— Что ты так смотришь? — выразил Хлестов своё удивление.
Ну да. Ещё вчера он, Седов, посмотрел бы на него иначе. С отвращением… Возможно, потому и выбрал его первым. Чтобы отплатить сполна за тот давний донос в партком и райком, завершившийся отсидкой. Чтобы избавиться от вони из его рта, живо напоминающего запахи лагерного барака. Покойники пахнут по-другому.
— Не ожидал меня здесь увидеть? — не отставал Хлестов, продолжая смотреть на Ирину, прихорашивающуюся возле зеркала. Уверен в себе, уверен в том, что он, Седов ничего не знает о его доносе…
— Не знал, что ты ходишь на такие… тусовки, — пробормотал Седов, чтобы только не молчать.
— Приходится… — Хлестов продолжал смотреть на Ирину, по-прежнему не отходившую от зеркала.
Седов встретился с ней взглядом — опять же через зеркало; она как бы вопрошала: это нужный человек? С ним следует знакомиться? Я должна подойти? Седов чуть заметно пожал плечами. Он все еще не мог преодолеть растерянности. Нет, в призраки он не верил. К тому же Хлестов реальный произвел на него большее впечатление, чем произвёл бы Хлестов потусторонний.
— Везёт тебе… — вздохнул Хлестов, по-прежнему не отходя от них. — Такие всегда у тебя женщины. Так познакомишь или нет? Не бойся, не отобью. Сегодня, во всяком случае. Хоть бы поделился, чем ты их берёшь…
— Руками, — сказал Седов. — Они это любят. Сна чала языком, потом руками. Главное, не пропустить момент, когда от одного следует перейти к другому. Я правильно говорю? — он обнял за плечи повернувшуюся к ним Ирину.
— Ты о чём? — спросила она.
— Мужские секреты, — сказал Седов. — Вы, кстати, не знакомы? Хлестов Игорь Андреевич, большой знаток и тонкий ценитель женских талантов. А также уголовного кодекса.
— И женской красоты, — сказал Хлестов, взяв руку Ирины, и Седов увидел, как гадливо сморщилось её лицо, когда тот склонил голову над ее рукой.
— Тот самый Хлестов? — спросила она с любезной улыбкой, когда он распрямился. — Продюсер Лики и Анжелы?
— И Стефании, — маслено, чуть прикрыв глаза, как бы вспомнив о приятном, улыбнулся Игорь Андреевич.
— Опасный человек! — сказал Седов Ирине, но она никак не отреагировала на его реплику, продолжая во все глаза разглядывать этого поставщика безголосых певиц на всероссийский экран.
Тем более следует замочить, ревниво подумал Седов. Ещё уведёт девушку. И мы с ней окажемся по разные стороны экрана.
— Вы тоже поете? — спросил ее между тем Хлестов, как бы выводя Седова за скобки.
— И еще как! — сказал Седов, властно взяв Ирину под руку и как бы напомнив, кто ее хозяин.
— Ревнует, да? — самодовольно улыбнулся Хлестов.
Убил бы, кажется, чуть не заскрипел зубами Седов, когда Ирина тоже взяла этого гнуса под руку, присоединив его тем самым к компании. Хотя только что при взгляде на него морщилась и не могла не чувствовать издаваемых им запахов… Похоже, ее это забавляло. С улыбкой взглянув на Седова, она чуть прижалась к нему плечом.
— А я гожусь на эстраду? — спросила она Хлестова, придав лицу выражение наивной надежды.
Тот чуть отстранился и оглядел ее, не таясь, с головы до ног.
— Так разглядываете, как будто собрались меня покупать, — сказала она с деланной обидой.
— А вы как думали? — возликовал Хлестов. — Именно покупать! Неужели вы не видите, как здесь все на вас смотрят? И как нам с Сашей завидуют!
