теперь, умостившись рядом со мной на повозке, сидит один из «здоровенных мускулистых созданий», увлеченно читая какую-то книжку в зеленом переплете, хрумкает наливным красным яблочком и выглядит совершенно безобидно. Рядом с нами трусит здоровенная лярва, умильно поглядывая на огрызок в его руке. Смуглый эльф, — на него всю дорогу с опаской поглядывал мой вэй, — был живым опровержением утверждения о беспричинной кровожадности темных родов, а Командор оказался удивительно интеллигентным человеком, досконально знающим историю и обычаи моей семьи. Всю дорогу он выспрашивал у меня, как мы готовим то или иное блюдо, а один из рецептов записал в книжечку, болтающуюся у него на поясе.
По мере приближения к дому природа менялась, говоря о приближении эльфийских мест: корявые, погнутые ветрами и болезнями стволы деревьев выпрямлялись, бурая листва наливалась светящимися сочными красками, и вот, спустившись с гор, мы радостно приветствовали огромного тысячелетнего лиственного великана, охраняющего вход на наши земли. С его вершины величественно спустился Эуминдес — орел-оборотень, хозяин небес и лесов. Ударившись о землю, он перекинулся волком и бросился мне на грудь. Искренняя радость старинного друга доставила мне исключительное удовольствие и вызвала чувство горечи, напомнив о том, сколько тяжелых переживаний причинило мое внезапное исчезновение дражайшим родителям, а в особенности пресветлой матери.
Мои грустные размышления были грубо прерваны раздавшимся слева утробным рычанием, и на повозку вскочила лярва, попытавшаяся с разбегу проглотить Эуминдеса. Я взвыл от боли в раненой ноге, на которую зеленая тварюга навалилась всей своей тяжестью, и повел себя неподобающим для лесного принца образом, припомнив все ругательства, услышанные мною за время путешествия. Выбор был очень богатый, и шагающие по бокам Дронил с Левенделом от удивления выпучили глаза: по их мнению, наследному эльфийскому принцу не подобало вести себя как простому смертному человеку. Волк с невероятной скоростью отрастил перья и долбанул лярву по носу вылезшим из морды клювом. Волосато-чешуйчатый ком скатился с повозки, устроив в плавно двигающихся рядах лучников полный переполох. Гоблин отшвырнул книгу в сторону, стукнув ею меня по лбу, и ринулся в гущу схватки разнимать драчунов, а мерин, всю дорогу флегматично тянувший мою повозку, попытался перейти в галоп.
— Грых, хварх кровынт ха! — Язык горных троллей в переводе не нуждался, вот только удивляло наличие способностей полиглота у гоблина, спокойно вмешивающегося в любой разговор. Орел, полностью закончив превращение, взлетел на дерево, а Мишель ухитрился ухватить лярву за хвост и поднять в воздух, так что теперь она, беспомощная, жалобно повизгивая, выпрашивала прощение за свое непотребное поведение. Орел же громко клекотал, зовя подмогу. Через мгновение деревья облепили орлы-оборотни, хищно поглядывавшие вниз. Ко мне на повозку на место гоблина плюхнулся Яков. Подмигнув Ирелии, массирующей мою помятую ногу, он обратился ко мне:
— Что, запахло родными местами? — Девушка благосклонно улыбнулась ему, не прекращая мягких круговых движений. За время нашего путешествия она умудрилась залечить мне бок и ладонь, а рассказ юного пажа, почти до смерти замученного в Фебе, вызывал искреннее восхищение ее даром.
— Да, — выдохнул я, — наконец-то… К вечеру должны добраться до форта… Никогда не думал, что можно соскучиться даже по знакомым с детства запахам… А ты разве не хочешь поскорее вернуться домой?
— Ты забыл, что я человек, — хмыкнул он, задумчиво вертя в руках оставленную гоблином книгу. — Мы не зависим так сильно от своего местоположения в пространстве. Да и к тому же, какой толк скучать по тому, куда пока что не попасть. Ну надо же! — воскликнул он, разобрав наконец надпись на книжной обложке. — «Экспериментальная биохимия», эк его занесло! Мишель, ты что, совсем сбрендил — такой мурой мозги забивать?
Гоблин отпустил свою ручную зверушку, напоследок ласково наподдав ей ногой, и присоединился к нашей беседе, шагая рядом.
