собственной ноги шприц. В тот момент до нее, конечно, дошло, что ее подло обманули. Сдаваться она не собиралась и приготовилась оказать врагам достойное сопротивление, но тело вдруг перестало ее слушаться. И чтобы не упасть, Жене пришлось приземлиться обратно на кушетку.
– Все хорошо, все хорошо, – как заведенный повторял врач.
Потом ее руку перетянули резиновым жгутом и сделали еще один укол, в вену. «Меня успокаивают, как психа, – подумала Женя, погружаясь не то чтобы в настоящий сон, но в какое-то черное глухое отупение. – До чего же я дожила, со мной обращаются, как с психом. И, похоже, увозят в самую настоящую психбольницу!!!»
Еда. Долой бутафорские продукты, издевательство сплошное – обезжиренные жидкие йогурты, пророщенную, мать ее, сою, таблетки сахарина в чай, хлебцы, похожие на тампоны для снятия макияжа!
Нет уж. Настоящая еда, благоухающая и сочная, – вот что ей нужно. Кремовые пирожные, которые тают во рту, ноздреватые блины, хрустящие шоколадные вафли, многослойные сандвичи (или даже дешевые демократичные гамбургеры из «Макдоналдса»), жареные курочки, картошка фри, от которой пальцы становятся теплыми и масляными... ммммм...
Это и есть настоящее счастье. Радость от смакования шоколадной конфеты не сравнится с радостью первого поцелуя. Всем известно, что любовь проходит, а голод – никогда. Сексуальное влечение со временем притупляется, но страсть к мучному, если дать ей волю, только набирает обороты.
Инна знала, как пахнет счастье и каково оно на вкус. Ее счастье было легкодоступным и появлялось перед ней по первому требованию. Счастье ждало Инну в любой продуктовой палатке, в престижном ресторане и пропахшей прогорклым маслом дешевой забегаловке.
И в квартире Валерия, конечно.
Инна поправилась, и если раньше ее новые габариты особенно не бросались в глаза, то теперь их не заметил бы только слепой. Иртеневу она соврала, что все дело в гормональных противозачаточных таблетках и что скоро ее вес придет в норму. Из-за Инниного внешнего вида запланированные на весну и лето концерты «Паприки» пришлось отменить. Она была солистка, Артему не хотелось искать ей замену. То ли он и вправду верил, что жена выздоровеет, то ли просто потерял интерес и к ней в частности, и к проекту «Паприка» в целом. Время от времени он подозрительно интересовался ее меню. Инна знала, что он даже роется в ее вещах в поисках улик – фантиков от конфет и тому подобных предметов, намекающих на ее виновность.
Но она вела себя осторожно и ни разу не дала ему повода усомниться в «праведности» своего режима питания. Эта игра в полицейского и вора ее даже немного забавляла и придавала ее гастрономическим оргиям дополнительную пикантность.
В начале лета ей пришлось купить новую одежду, из старой была впору только безразмерная байковая пижама, которая когда-то висела на ней, как на вешалке. Артем больше не пытался деликатно скрыть, что новая внешность жены не вызывает в нем никаких эмоций, кроме отвращения. Они больше не спали вместе. То есть близости между ними и так давно не было, но теперь Артем переехал в гостевую спальню. Инне было немного обидно, видимо, это взывали к помощи последние остатки растраченной в закусочных женственности. Но в глубине души она даже рада была, ведь теперь у нее появилась возможность есть и на ночь, в кровати. А что может быть слаще шоколадки, которую смакуешь за детективчиком при свете ночника?
А вот Валерий был от нее, как всегда, в восторге. Инна сентиментально решила, что это и есть настоящая любовь. Ведь его интересовала она сама, а не досадно пухлая оболочка, в которую она была силой обстоятельств безнадежно заточена.
– Может быть, мне порвать с Иртеневым? – спросила она однажды за совместным ужином (Валерий запек специально для нее свинину под сырным соусом). – Я могла бы переехать к тебе, ты бы работал, а я бы для тебя готовила.
– Вряд ли тебя хватит надолго, – рассмеялся он, – ты же не из домашних куриц.
Если слово «курица» ее немного и покоробило, то виду Инна не подала. Они были знакомы почти год, и за все это время она ни разу не сорвалась, не накричала на Валерия. В то время как мелкие бытовые скандалы с Иртеневым вспыхивали каждый день.
