– Ты, должно быть, хорошо знаешь этот маршрут, – рискнула она, чувствуя себя отважной и дерзкой.

– Я хорошо знаю окрестности, да.

– Я имела в виду… Ты, наверное, очень часто бывал здесь?

– Достаточно часто, да.

– Скучно, наверное, было подолгу ждать в машине.

– Мне не нужно было ждать. Посол всегда отсылал меня.

– Ясно. – Последовала долгая пауза. – А потом звонил и просил приехать и забрать его, когда… – Мэгги вдруг почувствовала легкую тошноту, – освобождался?

– Да.

Еще одна пауза. Они молча сидели рядом, ожидая, когда изменится сигнал светофора.

– А иногда ты, наверное, возил в ресторан их обоих? – Она будто стояла на склоне горы – в том самом месте, где очень легко скатиться вниз, к подножию.

– Иногда миссис Моргенштерн присоединялась к нам, да.

Мойсхен сидела в автомобиле! На месте Мэгги – справа от Джереми! Мэгги опустила оконное стекло, чтобы ветер охладил горящие щеки. Золтан припарковался с особой тщательностью. Медленно выходя из машины, она поняла – скорее всего они с Золтаном перешли границы формального общения по протоколу.

При входе в сводчатый вестибюль ее охватило странное предчувствие – примерно так же, дрожа от страха и возбуждения, маленькой девочкой Мэгги готовилась напроказить. Она оглянулась на Золтана, следовавшего за ней как преданный телохранитель.

– Второй этаж, – монотонно пробормотал он. В его руках болтались две сумки с рыбой, и ему пришлось вызывать лифт, нажав кнопку подбородком.

У двери, сверкавшей медной фурнитурой, Мэгги протянула Золтану ключи. В связке было три ключа от трех разных замков, и на проникновение внутрь понадобилось целых пять минут. Убранство квартиры во многом совпадало с представлениями Мэгги: светло-серые ковровые покрытия, стены в пастельных тонах, мебель в стиле бидермейер[14] и написанные маслом картины, подсвеченные небольшими продолговатыми, как сосиски, лампами, подвешенными над рамами. Золтан включил свет, и несколько люстр разом ожили. В углу гостиной стоял рояль, покрытый шелковой шалью и уставленный фотографиями в отполированных серебристых рамках. По всей видимости, на снимках была изображена Мойсхен в младенчестве, Мойсхен верхом на пони, Мойсхен на первом балу и Мойсхен в день свадьбы.

В этой ретроспективе присутствовала лишь одна свежая фотография. Мойсхен в самом деле оказалась стройной, гибкой блондинкой и выглядела на сорок с лишним. Она сидела в одном из парчовых кресел, стоявших в ее гостиной, скрестив тонкие лодыжки, а позади, наклонившись через спинку кресла и положив руку ей на плечо, стоял мужчина – явно более старшего возраста.

– Ее муж? – спросила Мэгги у Золтана, который слонялся неподалеку.

– Она вдова, – угрюмо ответил он.

Мэгги отвернулась от рояля. Мойсхен была не просто красавицей блондинкой – ее лицо казалось довольно приятным и добрым. Но приятные добрые женщины ведь не спят с чужими мужьями, правда? Она начала распаковывать сумки.

Золтан покорно пошел искать стремянку, а потом замер рядом, пока Мэгги выполняла свою миссию. Через какое-то время она почувствовала, что и он вовлекся в процесс. Открывая шкафы, они обнаружили там множество элегантных остроносых туфель, стоявших рядами. Мэгги вложила в мысок каждой туфли мидию, покрытую водорослями. Креветок она рассовала по карманам одежды, а мелкая кефаль была уложена в чашечки кружевных бюстгальтеров и разбросана по всему белью.

Потом они прошли на кухню. Мэгги вынуждена была признать, что кухня очень милая и скорее напоминала комнату с паркетным полом и размещенным в углу маленьким креслом, перед которым стоял компьютерный стол. Мойсхен, по всей видимости, умела управляться с непокорной мышью, вырезать, копировать и бороздить просторы Интернета. На двери висел фартук с принтом одного из фрагментов потолка Сикстинской капеллы. «Из Рима», – раздраженно подумала Мэгги. В серванте она обнаружила поставленные ровными рядами изящные кофейные чашки, а рядом с ними – бескомпромиссно консервативный британский чайник и жестяную банку с чаем из «Фортнума».

