оснований, что реальность состоит в том, что она также и самая умная из них двоих. Она знала все о тайной зубрежке Сюзанны, но никогда об этом не рассказывала, и чем больше трудилась Сюзанна, тем более Клодия утверждалась во мнении, что ей не следует так убиваться в школе. Вела она себя из рук вон плохо – педагоги со свойственным им оптимизмом называли ее закидоны «переходным возрастом». Но Клодия просто выражала так свое отношение к царящей в классе скуке. Дело в том, что по умственному уровню она обогнала большинство одноклассников года на два, что без труда определил бы даже начинающий психолог. Впрочем, в нужный момент психолога рядом не оказывалось.
В общем, посторонним казалось, что у обаятельного папаши Мэтью на редкость противные дочки.
Пока Мэтью доставал чай и диетическую колу, Хелен решила заговорить с Сюзанной – та держалась менее враждебно.
– Понимаю, как вы переживаете. Мне очень жаль.
Клодия исторгла из себя нечто среднее между вздохом и хмыканьем и одновременно закатила глаза. Интересно, что она о себе воображает? Сюзанна не сводила с нее взгляда. Она ломала пальцы, наматывая на них свои рыжеватые, чуть вьющиеся волосы, и Хелен видела, что она делает над собой усилие, чтобы не расплакаться.
– Я хочу, чтобы он вернулся домой.
– Я знаю. Может быть, он так и поступит, – Хелен рассмеялась, как ей казалось, в подкупающей скромной манере, – когда я ему надоем. – О, отлично, подумала она, теперь я шучу, как дура. Не только это, дурацкие шутки об их отце были достойны престарелого дамского угодника. – Я хочу сказать, когда он поймет, как сильно по вас всем скучает.
– Вы так думаете? – Наивный возглас Сюзанны заставил Хелен почувствовать себя еще большим дерьмом, если это было еще возможно, но, прежде чем она смогла перейти к чему-то такому же успокоительному, в разговор вмешалась Клодия.
– Не будь дурой, – авторитетно заявила она. – Конечно, она так не думает. Лично я в любом случае не хочу, чтобы он возвращался домой сейчас.
Сюзанна расплакалась в тот момент, когда в гостиную, широко улыбаясь, вошел Мэтью, неся поднос с напитками. Веселое выражение сползло с его лица, и он обвиняюще воззрился на Хелен, словно заподозрив ее в том, что она начала лупить его девочек линейкой по пальцам в ту же минуту, как он покинул комнату. Она в ответ пожала плечами.
– Ну, а теперь нам можно поехать домой, папа? – спросила Клодия.
– Да, – сказал Мэтью. – Думаю, это будет лучше.
Когда девочки уходили, Хелен показалось, будто Клодия процедила сквозь зубы:
– Сука!
Глава 10
На следующие выходные Мэтью хотел снова пригласить Сюзанну и Клодию, но Хелен решила, что с нее достаточно. Она понимала, что подружиться с его дочерьми ей вряд ли удастся. Зачем пересиливать себя? Она убедила Мэтью, что не нужно давить на девочек, но не смогла убедить его, что он должен пойти с ними куда-нибудь, оставив ее одну в блаженно пустой квартире.
– Я хочу, чтобы они чувствовали, что здесь – их второй дом, – хныкал он. – Что у них не приходящий папочка, который водит их по всяким местам каждый раз, когда им захочется повидаться с ним. – Они договорились, что девочки приедут в следующее воскресенье, и приготовились провести остаток недели спокойно.
В четыре часа в субботу в дверь позвонили. Открыв, Хелен увидела пожилую холеную женщину, которая выглядела странно знакомой.
– Мэтью дома? – спросила женщина.
– Его нет. Он будет через час.
На самом деле Мэтью, стараясь ей угодить, отправился в местный супермаркет, чтобы закупить продуктов на неделю. Надо сказать, он никогда не ходил по магазинам в прошлой жизни. В данный момент он стоял, парализованный страхом, перед прилавком с овощами, пытаясь определить, в чем разница между помидорами черри и обычными и имеет ли это значение или нет.
