принимать участие в спецоперациях было не положено. Все действия на такой случай давным-давно были разработаны аналитиками, и сейчас все происходило строго по плану. Огромная искусственная планета неторопливо встряхивалась, как огромное животное, меняясь на глазах. Одевшись в броню, свернув атмосферу и закачиваясь необходимой энергией от ближайшего светила, она быстро превращалась в огромный космический корабль. Все жители автоматически становились хорошо отлаженными боевыми единицами. Каждый знал свое место, был специалистом в выбранной им области и мог выполнить работу с закрытыми глазами. Буран Большая Дубина, глава активного корпуса, подгонял своих головорезов зычным голосом, втайне радуясь случаю хорошенько подраться — после восстановления прорехи по эту сторону всякий раз оставался добрый кусок иномирья с желающими свежей плоти монстрами, и вот тут его жаждущая битвы душа отрывалась по полной программе. Полный прорыв с нижнего яруса — это самое неприятное, что могло произойти в действующей Вселенной. Время от времени тот или иной демон прорывался на поверхность, что и произошло на Эрвиле, но точечные прорывы были не так опасны, как разрыв самой ткани бытия. Полчища демонов уничтожали все живое на своем пути и превращали подобие цивилизации, существовавшее в мирах, в ад. Однажды произошел прорыв с верхнего яруса, но и рай при близком рассмотрении живым существам не понравился. Они хотели просто жить, размножаться, растить детей, и никто не спешил в потусторонний мир раньше срока.
— Надо дать знать Командору! — сказал Энлиль, поворачивая Вилания к себе лицом. — Он лучше разбирается в военных действиях, чем все остальные на базе, вместе взятые. Что-то мне говорит, что это события одной цепи. Ну так как насчет санкции?
Виланий кивнул:
— Действуй, только будь осторожен! Мне кажется, что на Трише сейчас может быть опаснее всего. Постоянно держи со мной связь, не вздумай ставить блокировку. Мне будет необходима вся информация, которую ты сможешь добыть. Да, — крикнул он в спину убегающему главе Высшего Магического Конклава, магистру класса альфа Энлилю, — тебе придется открывать портал, мы не можем сейчас тратить энергию на нуль-переходы.
— Он давно уже открыт, — донеслось в ответ, и Виланий остался в обществе Гоши, испуганно смотрящего на своего нового Командора.
— До старта осталось десять минут, — раздался мелодичный женский голос. — Просьба экипажу занять свои места и пристегнуться.
Гоша выбежал за дверь, а эльф подошел к селекторной связи.
— Шестерку… то есть пятерку, — поправился он, — срочно ко мне. Остальным — приятного перехода.
Он подошел к круглому столу со стоявшими вокруг креслами и, усевшись, пристегнулся. До старта оставалось чуть больше девяти минут.
ГЛАВА 11
Мишка. Отрывки из дневника
Ненавижу нуль-переходы! О боже! Какой болван решил, что они безопасны? Уже прошло больше часа, а меня все еще тошнит, в боку колет, а в глазах плавают красные мухи. Несмотря на статистику, утверждающую, что лучше помучиться часок от мигрени, чем если тебя располовинит при сбое М-портала, я все-таки предпочитаю мгновенную смерть медленной агонии. Как-то, не поленившись порыться в архиве, я обнаружил, что двадцать три процента смертельных случаев среди магов — неудачные перемещения в пространстве, пятнадцать процентов — встреча с нежелательными существами, тринадцать — козни завистников, ну и так далее на страницу мелким почерком. Зато гениальные ученые, путешественники и странствующие лицедеи, сумевшие дожить до глубоких седин, обычно к концу жизни сходят с ума. И я подозреваю, что не последнюю роль здесь играет огромное количество сделанных ими нуль-переходов… Оооооо!
Так, кажется, полегчало. Удобно устроившись на спальном мешке, я с удовольствием наблюдал за суетой Командора. Пока я лежал в отключке, он успел разобрать прихваченное с базы оборудование и сложить костер, над которым в небольшом котелке уже вовсю булькало… да это кофе!!! Мигрень прошла сразу. Ради того, как люди готовят пищу, я готов жить с ними всю жизнь. У меня дома кулинарным изыском считается кусок полуобгоревшего мяса, а то, что старший Зенолейн вытворяет с пригоршней жиров, белков и углеводов, всегда приводит меня в телячий восторг. Одним большим хлюпом высосав котелок до дна, я с наслаждением осмотрелся.
Мы находились на небольшой полянке, окруженной со всех сторон мощными деревьями, ярко-зеленая крона которых терялась в заоблачных высотах. Справа, нарушая гармонию девственного леса, на длинном, вкопанном в землю стержне поворачивалась в разные стороны улавливающая антенна, считывая из окружающего мира всю представляющую интерес информацию — от температурных режимов и до движения тепловых сгустков (иначе говоря, движущихся теплокровных объектов). Командор сидел рядом с портативным анализатором, снабженным искусственным интеллектом десятого поколения, и, одним глазом просматривая бегущую по монитору информацию, начищал специальной тряпочкой любимый двуручник, прихваченный из настенной коллекции. Здорово у него это получалось, очень профессионально. Руки мягко летали по длиннющему лезвию вверх-вниз, лаская металл, как любимую домашнюю зверушку. Мне стало стыдно. Несмотря на принадлежность к расе воинов, я с трудом мог отличить эспадон от шпаги, а боевой лук от охотничьего. Вот если вам потребуется доказать формулу правдоподобия или просчитать зависимость гравитационного поля от геомагнитного, тогда милости прошу, всегда пожалуйста.
Собираться пришлось в ужасной спешке, и из оборудования я успел захватить только специальный компас собственного изобретения (единственная стрелка должна по идее показывать в сторону существа, обладающего наибольшим магическим излучением), портативный сканер (считывает магический фон, крепится на руку кожаными ремешками), электронную записную книжку, пару диктофонов и аптечку. Полевые испытания компаса проведены не были. На базе он всегда указывал на Энлиля, что еще не являлось свидетельством его безупречного действия. Сейчас стрелка показывала в северо-восточном направлении. Вот сканер был довольно надежен, и демонстрировал он полное безразличие.
Так… И где мы находимся? Жуя бутерброд с сыром, я изучал мелькавшие на мониторе анализатора данные.
Судя по ним, мы находились намного южнее Феба. Огромная река, на берегу которой и находился город, текла с северных гор и терялась где-то на юге. Вокруг нас был лес, плавно переходивший в болото на востоке. Даже двигаясь по прямой, пешком на путь до города могло уйти дня два — еще один минус нуль- переходов: одна и та же программа может забросить вас куда угодно. Нужно было срочно подумать о транспорте.
— Интересно… — Я не заметил, как Командор подошел и наклонился через мое плечо. — Обрати внимание, здесь какие-то развалины. Совсем недалеко… Вот здесь. — Он ткнул пальцем в едва заметную точку на нарисованной устройством карте.
— Да, действительно. Это совсем рядом. Буквально пара часов быстрым ходом. Интересно, что делают люди в непроходимой чаще? Так… а это что у нас такое? — Судя по всему, с запада к постройкам двигался довольно крупный отряд.
— Да, сынок, кажется, здесь очень оживленно. Давай двигайся. Установи здесь маяк и не забудь, что ты мой оруженосец. — Я с опаской покосился на здоровенный меч. — Не бойся, малыша я буду носить сам. Тебе же достанется оборудование.
Вы представляете, так называть здоровенный кусок металла, пусть и острый. Он и к Яшке так ласково никогда не обращался, самое нежное, что я от него слышал, — это рыжий оболтус. Вечная проблема отцов и детей, мой мне в десять лет дал подзатыльник и выпроводил добывать мамонта.
Дожевав хлеб, я споро принялся за дело. Быстро прорыв круговую канаву диаметром около пяти метров, мы установили в центре маяк. Пока Ричард программировал его, я потушил костер, свернул антенну и запаковал все это в мешки. Оборудование стандартного образца весило мало и занимало много места только в разобранном виде. На все про все ушло часа два, затем мы двинулись по направлению к обнаруженному жилью. На базе меня вырядили в живописный костюм — дурацкие штаны до колен, в которых я ощущал себя карликом-переростком, и колючий камзол с множеством карманов. Для полного счастья не хватало дудочки, и можно писать картину «Гоблин — властелин лесов», хорошо хоть меня никто из родственников не видит — всю жизнь смеялись бы.
