жизни. Вот и не надо. Мелкими шажками, по сантиметру отвоевывая спасительное пространство, Севилья отодвигался от замершей Твари. В голове болталась одна-единственная мысль: «неужели отпустит?». Паук так и не сделал ни одной попытки помешать увести почти пришедшую к нему добычу. Севилья сломал бы голову, пытаясь понять почему, но перед тем, как развернуться и на самом деле броситься бежать, своим «травяным» видением, он уловил одну странную … мысль, не мысль, слово, не слово… эмоцию. Она настолько была похожа на обыденную жизнь, что Севилья чуть не пропустил ее, сочтя собственной. Где-то на грани сознания, перед тем, как стало понятно, что преследования не будет, Севилья поймал …. Нет, не сожаление.
Укоризну. Паук все так же недвижимо продолжал видеть уходящую добычу, и в замершей позе Твари угадывалось: «жадина».
Почти руками дотолкав высоченного торка до края травяного покрытия, за которым его ждали изумленные маги, Севилья мешком осел на землю. Больше двигаться он не мог. И не хотел.
Очнулся он от того, что в рот ему лилось что-то обжигающее. Он дернулся, пытаясь объяснить, что не надо, тут же подавился и закашлялся. Когда слезящиеся от кашля глаза, наконец, смогли видеть, Севилья тут же чуть не потерял сознание снова, для разнообразия, от счастья: над ним, склонились Сержант, Сова, Слон и Гайденн. На их лицах было написано такое участие и сострадание, что впору было расплакаться.
– Ты в порядке? – спросила Сова тоном, от которого хотелось картинно брякнуться на землю и забиться в судорогах. Глядишь, выцыганишь чего приятного. Судя по ее виду, сейчас она была готова ради Севильи на все.
И Севилья, как «истинный» сердцеед и соблазнитель, естественно, ситуацией «воспользовался».
– Вроде, да, – ничего умнее, чем опереться на руку Слона и сесть, оглядываясь по сторонам, он не придумал. – Что с вольдами?
– Все хорошо, – разрушая хрупкое секундное счастье, доложил за всех Гайденн. – За головы держатся, а в остальном – живее всех живых.
– А что это было? – он облизал мокрые после пролитого на него снадобья губы.
– Глемм-дош, – пояснил Слон. – Радуйся.
– Радуюсь.
Севилья поднялся, пошатнулся, и его тут же подхватили Сержант и Сова. Он умильно оглядел обоих. Ради такой заботы он был готов немедленно прогуляться к Пауку еще раз. Да кстати …, – он завертел головой, пытаясь высмотреть что-то. – А что Пауки?
– Ничего, – пожал плечами Сержант. – Стоят, как стояли. Ни одного движения.
– А как он меня отпустил? – Севилья до сих пор не верил, что он просто так ушел от Паука.
– Да, собственно, так и отпустил, – Сержант явно не знал, что сказать. – Ты водил всех туда-обратно, они стояли. С последним то же самое. Подошел, забрал, ушел. Всё.
Севилья высвободил одну руку, которая была у Сержанта, и потер лицо.
– Или я с ума сошел, – поведал он, – или Пауки меня за своего считают.
Сержант вдруг воровато оглянулся.
– Ты только вольдам про это не говори, – доверительно попросил он. – А то они и так не знают что про тебя думать, а тут еще и Пауки. Сказок-то много тут понапридумывали.
Он неодобрительно нахмурился, осуждая неведомых болтунов. Севилья подавил смешок. Ему даже интересно стало: а это тот Сержант? Может, его подменил кто, пока он тут за вольдами бегал. Гайденн, стоящий так, чтобы Сержант его не видел, заговорщически подмигнул: «я ж тебе говорил…».
– Живой? – над Севильей нависло новое лицо.
В смысле старое: Вася подключился к разговору.
– Живой, – кивнул Севилья.
– Только ему сейчас отдохнуть надо, – тут же вступилась за него Сова. Севилья с ней был на сто процентов согласен, но у Васи были другие планы.
