Наш самолет благополучно приземлился в Шереметьеве. Я позволила себе немыслимую роскошь – такси. Мне хотелось оказаться дома как можно скорее. Отключить телефон, заварить крепкого кофейку и спокойно все обдумать. А подумать есть над чем. Если говорить вкратце, то вот в какой ситуации оказалась я накануне своего двадцативосьмилетия.
1. У меня есть роскошное свадебное платье, но нет жениха.
2. Я промотала все свои деньги на авиабилеты и теперь знаю, что курортный роман – это дорогое удовольствие.
3. Я три раза была на Кипре и не видела почти ни одной достопримечательности (если, конечно, не считать за достопримечательность знаменитые красные плавки Паникоса).
4. Я знаю, как сказать по-гречески «я тебя люблю» – «сагапо», но по-прежнему не знаю, что такое любовь и существует ли она в принципе.
5. В моем доме сломан лифт, и теперь мне придется взбираться на восьмой этаж вместе с увесистым чемоданом.
Этот последний сюрприз казался самым огорчительным. Чертыхаясь и кряхтя, я преодолевала ступеньку за ступенькой, пока наконец не оказалась на знакомой лестничной клетке.
Там-то и выяснилось, что сюрприз с лифтом был не последним.
На ступеньке, перед дверью моей квартиры, привалившись головой к стене, сидел Эдуард. У него был усталый вид человека, которому давно не удавалось побывать в объятиях Морфея. Господи, неужели он дежурит здесь не первый день? На нем были черные джинсы и та самая красная ветровка для пробежек.
– Эдик?! – Я разжала пальцы, и чемодан грохнулся на пол.
Хлипкий замок не выдержал, чемодан раскрылся, и все мое наскоро сложенное барахло оказалось на грязном полу. Многочисленные флакончики и тюбики покатились по ступенькам вниз.
Он с трудом сфокусировал на мне взгляд. На один момент мне даже показалось, что Эдик пьян. Но потом я, конечно, поняла, что он и правда просто очень устал.
– Шурка… Интересно, сколько времени я здесь уже сижу?
– Судя по твоему виду, года полтора. Хочешь кофе? Я всю дорогу мечтала о кофе.
– Хочу, – он помог мне сложить вещи обратно в чемодан, – ты опять куда-то ездила?
– Это длинная история. И совсем неинтересная.
– Похоже, у тебя тут много длинных историй накопилось за то время, что мы не общались. Наконец-то я смогу с тобой поговорить. Надеюсь, ты не собираешься опять сбежать по пожарной лестнице?
– Молчи, грусть, молчи, – усмехнулась я, вспомнив потерянную туфельку, – ладно, проходи.
Он явно чувствовал себя неловко, как явившийся без приглашения гость. А я вдруг с удивлением поняла, что рада его видеть. Хотя всего за месяц мы успели стать почти чужими. Я уже и представить не могу, что когда-то бодро вставала в семь утра, чтобы отправиться на пробежку с этим любителем физической культуры.
Я успела забыть запах его одеколона, но помнила, что раньше мне очень даже нравилось, когда он вот так пристально на меня смотрел. Эдик с меня и правда взгляда не спускал – наверное, ожидал очередного подвоха. Но на этот раз я убегать не собиралась.
– Шурка… А ты загорелая.
– Зато ты бледный, как глист, – зевнула я, – так что мы прекрасно дополняем друг друга.
– Ну прекрати издеваться, – неуверенно улыбнулся он, – я вообще не понимаю, что происходит.
Я поставила перед ним дымящуюся чашку, а сама уселась на стул напротив.
– Я столько раз пытался с тобой связаться, но ты специально меня игнорировала… Ты тогда так странно от меня убежала, я места себе не находил. Все думал, чем я мог тебя обидеть.
Мне стало так стыдно, что я даже разрумянилась. Несколько последних дней я только и делала, что трубила на всех углах об эгоизме как главной особенности мужского характера. А сама… Сама вела себя как особа, отправившая собственное сердце в бесконечный оплачиваемый отпуск.