– Золтан, где у нас мелкие крабы? – спросила Мэгги.

Один пятнистый краб отправился в заварочный чайник, второй – в чай, третий – в сахарницу, а остальных она засунула в белый пластмассовый электрочайник. Это должно было навсегда отбить у Мойсхен охоту к чаепитиям.

В ванной комнате интересного было мало. Все очень красиво – плитка, украшенная мозаикой, вышитые полотенца для рук, но ничего личного. Похоже, Мойсхен все забрала. Мэгги открыла зеркальные шкафчики и изучила коробочки с таблетками и косметику. Там было полно витаминов и гомеопатических порошков. Она открыла каждую коробочку и разместила среди таблеток по моллюску в полосатой ракушке. Кремы на полках явно были дорогими – значит, правду пишут в журналах, но почти все нужно было выдавливать из тюбиков. Однако одна баночка с кремом «pour le corps»[15] все же нашлась, и Мэгги спрятала в розовой толще крема самую крупную раковину.

Омаров она оставила размораживаться на обеденном столе, прислонив к серебряному канделябру. И лениво поинтересовалась, разводятся ли в тухлой рыбе личинки мух. Или только в мясе? Золтан этого не знал, а может, что более вероятно, просто не представлял, как по-английски «личинка». Однако именно он придумал развесить осьминогов на люстрах. Им обоим пришлось попотеть – скользкие, громоздкие полипы сползали, шлепаясь на ковер, и их приходилось закидывать обратно. Один упал Золтану на мысок ботинка. Он застыл на месте и покраснел, но благодаря профессиональной выучке все же сумел побороть отвращение. Мэгги едва не рассмеялась, но сдержалась, увидев несчастное выражение его лица. Один из самых больших осьминогов с запутавшимися в хрустальных капельках щупальцами сумел частично расправить их и теперь практически висел в воздухе, нелепо выпучив глаза.

Оставался один вопрос: что делать с карпом? Золтан, как и все жители стран, со всех сторон окруженных сушей, смотреть не мог на омаров и креветок, которые, как он уверял, «пятились по тарелке задом». Зато он с большим почтением относился к карпам.

– Какое расточительство! – произнес он с укоризной. – Знаете, какой хороший рыбный суп можно из него приготовить?

Но Мэгги его замечание не смутило, и она целеустремленно направилась в спальню. Там, как она и представляла, стояла большая двуспальная кровать в стиле барокко, с подголовником, обитым бледно- голубым шелком. Она презрительно фыркнула и откинула покрывало. Так вот где ее мужа настигла смерть!

– Мадам… – встревоженно пробурчал Золтан, держа на вытянутых руках карпа.

– Положи его на кровать, – распорядилась Мэгги. Водитель осторожно пристроил большую рыбину между украшенными вензелями простынями из белого льна. Мэгги схватила маленькую изящную подушечку, подсунула карпу под голову и чуть отошла назад – полюбоваться своей работой. Поправив простыни, она громко расхохоталась. Бедный карп ужасно нелепо смотрелся в обрамлении кружевных оборок, напоминая персонажа сказки «Алиса в Стране чудес».

Далее Мэгги переключила внимание на стоявший в углу спальни прелестный маленький столик из палисандра, с подобранным к нему стулом, обтянутым гобеленом с цветочным узором. В бюро были два ряда специальных ниш, из которых торчали конверты из сиреневой бумаги и письма. У Мэгги так и чесались руки порыться в них в поисках неопровержимых доказательств измены Джереми, но мешало присутствие Золтана – она спиной ощущала его строгий пристальный взгляд. Старый снимок Джереми, на котором он был моложе и стройнее, чем при знакомстве с Мойсхен, стоял, прислоненный к викторианской чернильнице. Вероятно, фотография была сделана еще в Будапеште. Мэгги вдруг охватило непреодолимое желание присесть на гобеленовый стульчик и основательно выплакаться, но позади раздалось покашливание – Золтан протянул ей последний пакет:

– У нас еще осталась форель.

Она поместила в каждую нишу для бумаг по форели – головы торчали наружу, будто лошади

Вы читаете Жена ловеласа
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату