сидели…
Лёха недоуменно смотрел на нее. Сам он квартплату или за свет, не говоря о телефоне, сколько себя помнит, не платил никогда. Вернее, раньше платила прежняя сожительница, а нынешней он за квартиру ещё не давал. Всё как-то недосуг…
— Это счетчик они вам включили? — догадался Леха. — Проценты, что ли, набежали?
— И тебе включат, — сказала Настюха.
— Они самые, — вздохнула Антонова и, подумав, снова приложила платочек к глазам.
— Во как надо население кидать! — искренне восхитился Лёха, отчего голова у него сразу прошла. — Сначала придержи им пенсию, а после слупи с них проценты за квартиру! Ничего не боятся… А ты говоришь…
— А я ничего не говорю! — непреклонно сказала Настюха. — Это ты нос свой суешь куда не надо.
— Ладно, потом отдельно поговорим, — нахмурился Лёха. — И много набежало?
— Так у всех по-разному, — сказала Антонова. — У меня, к примеру, сорок процентов.
— А у других за сто! — крикнули из коридора. — Чего там твои сорок! Постояли в кассу, а как узнали, сразу ушли. Никаких пенсий не хватит, чтоб такие квартплаты платить…
— А вы не платите! — сказал Лёха.
— Как это? — не поняла полномочная комиссия.
— Очень просто, — сказал Леха. — Не платите, и всё. Вот как я. Не плачу уже сколько? — Он вопросительно посмотрел на Настюху.
— С того дня, как с Розкой расплевался, — сказалаона. — Розка мне после книжки по квартплате и за телефон приносила, когда тебя не было. На хрена они мне, говорю. Я здесь не прописанная.
— Ладно, после с тобой разберемся, где ты прописанная, — недовольно сказал Лёха. — И где тебя прописать, в случае чего… Лучше найди, где у меня телефоны в мэрию были записаны. В этот… в департамент социальной защиты населения…
Настюха стала рыться на столе среди грязных тарелок, залапанных стаканов, пустых бутылок.
— Мы бы вам, Алексей Дмитрич, пока звоните, посуду бы помыли, — сказал кто-то из полномочной комиссии. — И полы. А то ходим каждый день, натоптали…
— Вот-вот, — сказала Настюха, вернувшись к форточке. — И кальсоны постирали бы ему.
— А что, и постираем, — дружно поджали губы старушки. — Всего делов-то — одному мужику исподнее постирать.
Лёха тем временем закурил и, не вынимая сигареты изо рта, начал набирать номер.
— Потише там, — сказал он. — Вроде свободно… Это мэрия?
— Вам кого? — ответил недовольный женский голос.
— Департамент социальной защиты населения? — уточнил Лёха.
— Да, да… что вы хотели?
— Здрасьте! — сказал Лёха. — Я звонил вам месяц назад по поводу невыплаты пенсии, но безрезультатно.
— Назовитесь, пожалуйста, я всех не могу запомнить, — вздохнула женщина.
— А может, я в розыске! — хмыкнул Лёха. — А нас органы прослушивают.
— Слушайте, не морочьте мне голову…
— Что, с утра уже достали? — посочувствовал Лёха. — Целый день, поди, трезвонят?
— Ещё раз — не занимайте попусту телефон! Вы можете сказать, что у вас случилось? В чём ваша проблема?
— А в том, что пенсию для наших бабок я выбил из кого следует, а вот с них теперь пеню за квартплату дерут! За ту задержку, в которой сами же виноваты.
— Вы куда вообще звоните? — недовольно спросила усталая женщина.
— К вам. В отдел защиты населения от поборов чиновников.
— Вот и звоните туда, до свидания… — И положила трубку.
Лёха с хрустом потянулся.
— Вот так всегда, — сказал он Антоновой. — Надеяться не на кого. Только на себя и своих верных людей. Но мы должны были пройти этот путь, чтобы лишний раз в этом убедиться, верно? А когда прошли — с чистой совестью и дорогой душой выступить на защиту тех, кто в нас еще верит и смотрит с надеждой.