– И в конце концов я, кажется, понял…
Я удивленно на него посмотрела.
– Что же ты понял? – Неужели он тоже об этом задумывался? Я имею в виду мою неготовность вить гнездо и неуверенность, хочу ли я принадлежать одному-единственному мужчине.
– Думаю, все дело в спорте, – потупился мой экс-жених, – мне так хотелось, чтобы ты разделила мое увлечение. Но в глубине души я понимал, что тебе давно опостылели все эти беговые дорожки и упражнения с гантелями.
– Это правда, – призналась я, – но…
– Ты просто устала, – перебил Эдик, – Шурка, ты перенапряглась. У тебя и так проблемы на работе, а я еще и заставлял тебя рано просыпаться, чтобы бегать по утрам. И вот… Мы бегали по утрам, а в итоге ты сбежала от меня.
Нервно хихикнув, я отпила огромный глоток кофе и конечно же обожгла язык.
– Я готов признать, что был эгоистом, – сказал Эдуард.
Я недоверчиво на него смотрела. Он что, притворяется? Уж не прорезались ли у него под ветровкой пушистые белые крылья? Я сбежала от него без всяких объяснений. Он сто раз звонил мне, но я даже не снимала трубку. Он приходил ко мне на работу, а я, рискуя жизнью и трехсотдолларовыми туфлями, сбежала от него по пожарной лестнице. Я изменила ему и планировала за его спиной другую свадьбу.
И после всего это он был эгоистом. Он пришел, чтобы попросить прощения.
– Шура… Ну скажи что-нибудь наконец.
– Я… Я даже не знаю, что на это и сказать, – сказала я.
Он был разочарован – он-то надеялся, что я скажу о том, что я все еще люблю его и готова простить физкультурные экзекуции. Признаться честно, я запуталась. С одной стороны, Эдуард – единственный нормальный мужчина, который за двадцать семь лет встретился на моем жизненном пути. С другой стороны, я же не тамагочи, которого запросто можно переключить с одной программы на другую. Хотелось бы мне научиться где-нибудь чудовищной легкомысленности – вчера выбирала свадебное платье, чтобы пойти под венец с Майклом Рикманом, а сегодня преданно признаюсь в любви к Эдику. Но, к сожалению, в университете легкомысленности не учат, зато учат истории литературы, которая лишний раз подтверждает, что любовь – страдание и работа.
Эдик сидел напротив меня и пил кофе, глядя в стол.
Его лицо было таким знакомым, я знала наизусть каждую черточку. Кстати, лицо Майкла Рикмана (извините уж, что я опять о нем, обещаю, что это в последний раз) обладало странной особенностью – забываться сразу же после того, как я расставалась с его гордым обладателем. Вот и сейчас – попросите меня представить в мельчайших деталях его лицо – ничего не получится, перед моими глазами будет лишь размытая клякса.
Я запуталась. Окончательно запуталась. И что же мне теперь делать?
И в этот момент в дверь позвонили.
Я вздрогнула от неожиданности. Да и Эдуард как-то странно дернулся.
– Ты ждешь кого-то? Я тебе помешал?
В этом вежливом вопросе было столько гордой ревности, что мне захотелось плакать. Первый вопрос: почему же я все-таки такая непутевая? Второй вопрос: кого это черти принесли?
– Да нет, никого. Может быть, это соседка? Или Лерка…
Босыми ногами я прошлепала к двери.
– Кто там?
– Служба доставки. Магазин «Все для невесты», – прозвучал ответ.
Я открыла дверь.
– Что? Вы ко мне?
– Да, если вы невеста, – профессионально-вежливо улыбнулся курьер. В его руках был громадный сверток. – Александра Кашеварова?
– Да, – растерянно призналась я.
– Распишитесь, получите. – Он протянул мне квитанцию и сверток.
– Что это? – В дверном проеме за моей спиной появился Эдик. – Шурка, ты заказала в телемагазине
