— Хочешь сказать, что скорее выгонишь меня, чем его?
— Как получится… — Он привлек ее к себе и осторожно притворил дверь в комнату, отданную Косте и Лене.
Ближе к полудню, когда гости наконец встали, Таня накормила их сытным завтраком.
Лена впервые за эти двое суток поела и снова легла спать.
— Не мешай ей, — сказала Таня Косте. — Сейчас сон для неё — как лекарство.
— Ей нужен врач, — вздохнул он. — Лучше свой, который не станет болтать. Есть такой?
— Дай подумать… — Она вопросительно посмотрела на мужа. — Врачи-то есть…
— У нас в Сосновске нельзя, — сказал Костя. — Проходу не дадут.
— Можешь не объяснять, — усмехнулась Таня. — Отхватил лучшую девку, теперь у всех там будете на виду и на слуху… Поищем. — Она посмотрела на мужа. — А ты что молчишь? Верка Афанасьева, твоя старая любовь, работает в женской консультации, думаешь, не знаю? Вот и отведи к ней. — Таня кивнула на дверь, за которой спала Лена. — Верка только рада будет, если скажешь, что это твоя любовница… Она ж меня всеми печенками ненавидит… И молчать будет. А если кому и скажет — так только мне.
Парни переглянулись. Валера пожал плечами, отвёл глаза в сторону.
— Да что вы, как целки! — воскликнула Таня. — Ну придумайте что-нибудь другое! Времени-то у нас нет, это вы хоть понимаете? У неё же там кровит потихоньку. Да и мало ли что! Вот и позвони своей Верочке, у тебя ведь есть ее телефон… И нечего на меня так смотреть! — толкнула она мужа. — Раз говорю, значит, знаю! Иди и звони. Не бойся, подслушивать не стану.
Тем же вечером они взяли такси и все четверо поехали в женскую консультацию на другой конец Москвы. Костя и Таня остались в машине, Валера отправился сопровождать Лену. Прежде чем скрыться за дверью подъезда, Лена обернулась и помахала им издали.
— Тебе бы объяснить ей насчет конспирации… — сожалеюще вздохнула Таня. — Чем меньше лишних телодвижений, тем меньше ошибок.
— Вот ты и объясни, — угрюмо отозвался Костя, встречаясь взглядом с водителем в зеркальце заднего обзора.
Тот с любопытством смотрел на оставшихся в машине пассажиров. Всю дорогу помалкивали, смотрели каждый в свою сторону, так что он даже заподозрил неладное, а теперь вот разговорились насчет конспирации…
— Боюсь, это надолго, — громко сказала Таня. Она тоже обратила внимание на пристальный взгляд водителя. — Давай-ка сразу рассчитаемся.
Ждать действительно пришлось долго. Лена вышла заплаканная, держа Валеру под руку.
— Ну что? — спросила Таня, когда они, поймав новую машину, ехали назад.
— Нужно немедленно в больницу, — ответил за Лену Валера.
— Ты говорил с ней? — спросила Таня.
Валера угрюмо кивнул.
— По-видимому, дело серьёзнее, чем даже мы думали.
Лена положила голову на плечо мужа и заплакала.
— Ни в какую больницу я не пойду!
Костя погладил её по плечу. Растерянно посмотрел на Таню, потом перевёл взгляд на Валеру.
— Вера сказала, что всё устроит сама и лучшим образом, — сказал Валера, — никто ни о чем не узнает. Обещала завтра же позвонить.
— Вот что значит старая любовь! — не удержалась Таня. — Молчу, молчу… — она выставила руки вперёд, словно защищаясь от мужа, обернувшегося к ней с переднего сиденья с искаженным лицом.
— Может, обойдется? — с надеждой спросила Лена. — Может, уколы какие-нибудь?
— Нет, — спокойно сказал Костя. — В больницу — в самую первую очередь. Остальное потом. Успеется…
Дальше они ехали молча. Теперь все самое страшное, что задумал Костя, становилось реальностью.
— Костя, всё же не надо… — не выдержала Лена, когда они вечером пили чай на кухне. — Да чёрт с ними, в конце концов!
Костя медленно замотал головой.
— Опять? Опять ты начинаешь… — Он сжал кулаки. — Кажется, договорились уже! Ты им можешь простить за себя. Только это ничего не меняет и не отменяет! Понимаешь? Ты можешь простить за себя. Но не за меня.
Валера переглянулся с женой, достал из холодильника бутылку водки.
— Может, дёрнем по стакану — да спать? А то опять наговорите лишнего… Жаль, Лене нельзя. Завтра в больницу.
Они выпили втроем, не закусывая. Потом так же молча уставились в телевизор. Потом выключили его, поскольку в голову ничего не лезло, и, сколько они ни смотрели, так и не могли понять, что там происходит. Потом выпили снова, уже налив полстакана Лене. И снова включили телевизор. И снова выключили, когда стало раздражать бессмысленное и натужное веселье обитателей экрана. Так и уснули все четверо одетые, сидя рядом на узкой кухонной тахте напротив маленького телевизора, что стоял у Тани с Валерой на холодильнике.
Утром Таня позвонила по 02 в милицию.
— У меня возле метро сумочку украли! — проныла она жалобно.
— Возле какого метро? — спросил скрипучий женский голос.
— Ой, кажется, «Выхино»…
Дежурная что-то недовольно пробормотала и назвала номер отделения милиции. Таня набрала номер.
— Это милиция? Сорок четвертое отделение? Гену можно к телефону?
— Какого ещё Гену? — Голос этого дежурного был игривым. — Я вот тоже Гена. Фамилию хоть знаете?
— Ой, забыла! Как же его… ну, светленький такой, симпатичный, мы с ним возле метро позавчера познакомились. Он с ребятами там дежурил.
— А… Кравцов, что ли… А что ему передать?
— Я лучше сама ему позвоню.
— Ему знаете сколько вроде вас звонят? — Насмешка в голосе дежурного смешалась с завистью. — Он поймёт, о ком речь?
Таня вздохнула. Подмигнула мужу.
— Скажите, а он хоть неженатый?
— Ну вот, всё вам расскажи… Ладно, девушка, не будем занимать служебный телефон. Завтра он заступит, сегодня отдыхает, понятно?
— Понятно… — Она снова горемычно вздохнула. — Все вы такие.
И положила трубку.
— Откуда что берётся! — покрутил головой Валера. — Значит, больница на пару дней переносится?
— На один день, — сказала Таня. — Но не больше! Так и передай своей… Вере.
…Вечером следующего дня они вчетвером подъехали к метро. Там, как всегда, было много народа: все те же торгующие бабки, спешащие в метро или на электричку люди.
Они стояли поодаль, с таким расчетом, чтобы не привлекать к себе внимания. Лена выглядывала из- за Костиного плеча, смотрела в старенький театральный бинокль, который отыскался у Валеры.
— Вон этот дядя Гасан… а за лотком — его младший брат стоит, — узнала она. — Надо же! Их отпустили…
— А ты как думала, — усмехнулась Таня. — От тебя им нужно одно, от них другое. Да вон они, омоновцы! — воскликнула она. — Не туда ты смотришь… Да убери ты бинокль! Вон слева, в форменной куртке, лысоватый, не он?
— Он… — Лицо Лены сделалось мертвым, как в тот вечер, когда она вернулась из милиции.
— Я его знаю, — сказала Таня, взяв бинокль у Лены. — Точно, он! Однажды, сволочь, открытым
