– Вижу, – с самым что ни на есть угрюмым видом Дима принялся расстегивать кофр, в котором лежала видеокамера.
Из кухни вернулся Ярослав. В его руках был поднос, на котором толпились стаканы. Дима сообщил о своем нежелании пить энергичным отрицательным мотанием головы. Я не удержалась и, улучив момент, показала ему язык. Но он даже не улыбнулся в ответ. Какая муха его укусила?
Зато осветители схватили по два стакана, даже не поинтересовавшись, что в них находится.
Пригубив апельсиновый сок, я обнаружила, что изрядную его часть составляет водка. Я удивленно посмотрела на Савина, а он заговорщицки мне подмигнул.
– Может быть, мы наконец займемся работой? – предложил Дима.
Я заметила, что у оператора слегка подергивается уголок губы, и поняла, что он рассекретил махинацию с добавлением алкоголя в мой сок. Не знаю уж, что показалось ему более подозрительным – торжествующий вид мотогонщика или блеск в моих глазах. Перехватив его взгляд, я презрительно фыркнула. Терпеть не могу, когда со мной обращаются, как с маленьким ребенком. Понимаю, я допустила пару незначительных оплошностей, но это же вовсе не означает, что я – запойная алкоголичка, от которой можно ожидать всякого.
Савин развел руками и послушно уселся на диванчик, всем своим видом выражая полную готовность к ответу на самые провокационные вопросы. Видеоинженер ловко пристегнул к его футболке микрофон- петличку, Дима выставил камеру так, чтобы в кадр попал не только Ярослав, но и стеллаж с многочисленными золотыми и серебряными кубками – наградами Савина.
Я откашлялась и распахнула блокнот, который, как всегда, был девственно чист. Опять я не придумала заранее вопросы. Хотя вчерашним вечером я честно прочитала несколько интернет-статей о Савине и даже схематично нарисовала в блокнотике мотоцикл.
Что ж, победитель мотокроссов – это вам не коллекционер антиквариата. Здесь мне хотя бы понятно, о чем с ним можно поговорить. Тем более я пару раз смотрела по спортивному каналу мотогонки и нашла это зрелище вполне увлекательным. Мы могли бы обсудить новые модели мотоциклов, и важность защитного шлема, и адреналиновую зависимость, и…
– А вы встречаетесь только с известными топ-моделями? – вырвалось у меня.
– Это что, уже первый вопрос? – удивился Савин. – Ну нет, почему, не только с известными топ- моделями.
Я расцвела. Думаю, этой фразой он явственно дал мне понять, что у меня тоже есть шанс. Между прочим, так всегда и бывает в романтических кинокомедиях. Вокруг главного героя – настоящего мужчины – вертится плеяда пустоголовых красоток с силиконовыми бюстами и отбеленными зубами. Но в итоге он отдает предпочтение главной соответственно героине, которая, может быть, и не обладает такой сногсшибательной внешностью, зато у нее на месте мозги и с чувством юмора все в порядке.
– С неизвестными моделями я тоже встречаюсь, – продолжил Ярослав, – вот, например, сегодня я расстался с подружкой, которая всего дважды была на обложке «Плейбоя». Разве это можно назвать настоящей славой?
Я прикусила губу. Издевается, что ли?
– Ну и с другими женщинами тоже, – после паузы добавил Савин, – так что имей меня в виду.
– Да я это не к тому спросила, – я почувствовала, как кровь ниагарским водопадом приливает к моим щекам, – я не то чтобы свободна, – откашлявшись, сказала я.
– Но и не то чтобы занята? – подмигнул Савин.
– Ладно, а теперь давайте поговорим о мотоциклах и гонках!
Пока Ярослав долго и экспрессивно рассказывал об особенностях избранной им профессии, я думала о своем. Интересно, такой искушенный мужчина, как он, может заинтересоваться моей скромной персоной? Считаюсь ли я девушкой первого сорта? И вообще – по каким критериям в этой циничной мужской градации дамам присваиваются сорта? Будь я чуть тоньше, может быть, тоже смогла бы блистать на подиуме. У меня большие глаза, аккуратный нос и модно пухлые губы (правда, еще в моем арсенале имеются щеки, чуть круглее желаемых, и не поддающиеся укладке волосы). Однако что-то я не наблюдаю, чтобы знаменитый гонщик и сердцеед волновался в моем присутствии. Он спокойно рассказывает мне о гонках и трассах, и на лбу его не видать бисеринок нервного пота. Значит ли это, что я совсем его не волную? Правда, есть еще один вариант – он может ждать первого шага от меня. А меня останавливает присутствие оператора Димы – представляю, как он развеселится, если я опять останусь с носом!
