прямо сейчас все и сказать… Она не поняла, ухватилась за его руки своими, потянула изо всех сил, пытаясь помочь ему подняться:
– Подвинься, я тоже покачаться хочу.
Он сел, подвинулся, освобождая ей место рядом с собой, но на это место тут же шустро и деловито влез Буксир, да еще и стал теснить Алексея к краю, отодвигать подальше от Ксюшки. Ревнует, скотина. Ну что ж, я ее тоже ревную. Мы практически на равных. Не считая того, что Ксюшка тебя хоть за ушами чешет.
– Леший, ты, может, на что-нибудь сердишься? – помолчав, неуверенно спросила Ксюшка. – Ты лучше прямо скажи, а то я просто не знаю, что и думать. Ты целый день сегодня весь сам не свой.
«Я уже который день весь сам не свой, – подумал Алексей. – Я который день сам весь твой». И почему- то тут же развеселился от этой мысли. Хотя с чего бы ему веселиться?
– Ксюш, – сказал он вкрадчиво. – А что это у тебя за дела такие секретные появились? И с Ольгой, и с теткой Надькой… Вы там не заговор планируете? Не военный какой-нибудь переворот?
Она услышала улыбку в его голосе, обрадовалась, облегченно вздохнула и ответила тоже с улыбкой:
– Да как сказать… В общем-то, не военный. Я тебе завтра все расскажу, ладно? Не хочу заранее… Сглазить боюсь.
– Это ты такая суеверная? – с упреком сказал Алексей, все так же улыбаясь.
– Ну что ты, – с достоинством возразила Ксюшка. – Совсем не такая суеверная, как ты думаешь. Я гораздо, гораздо суеверней… Качни гамак, а то у меня ноги не достают.
Алексей оттолкнулся пяткой от земли, и они некоторое время молча качались, глядя на ажурный рисунок листвы на фоне чуть светящегося неба и иногда встречаясь пальцами в шерсти Буксира.
– Леший, – помолчав, сказала Ксюшка не очень уверенно. – А ведь у меня и к тебе дело есть. И тоже вроде как секретное.
– Да, да. Слушаю. Очень внимательно, – соврал он. Если бы ему сейчас читали смертный приговор, он бы и его пропустил мимо ушей. Какие тонкие пальчики, какие маленькие руки…
– …Так что если деньги будут лежать на твоем счету, сразу много вопросов решится. Понимаешь?
– Ага, понимаю… – Что она там про деньги? Нет, но до чего же все деловые стали. Счет какой-то… – Ксюш, у меня нет своего счета.
Она выпустила его руку, вздохнула и сердито сказала:
– Кому я все это говорила, Буксиру, да?
– Тихо, тихо, – испугался Алексей. – Просто я чего-то не понял. Это, наверное, спросонья. Я не всегда такой тупой. Вообще-то я даже одаренный.
– Повторяю для особо одаренных. – Голос Ксюшки был подчеркнуто терпелив. – Я хочу положить в Сбербанк на твое имя два миллиона. Ты же согласился мне помочь? Ну вот. Я хочу, чтобы дом построили к осени. Ты же там рядом будешь, надо будет покупать всякие стройматериалы, за работу платить, ну, все такое… Если деньги у тебя будут, все это намного проще. Правильно? Особенно когда меня там не будет.
Ее там не будет… Вот оно. Он будет там, а ее там не будет. Он, значит, будет работать приказчиком на ее стройке, а она, значит, будет здесь… замуж выходить.
– Нет, – сказал Алексей и закашлялся. – Нет. Слишком большие деньги. Такая ответственность. Деду с бабкой отдай свои миллионы. А я растрачу.
– Ты когда-нибудь будешь серьезным или нет? – рассердилась Ксюшка. – Ты же обещал мне помочь! Или нет? К тому же, если я отдам все бабушке и дедушке, не видать нам нового дома никогда! Они тут же зажмутся, не то, что на дом – на коробку спичек ничего не потратят! Чтобы все мне по наследству осталось… Знаю я их. Я ведь до сих пор не сказала, сколько выиграла. Тем более – сколько процентов уже набежало. А то заявят, что никакого дома им не нужно, придумают, что мне нужно что-нибудь… дурацкое. Квартиру какую-нибудь в Москве, например. Леший, ну пойми, ну, Леший же! Если бы у меня сейчас время было, я бы сама занялась, правда. Но до августа я совсем ничего не успею… И кроме всего, мне ужасно хочется прямо в новый дом приехать. Приезжаю – и прямо в новый дом. Представляешь? И чтобы моя комната была такая же, как твоя. И веранда чтобы такая же была. И гамак…
Так она приедет? Она сказала: приезжаю – и в новый дом… И комната там у нее своя будет!
– А… когда ты приезжаешь? – спросил Алексей, боясь надеяться.
– Месяца через полтора, – помолчав, сказала она. – Я так думаю. Тут еще надо кое-что решить.
– Что? – Алексей так вцепился в загривок Буксира, что пес изумленно тявкнул и замотал башкой, пытаясь высвободиться.
– Да так… оргвопросы… – Ксюшка нашла его руку, разжала ее, освобождая Буксира от его хватки, и устроила свой кулачок в его ладони. – Леший, ты ведь согласен?
– Да, – сказал Алексей, осторожно охватывая ее тонкое запястье. – Согласен. Куда же я денусь? Только я все равно боюсь. Вдруг ты не приедешь?
– Куда же я денусь? – повторила Ксюшка его слова, и прозвучали они почему-то очень печально. – Не бойся, обязательно приеду. Просто у меня здесь еще кое-какие дела остались… не-за-вер-шенные… – Она сладко зевнула и отобрала у него свою руку. – Спать пора. Завтра у меня день сильно загруженный. Не считая того, что послезавтра – защита диплома. Ужас какой-то, да?
– Действительно, – согласился Алексей рассеянно. – Ксюш, а какие это у тебя незавершенные дела остались?
– Да так, по мелочи… – Она выбралась из гамака, пошарила в траве, отыскивая свои шлепанцы, и опять зевнула. – Ты бы тоже ложился. Тетя Надя меня уже ругала, что ты не высыпаешься. Якобы из-за меня.
– Не слушай ты ее, – буркнул он смущенно. – Всегда тетка Надька все опошлит.
– Да ты что? – удивилась Ксюшка. – Тетя Надя хорошая. И тебя очень любит. И никогда она ничего не опошливает… Не опошляет.
– Да это я просто так ляпнул… – Алексей еще больше смутился и совершенно неожиданно для себя грустно добавил: – Маленькая ты очень.
– Ну, вот еще! – возмутилась она вполне всерьез. – Почему это я маленькая? Я уже несколько лет совершенно самостоятельная. И помощи ни у кого не прошу, еще и другим помогаю, да! Между прочим, у меня уже практически высшее образование, и две специальности, и еще знание английского… почти свободное.
Он вздохнул, встал, молча подхватил ее на руки и понес к дому. Она ахнула, обхватила его за плечи и напряженно замерла у него в руках.
– Ты что, испугалась? – Алексей остановился, но ее не отпустил.
– Н-нет, – с запинкой ответила Ксюшка. – Тапки соскочили. Опять потеряются.
– Ничего, Буксир найдет….
Он поднялся на веранду с Ксюшкой на руках, но и тут не отпустил ее сразу, стоял, близко заглядывая в ее немножко испуганное, немножко смущенное лицо.
– Ты чего? – шепотом спросила она и смутилась еще больше.
– Ксюшка! – Алексей закрыл глаза и потерся щекой о ее лохматую голову. – Ксюш, пообещай, что выполнишь одну мою просьбу. Очень большую.
Ее руки на его плечах стали еще напряженней, а голос – еще неуверенней:
– Какую?
– Разбуди меня завтра утром, а?
– А… да, конечно…
В ее голосе теперь слышалось облегчение, но что-то такое в нем было еще… Неужели разочарование? Да нет, вряд ли. Это он сам себе придумывает. Сам придумывает, сам верит. Ну и сам дурак.
Алексей поставил ее на ноги, сунул руки в карманы и стоял, жадно разглядывая ее лицо – каждую веснушку, каждую черточку, каждую ресничку… Хотя и с закрытыми глазами он уже мог совершенно точно представить, в какую сторону торчит каждая ее выгоревшая на конце ресничка. Ксюшка отступила на шаг, чуть не споткнувшись о крутящегося под ногами Буксира, подняла руку и потерла ладошкой глаза, нос, рот…
– Что-то не так? – неуверенно спросила она. – Я чем-нибудь испачкалась?