Бабки, убиравшие со стола и носившие посуду на кухню, замерли в дверях.
— Нигде правды не найдёшь! — заговорили они. — Вот бы тебя, Алексей Дмитрич, в президенты на следующий срок!
Настюха прыснула и, махнув рукой, выбежала из комнаты.
— Ну всё, — сказал Лёха, нахмурившись. — Я с заведующей Полиной Семеновной сам договорюсь. Я из-за нее и ее сберкассы первый срок мотал. Как у человека, помню, трояк у нее попросил сразу после закрытия. А она, сука, к ментам кнопку нажала… Теперь как меня заметит, ее сразу чистосердечное покаяние охватывает, только в гости и зазывает. Я ей покажу — гости… Сколько говорил: моих не тронь! А она опять за старое… Ну всё на сегодня. Полы Настюха домоет. Все, говорю…
Когда бабки тихохонько, на цыпочках вышли из квартиры, он набрал номер Седова.
— Здорово, Альча! Вернулся? Ну как там, всё нормально?
— Что Хлестов? — спросил Седов вместо приветствия.
— Что ты к нему прицепился, не понимаю. Он теперь, бедный, боится из дома высунуться!
— Ну ладно, не трогай его… Что-нибудь другое придумаю, — строго сказал Седов.
— Да нормальный он малый, по-моему!
— Что-то ты его больно жалеть стал… Конкурент он мне, не понял ещё? — недовольно спросил Александр Петрович. — И могу напомнить — это он меня посадил.
— Ну и что? — искренне удивился Лёха. — Меня вон, как раз вспоминал сегодня, наша завсберкассой, Полина Семеновна, посадила. Можно сказать, ни за что. А она не виновата. Работа у ней такая. И теперь в гости приглашает. Стыдно ей. Я и не мщу на всякий случай. Мало ли… Пригодится на старости лет такое знакомство, как ты думаешь?
— Ты перевёл общак?
— Нет пока… — вздохнул Лёха. — Боязно что-то. Вот Ермак не сегодня-завтра вернётся с отсидки, ему машину надо? Надо. А где я такие бабки найду? Ну вещевой рынок для него Генрих обещал, если к тому времени самого не снимут или префектуру не разгонят… Говорят, мол, опять советскую власть будут восстанавливать, поскольку теперешняя не справляется. Не слыхал про такое?
— Заладил… — сердито сказал Седов. — Сам уломал их на двадцать пять процентов, а теперь Киевский звонит мне по ночам и спрашивает — где?
— А ты так и скажи ему — где… — хмыкнул Леха. — Да ладно тебе, Альча. Не порть настроение, пока оно у меня хорошее.
— А придётся испортить… — буркнул Александр Петрович и положил трубку.
Да, это не Каморин, рассеянно думал он, набирая другой номер. Где Люба, хотел бы он знать… Вещи на месте, значит, не сбежала пока к своей сводне, как ее, Серафима, вот… Или того хуже, к мальчику с бархатными глазами, Андрею этому…
Чёрт… Уже забыл, кому собрался звонить. Он положил трубку. Ужасно возвращаться в пустой дом. Особенно если этот дом такой огромный… Чем хороша была коммуналка, в которой он жил с родителями, — там всегда находилась хоть одна живая душа… Мать, убегая на работу, могла кому-то поручить разогреть для него, Саши, обед, когда вернется он из школы, или проверить уроки…
Он бездумно смотрел на табло своего автоответчика. Ну да, никак к нему не привыкнет, хотя следовало бы послушать, кто звонил в его отсутствие…
За эти два дня звонили только трое: некий следователь Чурилин, Ирина, что было приятной неожиданностью, и музыкальный редактор первого канала Светлана Самохина… Люба не звонила, ничего не оставляла.
Он ещё раз более внимательно прослушал все три сообщения.
«Александр Петрович, здравствуйте, вас беспокоит следователь Генпрокуратуры по особо важным