– На поле надо идти, – сообщил он, вызвав у Севильи легкие судороги. – Ни влево, ни вправо хода нет. Только что вернулись дозорные: Лепестки окопались и сидят. На нас не нападают (во дела!), но и пройти не дают. У нас двое раненых.
– А в могильнике Шаман, если еще не выковыряли его оттуда, – вступил подошедший Айонки. – Хотим, не хотим, а идти по полю надо. Ты как, прикроешь?
– Нет, – понурил голову Севилья. – Я одного с трудом провожу, а уж бороться с травой я и вовсе не могу.
– Как так? – не поверил Айонки. – Ты же только что….
Он выразительно мотнул головой в сторону, откуда Севилья привел вольдов.
– Не совсем так, – досадливо покривился Севилья. – Я с травой не воевал. Я с ней…, – он замялся, – договорился, так, наверное.
– Ну так договорись за нас за всех, – ничуть не смутился Айонки.
– Не получится, – качнул головой Севилья. – Для этого вы как минимум не должны поддаваться фону. Сами, без меня. Потому что держать и антифон, – он улыбнулся подходящему термину, – и в траву вас встраивать у меня просто сил не хватит.
Маги замолчали, обдумывая услышанное. Постепенно молчание стало тягостным.
– Единственное, что я могу, – решился Севилья, – это сходить самому и посмотреть, что там с Шаманом. Я, вроде, видел что-то через узор травы. Странное что-то. Как будто там тоже Пауки, но не внутри, а снаружи. Как будто караулят кого-то.
– Шамана? – оживился Айонки.
– Не знаю, – расстроено ответил Севилья. – Не видел. Я могу попробовать сходить, – он вспомнил предостережение Сержанта, и его голос упал до шепота. – Раз уж Пауки меня не трогают.
– Ему нельзя сейчас, – запротестовала Сова.
– Никому нельзя, – отрезал Айонки. – И ждать тоже нельзя. Представьте, что будет, если и Пауки очнутся, и Лепестки.
– Их слишком мало, – не согласился из-за спины Айонки Вася.
Ответить тот не успел: треск рвущегося над головами пространства заставил всех присесть, опасливо поглядывая на низкое небо.
– Порталы? – удивился Вася.
– Это к вопросу о «мало», – поджал губы Айонки.
Он хотел еще что-то добавить, но не успел: в воздухе повис звук, тянущий звонкую чистую ноту. Она была прекрасна…. До тех пор, пока не начала резать голову, как будто тупым ножом. Вольды и маги схватились руками за уши, пытаясь спрятаться от этого звука. И только Вася сообразил, что это такое.
– Пауки! – заорал он. – Атака! «Нота»!
Вольды, преодолевая жгучую боль, все как один начали копаться в своих подсумках, выуживая оттуда какие-то магиприпасы. Замерцали вспышки создаваемых узоров. В пелене стенаний и стонов, повисшей над лесом, стали появляться промежутки.
Севилья стоял, изумленно глядя на происходящее. Звук он слышал. Этот звук нравился ему. Чистый, прекрасный, он заставлял сердце Севильи биться чаще, даря наслаждение….
Севилья опустил глаза. У его ног, скорчившись от боли, сидела Сова…. И Севилья мгновенно забыл обо всех наслаждениях.
– Что? Что с тобой? – он опустился на колени перед девушкой. – Болит? Где?
– Тут, – простонала Сова, обхватывая рукой лоб. – Этот звук…. Больно….
Не задумываясь, Севилья создал вокруг ее головы некое подобие шлема из магии. Звук, в линиях представлявшийся легкой, почти невесомой сеткой, послушно отпрянул от этого шлема. Сова открыла глаза. В них не было и следа страдания.
– Как ты это сделал?
– Не знаю, – пожал плечами Севилья. – Сделал, и все. Это просто. Сама посмотри.
Сова вгляделась в линии.
– Ничего не вижу, – призналась она через несколько секунд. – Вообще ничего. А что видишь ты?
– Сетку, туман, дымку.