– Может быть, именно об этом я всегда и мечтала – печь блины и хлопать крыльями над любимым мужчиной...
– Так ты сначала научилась бы печь блины, – ядовито парировал он.
– Лучше скажи, что не хочешь на мне жениться, – слегка обиделась Инна.
Валерий всегда тонко чувствовал ее настроение, он не давал ей нырнуть в глубины ледяной депрессии, вовремя подхватывая на краю. Вот и сейчас, отложив в сторону столовые приборы, он обогнул стол, обнял ее сзади и поцеловал в пахнущую дорогим шампунем макушку.
– Ну что ты говоришь глупости? – прошептал он. – Признайся честно, тебе просто хочется, чтобы я тебя поуговаривал...
– Но я тогда не понимаю... Почему? Не может же так вечно продолжаться. Чего мы ждем?
– Ты сама посуди, на что мы будем жить, если ты уйдешь от своего Иртенева? – развел руками Валерий, возвращаясь на свое место, где ждала его остывающая нежная свинина. – Я-то неприхотлив, но ты привыкла совсем к другому уровню жизни. Я не смогу тебе его обеспечить.
– Да с чего ты взял, что я избалованная? – в очередной раз воскликнула она. – Мне ничего не нужно. Ни машины, ни нарядов. Ну, может быть, только продукты, – немного застенчиво добавила она, – не представляю, как я смогу прожить без своего любимого бельгийского шоколада.
– Ну вот видишь! – Валерий ловко зацепился за милостиво предложенный аргумент. – А такой шоколад мне совсем не по карману. Если честно, я даже вот это мясо не смогу покупать для тебя каждый день.
– Это мясо купила я, – напомнила Инна, – но тогда получается, что положение безвыходное...
– Ну почему же! – с энтузиазмом воскликнул он. – Вот я допишу книгу, продам ее, получу гонорар...
– А вдруг не продашь? – рискнула предположить она.
Его лицо потемнело, Валерий относился к своему творчеству так трепетно, как не относился даже к любимой женщине, то есть к ней.
– Ладно, извини, – спохватилась она, – но ты же сам говоришь, что современные издатели ничего не смыслят в литературе.
– Это точно, – важно подтвердил он.
– Так что публикация твоей книги может затянуться... В конце концов, я переводчик и когда-то неплохо зарабатывала...
– Но разве мы куда-нибудь спешим? – лениво зевнул Валерий. – У нас вся молодость, вся жизнь впереди. Успеем еще и женатыми побыть. Зачем ты все портишь?
Инна сдалась и в задумчивом молчании завершила поедание великолепно приготовленного мяса. Не успела она отодвинуть в сторону тарелку, как Валерий притащил из кухни десерт – фрукты в карамели под шапочкой полурастаявшего ванильного мороженого. Она расслабленно улыбнулась – он, в отличие от мужа, точно знал рецепт ее гарантированного хорошего настроения.
Если у Инны и Жени дела шли не очень, то Даша процветала – и в прямом и в переносном смысле этого слова. В прямом – она посетила модного косметолога, который рекомендовал ей пилинг лица и особые маски ручной работы, после них ее кожа приобрела сияющий фарфоровый вид. В переносном – долгожданный контракт с Олегом Резниковым вот-вот будет подписан! От счастья ей хотелось петь – впрочем, именно этим она и занималась в оборудованной по последнему слову техники звукозаписывающей студии Олега. Даше впервые приходилось иметь дело с продюсером такого масштаба, как Резников.
До того как она попала в «Паприку», она ошивалась на задворках красивой жизни и даже имела некоего директора, скользкого типа с тонкими усиками, бывшего тележурналиста, которого уволили с государственного канала за пьянство. После увольнения он почему-то возомнил себя воротилой шоу- бизнеса, подписал несколько контрактов с молодыми талантливыми исполнителями и впалой своей грудью принялся пробивать им дорогу на музыкальный олимп. Особых успехов, надо сказать, он не добился. Ему было жаль денег на хороших поэтов и композиторов, поэтому репертуаром своих подопечных он занимался сам. Естественно, у них ничего не получилось. На хорошую фонограмму денег не было, и Даше приходилось
