влился в поток машин, устремляющийся вдаль по улице. Джек стремительно развернулся к Киту.
— Во сколько мне это обойдется?
— Двадцать штук.
— Двадцать? — Джеку показалось, что Кит запросил слишком много денег за убийство какого-то там жирного самоанца.
— Я не могу перевозить оружие в самолете. Придется работать ручным способом. Цена, соответственно, поднимается.
Джек согласно кивнул. Он счел доводы разумными.
— Ладно.
Кит улыбнулся:
— Значит, мы договорились?
Джек кивнул и протянул руку:
— Да, договорились.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
— Вам позвонят и скажут, куда перевести деньги.
Джек притянул к себе ходунок и с трудом поднялся.
— Спасибо.
Он заковылял прочь. Внезапно в его плечо вцепилась рука Кита. От прикосновения убийцы Джека пробрал мороз по коже.
— Вы не хотите остаться до следующего представления?
Джек скривил губы в подобие улыбки.
— Я уже насмотрелся.
Теперь Лоно знал все, что ему требовалось. Он сидел в баре и неспешно потягивал пиво, созерцая сцену в патио, внутреннем дворике гостиницы. Юки — так ее звали — сидела за столиком в компании какого-то парня. Язык ее тела подсказал ему, что мужчина не был ее любовником. Вероятно, сослуживец, возможно, даже начальник.
Лоно смотрел, как она медленно потягивает коктейль из своего бокала, скорее делая вид, что пьет. Мужчина, напротив, уже принялся за третью порцию. Каждый раз, заказывая для себя, он просил, чтобы и ей тоже принесли, поэтому перед Юки сейчас выстроилась батарея из коктейлей, напоминая самолеты, нарезающие круги над международным аэропортом О’Хары накануне Рождества.
Лоно смотрел, как музыкальное трио в маленькой кабинке заиграло выхолощенную гавайскую музыку на потребу туристов. Лоно не узнал двух пожилых мужчин, которые играли на гитарах, но среднего возраста женщина, поющая нежным голосом и игриво покачивающая бедрами в травяной юбке, оказалась его бывшей «служащей». Она заметила его в баре и подмигнула ему. Лоно кивнул в ответ и улыбнулся. Ему доставляло удовольствие видеть людей, которые не оглядываются на прошлое, двигаются вперед и занимаются любимым делом, получая за это хорошие деньги. Сколько раз доводилось ему встречаться с проститутками, которые к среднему возрасту скатывались ниже некуда? Мало-помалу опускали свои ставки, пока не превращались в дешевых минетчиц, жалкие отбросы мира, в котором продавался секс.
Голос певицы звучал страстно, слегка хрипловато от многолетнего вдыхания дыма «Мальборо лайте», и Лоно задумался, не промышляет ли она еще на стороне. Ее фигура в отличном состоянии, и, если судить по плотоядным взглядам стариков в совершенно новеньких гавайских рубашках, которые уставились как завороженные на скрытые под кокосовой скорлупой груди, она все еще могла запросто вызвать влечение. Эта мысль порядком развеселила сутенера. Пожалуй, именно это и случается, когда мы стареем. Продолжаем вытворять прежние фокусы, правда, теперь уже гораздо медленнее.
Лоно повернул голову, как бы случайно скользнув глазами по Юки. Он увидел, что ее сотрапезник принялся опустошать выставленные перед ней коктейли. По выражению его лица, по тому, как он к ней наклонился и как ее лапал, можно было догадаться, что он пытается ее закадрить. Девушка не поддавалась. Но чем больше она сопротивлялась, чем больше отклонялась от него, тем сильнее он приставал.
Трио заиграло тошнотворно медленный вариант «Крошечных пузырьков», он казался каким-то траурно-торжественным и даже более апатичным, чем похоронный марш. Лоно задался вопросом, как подобная песня могла войти в гавайскую классику. Под нее только напиваться в стельку, а мы здесь, на Гавайях, шампанское не хлещем. Он снова взглянул на их столик и увидел, как Юки встала и направилась в сторону пляжа. Как только она вышла за пределы приглушенного мерцания патио, ее тотчас же поглотил мрак ночи. Лоно смотрел, как тот парень тоже вскочил и, спотыкаясь, побежал ей вослед, почему-то называя ее Йоко.
Наверное, они были любовниками. Лоно не улыбалось оказаться замешанным в домашней разборке. Обычно в таких случаях исполненный благих намерений «добрый самаритянин» попадает под огонь в первую очередь, а пара мирится, пытаясь придумать, как избавиться от трупа. Впрочем, эти двое все-таки вели себя не как любовники, даже не как поссорившиеся любовники.
Лоно встал и оплатил счет. Подошел к тому месту, где играло трио, и опустил двадцатку в их кружку для чаевых. Певичка послала ему воздушный поцелуй. Лоно выскользнул из патио на тротуар и шел, пока не скрылся из виду сидящих в баре, после чего сделал шаг с дорожки в сторону и растворился в ночи.
Понадобилось время, чтобы привыкнуть к темноте, пока он осторожно продвигался в ту сторону, откуда доносилось грохотание прибоя. Несколько минут Лоно брел наугад, из-за рокота волн не слыша ничего, кроме слабого шелеста музыки, накатывающей на пляж из патио гостиницы; плюс откуда-то издалека долетало гудение автомобиля. Но по мере того как Лоно все больше углублялся в ночь, его глаза приноровились к темноте, и в конечном счете он сумел разглядеть очертания двух фигур на фоне тусклой серебристой океанской глади.
Лоно пригнулся и стал тихонько к ним приближаться, стараясь остаться незамеченным. Подходя ближе, он услышал их. Женщина была взволнованна, злилась и почти плакала, в мужском голосе звучали хриплые и угрожающие нотки.
Лоно подкрался еще ближе и застыл. Представшая его взору сцена была недвусмысленной, как одно из кукольных порно представлений театра теней. Мужчина стоял на песке, его брюки были спущены до лодыжек, возбужденный пенис устремлялся к звездам, а правая рука скользила по пенису со всей возможной быстротой.
Лоно прислушался.
— Ты же хочешь его?
— Я уже сказала вам. Нет.
— Ты же хочешь дотронуться до него. Ты хочешь оказать мне услугу.
— Да я вас по судам затаскаю за сексуальные домогательства.
— Смотри, как я это делаю. Взгляни на него.
— Нет.
Она повернулась к нему спиной.
Лоно увидел, как мужчина, неловко волоча ноги, сделал пару шагов к женщине, спущенные брюки затрудняли движение, песок взвивался вверх, когда он волочил их, идя в сторону Юки. Лоно увидел, как мужчина выбросил свободную руку вперед и схватил девушку. Она стала вырываться, но никак не могла расцепить хватку обезумевшего мужчины.
И тогда Лоно резким прыжком подскочил и вырубил парня.
Хотя она и считала себя миролюбивым человеком и не оправдывала насилие даже для благих целей, Юки пришлось признать, что она почувствовала небывалое облегчение, когда тот огромный гаваец спас ее от пьяного слабоумия Фрэнсиса. Она просто оказалась совершенно не готовой к их прогулке по натянутой проволоке его нервов, взбудораженных наркотиками и ромом.
В тот вечер все пошло не так почти с первой же минуты. Босс стал обращаться к ней как к своему юнге и жаловаться, что она не явилась на палубу с докладом о том, как прошла ночная вахта. Ему, видимо, придется выпороть ее, привязав к мачте, или бросить за борт, и все в том же духе. Поначалу она смеялась над его странным бредом. Юки подумала, что Фрэнсис просто малость перепил и теперь в шутку притворяется, будто флиртует с ней. Но вскоре заподозрила, что он сам верит в то, что говорит. Словно он и вправду был капитаном корабля и считал, что в его прямые обязанности входила необходимость заниматься