Ты — покойник! — сказал про себя Седов, вспомнив недавний американский боевик по телевизору, где это выражение повторялось чаще, чем реклама подгузников и прокладок. Ну, Лёха, я тебе это припомню… Уже глазами Ирины Седов видел, как подобострастно раскланивались с Хлестовым разного рода полузнакомые певички, как он благосклонно им кивал, искоса поглядывая при этом на Ирину и как бы проверяя произведенное впечатление.
— А это кто? — спрашивала между тем она. — Неужели Ксения? Та самая?
Ирина разыгрывала очаровательную провинциалку, впервые допущенную на пир богов, которых до сих пор могла видеть только в телерепортажах с Олимпа.
— Ну а кто ж ещё! — Хлестов небрежно кивал очередной певичке. — Кстати, я вам еще не рассказал? — На этот раз его вопрос был обращен и к Седову, о котором он как бы только что вспомнил. — Меня ведь свободно могли вчера убить!
Ну наконец-то, подумал Седов. Сейчас узнаем подробности его героического спасения. Потом сопоставим с тем, что расскажет Лёха.
— Это каким же образом? — насмешливо спросил Седов, что прозвучало: кому ты нужен?
Но Ирина взглянула на Хлестова с неподдельным ужасом. Наверно, уже видела в нём своего будущего продюсера. Который её раскрутит. И закинет высоковысоко. До самого неба. И которого она вчера чуть не лишилась.
Хлестов зябко повел плечами — вислыми и бабьими, несмотря на подложенные плечики. И коротко взглянул на Седова.
— Да вот… Сосед по лестничной площадке вышел к лифту, а его там и пристрелили.
Надо бы присвистнуть, подумал Седов. И присвистнул.
— Так, может, соседа и собирались убить? — спросила Ирина, остановившись на самом пороге ресторана, хотя следовало бы идти в зал, где должна была состояться встреча с авторами книги. — Кто он, ваш сосед? Может, он сам из мафии? Может, это мафиозная разборка?
Игорь Андреевич даже обиделся. Как она могла подумать, что он, известный продюсер, не представляет интереса для криминальных структур?
— Я считаю, его приняли за меня: мы с ним совсем недавно поменялись квартирами. Ты, кстати, ещё не был там у меня? — обернулся он к Седову. — Только недавно сделал евроремонт… Приглашаю вас… — Он интимно понизил голос, обращаясь к Ирине. Она неопределённо кивнула, чуть пожав плечами. — Кстати, не слышали анекдот про евроремонт? — не унимался Хлестов. — Один мужик всех опрашивает: не знаете, где найти евреев, делающих ремонт? Все отвечают, что никогда про таких не слышали. Ну как же, говорит, во всех газетах объявления: евроремонт, евроремонт…
Ирина поморщилась.
— Не вижу тут ничего смешного. Моя мама еврейка и сама всегда делает ремонт, — сказала она. И гордо повернулась к Седову, тут же забыв про оторопевшего Хлестова. — Кажется, надо идти в зал?
Ну наконец-то, подумал он с облегчением.
Глава 4
— Домой поедешь одна, — сказал Костя жене. — Расскажешь всё Мите.
— Ну как же она одна, в её состоянии… — начала было Таня и тут же осеклась, прикрыв рот ладонью.
— Помолчи… — сквозь зубы произнёс её муж.
Костя не отрываясь смотрел на Лену, на её искусанные, обескровленные губы. Серое, осунувшееся лицо. Казалось, она постарела лет на двадцать.
— Помнишь, где это было? Или хотя бы где они тебя забрали?
Она молчала…
— Ну ты их хоть запомнила? — Костя было повысил голос, но тут же постарался взять себя в руки. За эту ночь лицо его тоже потемнело и осунулось. Желваки то и дело начинали ходить под скулами. Чувствовалось, как постоянно напряжена под тренировочным костюмом его невысокая ладная фигура.
— Значит, расскажешь всё Мите, — ещё раз повторил он. — И скажи, что я его жду. Вернёшься с ним