– Ну и ладно. Собственно говоря, я пришла повидаться с вами. Я – Шила. – У нее оказался скрипучий голос – хоть сыр натирай, – и Хелен тут же прониклась к ней неприязнью. Такие, как она, стояли на одном из первых мест в их с Рейчел списке «Женщин, которых мы ненавидим».
Женщина прошла мимо Хелен в коридор, оттуда – в гостиную. Она была невероятно хорошо одета для воскресенья, особенно на фоне Хелен в тренировочных штанах и футболке, больше похожей на пижаму. На Шиле была аккуратная белая блузка под бледно-голубым кашемировым свитером, брюки цвета загара и туфли на каблуках. В присутствии женщин такого сорта Хелен всегда чувствовала себя героиней сериала «Придурки из Беверли-Хиллз». От Шилы пахло дорогими духами. Она процокала каблучками по деревянному полу, мимоходом поправив тщательно выкрашенные волосы, выразительно оглядела грязные тарелки с налипшими хлебными крошками, стопки валяющихся повсюду журналов и газет и коробки с вещами Мэтью, которые все еще стояли в углу. Хелен напрягла свое внимание, чтобы вспомнить, кто такая Шила. Не звали ли так первую жену Мэтью? – гадала она, пока Шила наблюдала ее беспорядок.
– Я мать Мэтью.
Ну конечно! Она могла быть старой, но не настолько. Вряд ли Мэтью был бы способен жениться на женщине, разменявшей девятый десяток.
– Очень рада. Приятно с вами познакомиться, – неуверенно сказала Хелен. – Приготовить чаю?
– Вы поступили совершенно непростительно. Вы разбили семью, оставили двух девочек без отца. Надеюсь, вам сейчас стыдно.
– Вам с молоком? С сахаром? – Хелен рванулась на кухню, чтобы прийти в себя.
Но не тут-то было – Шила отправилась за ней.
– Полагаю, дело в деньгах, разве не так? Хелен глубоко вздохнула.
– Я не знаю. У него есть деньги? Шила проигнорировала вопрос.
– Даю голову на отсечение, вы его уже не отпустите, верно?
Хелен так и подмывало возразить: «Так поступила и Софи, когда отбила его у первой жены». Но вместо этого она сказала:
– Я говорила ему, что он должен вернуться к ним, если сам того хочет.
– Однако теперь уже слишком поздно, не так ли? Софи ни за что не примет его обратно.
– Тогда зачем вы здесь? – спросила Хелен, бросив притворяться, будто она заваривает чай.
– Я и мои дочери весьма озабочены тем нежелательным влиянием, какое его поступок может оказать на девочек.
– Вы, о каких дочерях говорите? Одна вроде бы приставала к мужу другой дочери на Рождество, а другая замужем за алкоголиком? А может, я что-то путаю? – Хелен решила отбросить всякую вежливость.
Шила опять пропустила ее слова мимо ушей.
– Если вы твердо намерены войти в нашу семью – а я не вижу, что бы я могла сделать, чтобы это предотвратить, – мы должны убедиться в том, что вы относитесь к обязанностям мачехи со всей серьезностью.
– А если нет? – Хелен постепенно возвращалась в четырнадцатилетний возраст.
– А если нет, я попросила бы вас не пытаться обхаживать девочек и втираться к ним в доверие. Они очень расстроенны после визита сюда на прошлой неделе.
О, черт бы вас всех побрал, подумала Хелен, а вслух спросила:
– Вас проводить?
– Тупая старая перечница, которая сует нос не в свои дела! – кричала Хелен на Мэтью немного позже.
– Она моя мать.
– Твоя мать – тупая старая перечница, которая лезет не в свое дело! Кстати, скажи ей, чтобы больше носа сюда не казала.
Вечер воскресенья угрожающе приближался. Хелен казалось, что у нее совершенно нет сил. Тем не менее, она неожиданно приняла приглашение лучшей подруги, которой не терпелось познакомиться с загадочным любовником Хелен. С тех пор прошла неделя, и Хелен казалось, будто все изменилось
