это от которых? – спросила она.

Джеймс еле удержался, чтобы не поправить ее – «от каких». Но ответил только:

– Я не могу раскрыть свои источники.

– Но это несправедливо! – продолжала стенать Салли. – А Малкольм с Саймоном знают?

– Боюсь, что это наше общее решение. Ты, конечно, можешь отработать еще месяц и за это время подыскать другое место.

Салли, положив трубку, ворвалась в кабинет Малкольма. Но не успела сказать ни слова – Малкольм, защищаясь, вскинул руки:

– Мы с Саймоном тут ни при чем. Я бы на твоем месте подал на него в суд за несправедливое увольнение. На этот случай у нас и существует закон.

– Никогда! – возмущенно отвергла его предложение Салли. – Найду другую работу и уйду. Я просто хочу знать, что такого я сделала?

– Я тоже, – сказал Малкольм, обнимая ее.

Полчаса спустя Джеймс почувствовал, что, пожалуй, перегнул палку. Ведь Салли, в конце концов, просто шутила с ним, она не предполагала, что наступает на оголенный нерв. Он уже хотел позвонить ей и сказать, что передумал, потому что жалобы оказались беспочвенными, но решил, что перешел точку возврата, сказав про ее неподобающее отношение. И решил оставить все как есть. Он, конечно, даст ей хорошую характеристику, и она без труда устроится в другом месте. А он будет выглядеть слабаком перед Малкольмом и Саймоном, если пойдет на попятный, а этого допустить ни в коем случае нельзя.

После всех свалившихся на него потрясений, связанных с Салли и несчастной вечеринкой, не говоря уже о предстоящем визите в Линкольншир родителей, в субботу Джеймс испытал странное ощущение надвигающегося неминуемого рока. Такого ощущения он не помнил со школьных времен, когда последние беспечные дни каникул пропадали впустую из-за депрессии, в которую его всегда вгоняла мысль о скором начале новой четверти. В конце концов он все утро провалялся в постели, как обиженный подросток, и, выйдя из спальни только в половине двенадцатого, натолкнулся на Финна, который обиженно сидел на верхней ступеньке рядом с дверью в его спальню.

– Я думал, что мы пойдем в парк, – с упреком проговорил он. – Я жду тебя уже час одиннадцать минут… – он посмотрел на часы, – и двадцать семь секунд.

Джеймс смутился. Он подолгу не виделся с сыном и в самом деле обещал поиграть с ним в футбол в Риджент-парке, если погода не подведет.

– Почему же ты меня не разбудил? – спросил он, взъерошив сыну волосы, но Финн уклонился от его ласки.

– Потому, что мама не велела. Она сказала, что ты, наверное, очень устал, раз так долго спишь, и чтобы я дождался, пока ты сам встанешь.

– Вот что, – сказал Джеймс, – в следующий раз смело буди меня. Обещаю, что не рассержусь, как бы сильно я ни устал. Ладно?

Финн сделал вид, что все еще сердит.

– Ладно, – буркнул он.

– А теперь пойдем к маме и попросим, чтобы она разрешила нам отправиться на пикник. Как ты на это смотришь?