делам Чурилин Виктор Петрович. Как вернетесь из вашей командировки, не сочтите за труд позвонить мне по номеру, который я вам оставлю, на предмет беседы на затрагивающую вас тему».
Голос следователя Чурилина Седову понравился. Спокойный, основательный мужик. Непонятно только, зачем он ему понадобился… Знал бы этот мент характер и место его командировки…
«Саша, здравствуй, это Ирина. Так нельзя… Пропал, не звонишь… Думал, буду устраивать тебе сцены из-за этой проститутки? Ты ошибаешься… К сожалению, наши отношения становились все более деловыми, и обязательного характера они не носили, но только ли в этом дело? Извини, я сама терпеть не могу выяснять отношения, тем более по телефону. Надо переговорить. И о твоей новой пассии, и о Каморине, которому ты меня подложил, чтобы избавится, да, да, именно так… Ну вот, снова начала выяснять… Жду твоего звонка. Не пропадай. Целую».
Седов пожал плечами. Пожалуй, она права. Стоило у него и у нее кому-то появиться, как стало понятно, что их, оказывается, связывало нечто большее. Надо ей позвонить…
«Саша, дорогой, я по поводу этой твоей девочки, которую ты хочешь, чтобы я прослушала. Ну что тебе на это сказать… Вы, мужики, все посходили с ума! Присылаете ко мне своих безголосых пташек и хотите, чтобы я их рекомендовала? Я уже говорила Игорю Андреевичу — вы, как это сегодня принято говорить, совсем оборзели, вот! Извини, Саша, но от тебя я этого не ожидала никак, особенно после того, как я начала толкать твою Ирину!»
— Не ожидала и не надо… — Седов отключил запись. Вот где теперь искать Любу, эту чертову шлюху, без которой просто жизни нет! Надо бы снова поговорить с Лёхой… Кстати, не его ли номер он сейчас машинально набирал?
Чтобы узнать это, нажал на кнопку дозвона… Если отзовется Леха, тот самый Леха, которого он только что фактически отшил и которого продинамил, завязавшись с Камориным, о чем ему еще, по- видимому, придется не раз пожалеть, тогда…
— Слушаю… — узнал он голос Лёхи с характерной хрипотцой. Ну слава Богу… Теперь — главное не выдать себя голосом, чтобы Леха ничего не заподозрил… Он такие дела сечёт на раз. Хоть по интонации, хоть как… Того гляди расколет, если проявишь слабину. Потому лучшая защита — нападение! Это еще когда было сказано.
— Ну, здорово ещё раз, что ли, — с легкой извиняющейся ноткой в голосе сказал Седов.
— Альча, обратно, ты, что ли! — В голосе Лёхи сквозила искренняя радость. — Ну ты даёшь, в натуре! Забыл, что ли, чего?
Свинья ты все-таки, Александр Петрович, подумал сам о себе Седов. Если бы не Лёха, сразу взявший тебя в лагере под свою опеку, где бы ты нынче был со своим гонором? Только сейчас — не до сантиментов… Этим, кстати, Каморин и берёт — отсутствием сантиментов и жесткими рамками собственного морального кодекса.
— Леха, я вот чего… где Люба, ты мне можешь сказать? Только начистоту…
— Чёрт её знает… — озабоченно произнес Леха. — Может, к Серафиме вернулась? Ты тоже додумался — оставил такую девку семнадцати лет одну в такой домине. Там взвоешь один-то…
— Думаешь, взялась за старое? — спросил Седов, дрогнувшим голосом.
— Да ты чего, Альча, — протянул Лёха. — Да ты никак того… В нашем-то возрасте, да чтоб так лажануться с девкой? Ты чего, совсем, что ли, припух?.. Ещё скажи — любовь, мол, замучила! Ну хочешь, я тебе её найду? — добавил он после паузы. — Прямо сейчас Серафиме и позвоню.
— Позвони, — сказал Седов. — Прямо сейчас… Чёрт её знает, сам не пойму. Знаю, сам вижу, слаба на передок… а вот как все равно приколдовала, понимаешь?
— Может, тебя к старухе какой отвести? — озабоченно спросил Лёха. — Ну которая порчу снимает… Сейчас их полно развелось. Может, отвадит, а? Ну ты прямо сам на себя не похож, корефан, совсем раскис, я погляжу.
Только его заботы мне и не хватало, подумал Седов. Потом не отделаешься… Просто не знаю, как и говорить. Что за натура у меня, прости Господи, чтоб так к бабам привязываться… Сначала к Ирине… кстати, чем плоха была? Потом к этой шлюшке…
— Ты о чём молчишь там? — спросил Лёха. — Тошно? Ну так приезжай ко мне, вместе тоску развеем, первый раз, что ли?
— Звонка жду, — сказал Седов.
— А, ну дело хозяйское…
— Так позвони Серафиме, — напомнил Седов.
— Про это можешь не беспокоиться, — заверил Лёха. — Как только — так сразу. А теперь клади трубку и ни о чем таком не беспокойся…
Седов послушно опустил трубку на рычаг. Включил телевизор. Потом выключил…
Лёха позвонил через несколько минут.
— Самой Серафимы нет, но девки её очень удивились и сказали, что ничего не знают. Мол, Люба твоя много хорошего про тебя им рассказывала и всем была довольная… Ладно, найдем, не боись.
Глава 8
— Он? — спросил Чурилин вполголоса, кивнув на задержанного, которого мимо них провели по муровскому коридору.
— Тот самый, один к одному, — убежденно сказал Баранов.
Неужто поймали? — подумал Чурилин. Чтоб такая удача в начале расследования? Хотя какое это начало, если троих милиционеров уже убили, а четвертого ранили. Еще смущало, что задержанный никак не прореагировал на Баранова. Только взглянул со спокойным любопытством: вот, мол, мужик с перевязанной головой. Потерпевший, наверно, в пьяной драке. И только. И тут же забыл про него. Убийцы при виде своей жертвы обычно так себя не ведут. Отводят глаза, делают вид, что не заметили или не узнали. А этот посмотрел прямо и как будто даже посочувствовал.
Или хороший актер, или… Об этом втором «или» пока не хотелось даже думать… Вполне объяснимая человеческая слабость, на которую он, Чурилин, не имел никакого права.
…В кабинете, который ему выделили для допроса, Чурилин, стараясь не смотреть на задержанного, вертел так и этак его паспорт. Кажется, настоящий. Никакой подделки. Все соответствует. Можно еще посоветоваться с экспертами, показать им… Только вряд ли это что-то даст.
— Мишаков Дмитрий Константинович, город Сосновск… — читал вслух паспорт Виктор Петрович, внимательно следя поверх очков за вазомоторными реакциями допрашиваемого. — По какому случаю в столице?
— А что, нельзя? — вызывающе спросил парень.
— Можно, почему нельзя, — нахмурился недовольный собой Чурилин. — Ты, милый, отвечай на поставленный вопрос.
— Погулять захотелось в столице нашей Родины, — сказал Митя, помня оговоренную с Костей легенду. — Зашёл в пивбар возле Киевского. Ну, повздорил малек с одним крутым. А его раздолбай сразу ментов, то есть, хотел сказать, милицию звать…
— Постой, — поморщился Виктор Петрович. — Ты мне лапшу на уши не вешай… Ты что, подрался в пивбаре?
— Ну. Будто не знаете. Менты нарисовались, хотели протокол оформить…
— Во сколько это было? — перебил его следователь.
— Около семи вечера, — пожал плечами Митя. — Я на часы не смотрел… Так они меня потом отпустили — не было ж ничего! Ну, помахались немного… Для понту… Только вернулся, чтоб пиво допить… Нет, ещё кружку взял. И тут снова-здорово… Другие менты, прошу прощения, милиционеры набежали и опять поволокли… А почему только меня? Он первый полез! Девка его на меня уставилась, а я при чем?
Виктор Петрович испытующе смотрел на парня. Значит, не он… Потому как знает, что мне ничего не стоит проверить каждое его слово… Знает и не боится…