Итак, Ярослав разглагольствовал о мотоциклах, я терпеливо слушала и даже время от времени делала пометки в блокнот. Но хватило меня ненадолго. Я просто не могла позволить какому-то мужлану (и здесь я имею в виду оператора Диму, который грозной тенью маячил за моей спиной) испортить такой содержательный разговор. Ему, видите ли, не нравится, когда я кокетничаю с «джентльменами» – героями нашей программы. И за моими невинными вопросами о их личной жизни ему почему-то виделся корыстный умысел, заключавшийся в окольцовывании объекта. Не то чтобы он был совсем не прав. Мне просто казалось, что он меня недопонимает; он записал меня в племя легкомысленных охотниц за бумажниками. А я ведь чувствовала себя такой неприкаянной после выходки Леки, что бросалась от одного берега к другому. Я искренне верила, что смогу быть счастливой с коллекционером-миллионером Лариным. В то же самое время была немножко влюблена в своего нового начальника. Вот и сейчас, глядя в прищуренные синие глаза известного мотогонщика Савина, я почувствовала знакомое пульсирующее тепло в области сердечной мышцы. А вдруг именно этот мужчина и является той пресловутой судьбой, которую я столько лет безрезультатно пытаюсь ухватить за хвостовое перо?!
Где же Диме понять все эти тонкости? Не думаю, что его бывшая невеста когда-либо сбегала от него за океан, чтобы там повстречать его же сомнительного дружка.
Итак, пора вновь направить неинтересный моторазговор в знакомое русло. Вот только как бы потактичнее перевести разговор с мотоциклов на войну полов?
Откашлявшись, я перебила монолог Савина громким вопросом:
– Ну а девушек вы на мотоцикле катаете?
– Не всех, – Ярослав легко переключился на «женскую» тему, – только тех, кто не боится. А почти все девушки боятся скорости.
– Я вот не боюсь, – я поправила волосы и облизнула губы, положа руку на сердце, – в этом месте я действительно для большей наглядности прижала ладонь к груди, – скорость – это то, ради чего стоит жить. Это самое захватывающее, что есть на свете. Это… – я пощелкала пальцами, чтобы подобрать правильный эпитет.
Сзади послышался странный звук – словно кто-то медленно сдувал воздушный шарик. Я знала, что это тяжело вздыхает оператор Дима.
– Прости, но я не закончил. Я катаю тех девушек, которые любят скорость, только в том случае, если они мне нравятся, – невозмутимо продолжил Ярослав, – у меня просто времени нет заниматься этим со всеми подряд.
Дима сдавленно хрюкнул – и почему ему так нравится, когда я получаю по носу?
– Ладно, и снова перейдем к мотоциклам, – сухо сказала я, поправив на носу бутафорские очки, – как вы считаете…
Но закончить фразу он мне не дал:
– Кстати, Саша, а ты не хотела бы прокатиться? Раз уж ты так любишь скорость. Можно прямо сейчас.
Я с детства боюсь скорости. И высоты. Глубины, если честно, тоже опасаюсь. Ну не экстремальный я человек. Родителям пришлось пообещать мне десять мороженых и поход в дельфинарий, чтобы я отважилась оседлать трехколесный велосипед, который вручил мне на день рождения какой-то злой шутник. Было мне тогда года четыре, но с тех пор я мало изменилась.
– Вот. Примерь, – Ярослав вручил мне ярко-красный блестящий, точно начищенная кастрюлька из «ИКЕИ», шлем.
Приоткрыв рот, я продемонстрировала мотогонщику зубы – надеюсь, это мимическое упражнение сойдет за улыбку. Также я надеюсь, что он не заметит нервно подергивающийся уголок губы.
– Что смотришь? – удивился Ярослав. – Давай помогу.
Он собственноручно нахлобучил шлем мне на голову, мне же оставалось только сипло прокричать:
