выполнения задания и возвращения на базу. Это были самые лучшие фармацевтические средства, которыми мог обеспечить своих воинов Пентагон. Но действительно стоящую дурь Кит доставал у сослуживцев — опиум из Афганистана, гашиш из Индии и Марокко, ЛСД из Окинавы, галлюциногенные грибы из дождевых лесов Коста-Рики и «экстази» прямо из рук студентов-химиков Калифорнийского технологического института.
Молодой человек, рискующий жизнью во имя страны, должен время от времени расслабляться, поэтому Кит со своими товарищами по оружию частенько устраивали вечеринки, способные затмить даже сборища легендарных ассасинов из Аламута. Бойцы скользили на грани между психозом и удовольствием, пока эта грань не стиралась и две части не превращались в единое целое. Атак как они слыли несгибаемыми вояками, то всегда шли до самого конца.
Кита впечатлило качество «экстази», которое подбросил ему Чад. Где он достал такую дурь? Ее действие не шло ни в какое сравнение с тем быстропроходящим кайфом, который ему довелось испытать раньше. Наркотик был мягким, постепенно наполняющим его волнами эйфории. На один миг, катаясь на кровати с Чадом, когда тот разжигал огонь в его теле своим горячим влажным языком, Кит почувствовал себя так, словно вознесся на небеса. И когда он кончил, его оргазм походил на взрыв первобытной жизненной силы, выдавливаемой из каждой клеточки тела и стекающейся к конечной точке на члене. Никогда прежде ему не доводилось испытывать подобное удовольствие.
После оргазма Кит обычно одевался и уходил, но в этот раз остался лежать в постели. Он не мог даже пошевелиться. Не хотел нарушить очарование. Он чувствовал себя замечательно. Был удовлетворен собой. Удовлетворен миром.
Теперь же, когда кайф прошел, все вызывало у него отвращение. Сил совсем не осталось. А между тем впереди трудный день, ему предстоит откопать какую-нибудь информацию о мистере Сиднее Танумафили, да еще так, чтобы никому и в голову не пришло, что он что-то вынюхивает. Работка предстояла скучная. Не было никакого способа обойти ее.
Кита вдруг осенило. Возможно, он сумеет принять еще дозу или даже две этого «экстази» и заняться своими делами. Пожалуй, тогда они не покажутся ему столь нудными.
Ловкими движениями Кит принялся обыскивать пиджак Чада, пока не нашел небольшую пластмассовую баночку, заполненную таблетками. Там этих чертенят было прилично: около тридцати- сорока. Он вытряс одну таблетку и засунул в рот. Завтрак для чемпионов.
Затем Кит принялся запихивать баночку обратно в пиджак Чада, когда в мозгу всплыла мысль о том, что два всегда лучше, чем один, поэтому он достал еще одну таблетку и подождал, пока она не рассосется под языком.
Кит надолго застыл на месте, не двигаясь, обнаженный, посреди номера, потягивая воду и предвкушая мгновение, когда начнет действовать наркотик. Он смотрел на спящего мужчину и размышлял. В мире Чада жизнь замечательна. Тот спал как человек, не имеющий угрызений совести. Никаких ночных кошмаров, никакого чувства вины. Только сладкие, глубокие сны.
Кит посмотрел на баночку с «экстази» у себя в руке и решил, что — какого черта! — он просто заберет их все с собой. «Ты подбросил мне одну, не спросив меня, я возьму их все, не спросив тебя». Ему данный обмен показался очень даже справедливым. Он неторопливо оделся, опустил в карман баночку с таблетками и выскользнул за дверь, когда первый дрожащий толчок необыкновенных ощущений распустился цветком в сердце и рассыпался искрами в голове.
Они снова пришли по его душу. Медсестра впихнула иглу здоровенного шприца ему в руку и пустила по венам какую-то обжигающую гадость. Врачи и ординаторы столпились вокруг и рассматривали его член. Они пришли и защелкали фотоаппаратами. Вид спереди, слева, справа, по прямой. Они даже приложили к нему небольшую линейку для ориентира, как на полицейской фотографии. Фрэнсис мысленно застонал. Великолепно. Просто, черт подери, изумительно. Теперь есть фотографическое свидетельство, что «в нем нет даже и пятнадцати сантиметров».
Врачи продолжали тискать, колоть и измерять. Они задавали вопросы:
— Так больно?
А затем сдавливали, стискивали или крутили его член.
— Немного.
Но он лгал. Правда заключалась в том, что он ни черта не чувствовал. Его пенис онемел так, словно его опустили в жидкий кислород. Стоит разок вдарить по нему молотком, как он тотчас же разлетится на миллион обледеневших члеников.
Фрэнсис услышал, как доктора совещаются.
— Боюсь, если мы что-нибудь незамедлительно не предпримем, произойдет повреждение тканей и начнется атрофия.
Повреждение? Атрофия?! Фрэнсис не имел медицинского образования, но даже его познаний оказалось достаточно, чтобы уразуметь, что такие слова навряд ли вам захочется когда-нибудь услышать, особенно если речь идет о вашем пенисе.
— Вы что-нибудь чувствуете, когда я делаю вот так?
— Нет.
— А вот так?
— Ничего.
— А сейчас?
— Это мои яйца.
— Хорошо. Просто проверил.
Врач посмотрел на Фрэнсиса:
— Сожалею, но придется вмешаться. Лекарства не помогают.
— Что вы собираетесь делать?
Врач ободряюще улыбнулся:
— Мы введем иглу в ваш пенис и отсосем кровь. Больно не будет. Мы проследим, чтобы пораженная область как следует онемела. — Он похлопал Фрэнсиса по плечу. — Это как делать надрез на кленовом стволе.
Фрэнсису очень не хотелось, чтобы в его член запихивали иглу.
— Есть какие-нибудь побочные эффекты?
— Мы не узнаем, насколько сильны причиненные повреждения, пока снова не вернем ваш пенис в нормальное состояние.
Фрэнсис прикрыл глаза. Сломленный. Униженный. Исполненный отвращения к самому себе. Снова в нормальное состояние. К черту! Меньше всего Фрэнсис горел желанием вернуться в нормальное состояние.
Бакстер зашвырнул сумку в кузов джипа и открыл дверь со стороны водителя. Он огляделся и увидел Реджи, торчащего посреди стоянки с недовольным выражением лица.
— Давай же.
— Я-то думал, мы поедем на «мустанге».
— У них больше ничего не было.
— Раз ты бронировал «мустанг», то и должен был взять хренов «мустанг».
— Они сделали нам скидку.
— К черту скидки!
Бакстер разозлился. И так уже пришлось сдать позиции в агентстве проката автомобилей, так теперь вдобавок его напарник вздумал высказывать претензии.
— Ты еще хочешь сделать работу или нет?
— Только не в этой колымаге!
Бакстер посмотрел на джип.
— Он тоже с откидным верхом.
— Да это машина для Барби.
Бакстер вынужден был согласиться. Цвета яркой фуксии с брезентовым верхом в розово-белую полоску, машина и впрямь идеально подошла бы какой-нибудь глупой девчонке.