— Я ее из библиотеки Нерия надыбал, — сбиваясь на гоблинский акцент, сказал он, вытащил из кармана пузырек и сунул в рот фиолетовую таблетку, выполняющую, как он мне объяснил, функцию универсального переводчика. — Он вообще дядька из образованных — Марк еще в первый заход у него пару книжек по магии прихватил. Ну а я остальное прибрал, все равно людишки на растопку для каминов порастаскивали бы, а так, глядишь, один из гоблинов чуть умнее станет. Прости, Ири, — спохватился он, виновато хлопая глазами.
— Ничего, — не останавливаясь, промурлыкала Ирелия. — Мне почему-то все равно. Странное чувство, вроде отец…
— Да какой он тебе отец! — возмутился Яков. — Энлиль говорит, что ты чистокровная, а он в этом специалист.
Сам магистр в это время ехал чуть поодаль, рядом с его сестрой, что-то ему втолковывавшей. Упрямо качая головой, он в чем-то с ней не соглашался, оставалось только догадываться о причинах такой несговорчивости, ведь последние пару дней он спешил выполнить любой ее каприз и смотрел в ее сторону изрядно поглупевшими глазами. Марк все еще спал во второй телеге, зарывшись с головой в солому, и никакой шум не смог его разбудить. После посещения Северной Цитадели он вообще выглядел помятым и сонным, иногда кричал от грезившихся ему кошмаров. Могу сказать вам с полной уверенностью — он первый светлый эльф, утверждающий, что ему снится что-то неприятное. Свои путешествия во сне мы умеем контролировать с детства, а произвольное шатание по астралу свойственно скорее людям, чем нам. Но тут уж ничего не поделаешь… в нем много противоречивого, остается только надеяться, что мои высоконравственные, гордящиеся родословной родители не станут обращать внимание на мелкие недостатки вновь обретенного сына. Это вернуло меня к терзающим с самого Феба мыслям: как отец воспримет появление старшего сына и как отнесется к моему самовольному бегству?
Птичий гам, спровоцированный разобиженным Эуминдесом, внезапно смолк, окружившие меня лучники остановились, отдавая честь выехавшему на поляну на горячем гнедом жеребце эльфу. Элвениру не так давно стукнуло триста восемнадцать лет, силы его были в самом расцвете, и ему ничего не стоило встать затемно и встретить блудного сына на самой окраине своих владений.
— Айден! — Не обращая внимания на коленопреклоненно приветствовавших его подданных, он ринулся ко мне и попытался сжать в объятиях. К сожалению, это благое дело получилось у него лишь частично по причине забинтованности некоторых частей тела у любимого отпрыска, но огонь любви, горевший в его глазах, был для меня дороже всяких объятий. Я физически ощутил связь, протянувшуюся между нами, и только сейчас понял, что лишь из боязни за мою судьбу он не пускал меня в мой авантюрный поход.
— Прости меня, отец! — были первые слова, вырвавшиеся из моих уст.
Он сжал мне здоровую руку и вопросительно посмотрел на бинты. Я, коротко рассказав ему о самом главном, а именно о встрече с братом, и представив гостей, попросил вэя растолкать до сих пор не проснувшегося Марка.
Их первое свидание вышло несколько скомканным, сонный братец мало походил на эльфа: короткий ежик волос с запутавшимися в нем соломинками и синяки под глазами придавали ему вид сельчанина. Вряд ли отцу, мечтавшему о достойном наследнике, мой сюрприз оказался по душе, но надо отдать ему должное — приветственно протянув руку Марку, он с истинно королевским достоинством произнес:
— Приветствую тебя на земле лесных эльфов, Элверт. Твое возвращение — истинное чудо, и я счастлив увидеть того, кого мы давно оплакали.
Вот тут Марк учудил такое, что с ходу перечеркнуло мои надежды на избавление от звания наследника. Хмуро посмотрев на родителя, он сдул одну особенно назойливую соломинку с носа и пробурчал:
— И правильно сделали, что оплакали. Ваш драгоценный Элверт давно сдох под наркозом. А я — Марк, и прошу ваше величество это запомнить. — Его хмурый взгляд был способен заморозить любого, но
только не отца.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — благодушно заметил он, — но никто и не собирается сразу признавать тебя старшим сыном королевской семьи. По закону, ты должен сначала пройти посвящение у святой рощи. И уже тогда, если она тебя примет, конечно, ты получишь все права наследного принца. Только каким бы ни было решение, для меня ты навсегда останешься моим первенцем. Айден мог и не представлять тебя мне так официально. Среди тысяч и тысяч я узнал бы твои глаза — они у тебя точь-в- точь как у моей возлюбленной супруги, а твоей матери, Элерии. — Сказав это, отец с таким чувством прижал братца к груди, что я вздохнул с облегчением — по крайней мере бедняга обрел семью. Я знал
