животного мира.
– Попс, видимо, не разрешает здесь никому стрелять, – заметил Род, наблюдая за огромным куду со спиральными рогами, смотревшими на них темными влажными глазами с расстояния тридцати футов. – Звери ведут себя как домашние.
– Только членам семьи разрешено здесь охотиться. Ты тоже к ним относишься.
Род покачал головой:
– Это будет убийством, а не охотой. Его можно кормить с рук.
– Я рада, что ты так думаешь, – сказала Терри, и они медленно поехали дальше.
Вечер был достаточно прохладным, и они развели огонь в огромном камине. Впрочем, они разожгли бы его в любом случае, так как Род подумал, что ему будет очень приятно сидеть у огня, пить виски и обнимать любимую женщину.
59
Инспектор Гроббелаар опустил чашку, тщательно слизал с усов сливки и посмотрел на сержанта Хуго:
– Кто следующий?
Хуго заглянул в блокнот:
– Филемон Н’Габаи.
Гроббелаар вздохнул:
– Сорок восьмой, осталось всего шестнадцать.
Смазанный отпечаток пальца на осколке бутылки был исследован в криминалистической лаборатории. В число подозреваемых попали шестьдесят четыре человека. Каждого следовало допросить. Это было утомительным, пока не принесшим никаких результатов занятием.
– Что мы знаем о нашем друге Филемоне? – спросил Гроббелаар.
– Около сорока лет. Шангаан из Мозамбика. Рост – пять футов семь с половиной дюймов, вес – сто сорок шесть фунтов. Травма правой ноги. Две судимости. В пятьдесят шестом году – шестьдесят дней тюремного заключения за кражу автомобиля. А в шестьдесят втором – девяносто дней тюремного заключения за кражу фотоаппарата из машины.
– При весе сто сорок шесть фунтов много шей не сломаешь, – вздохнул Гроббелаар и снова опустил усы в чашку. – Пусть войдет, побеседуем.
Хуго кивнул сержанту-африканцу, тот открыл дверь, и в кабинет вошел Кривая Нога в сопровождении констебля.
Они подошли к столу, за которым, сняв пиджаки, сидели детективы. Никто не произнес ни слова. Следователи специально молча рассматривали подозреваемого, чтобы вывести его из равновесия.
Гроббелаар гордился своей способностью чувствовать виновность человека за пятьдесят шагов, но сейчас этого и не требовалось. На лице Филемона Н’Габаи, казалось, было написано: виновен. Он не мог стоять спокойно, сильно потел, глаза его виновато бегали по сторонам. Он совершенно очевидно был виновен, но не обязательно в убийстве. Инспектор решил пойти до конца, хотя и не чувствовал ни малейшей уверенности. Он печально покачал головой и сказал:
– Зачем ты это сделал, Филемон? Мы обнаружили твои отпечатки на бутылке из-под золота.
Эффект был мгновенным и сильным. Губы Кривой Ноги раскрылись и задрожали, на подбородок потекла слюна. Совсем недавно трусливо бегающие глазки широко раскрылись от испуга и уставились на инспектора.
«Так-так!» – подумал Гроббелаар, выпрямляясь в кресле. Сержант Хуго тоже зашевелился.
– Ты же знаешь, как поступают с убийцами, Филемон. Их увозят… – Гроббелаар не успел закончить фразу.
Испуганно завыв, Кривая Нога рванулся к двери. Несмотря на травму ноги, он был быстр, как хорек. Он успел открыть дверь, но был схвачен сзади сержантом.
– Золото – да, но не человек. Я не убивал португальца.
Гроббелаар и Хуго переглянулись.
– Прямо в точку! – удовлетворенно воскликнул сержант.
– В десятку! – подтвердил инспектор и улыбнулся, что случалось с ним крайне редко.
60
– Видите, здесь загорается маленькая лампочка, чтобы вам было видно, куда вставлять ключ, – сказал продавец, указывая на замок зажигания на приборной доске автомобиля.
– Ого! Джонни, ты видел? – закричала Хетти, но Джонни даже не поднял голову – он рассматривал двигатель огромного сверкающего «мустанга».
– Почему бы вам не сесть на водительское сиденье, – предложил продавец.
«Он просто душка, – решила Хетти. – Какие у него мечтательные глаза, а бакенбарды просто сказочные».
– С удовольствием. – Она опустилась на кожаное сиденье спортивной машины. Юбка поползла вверх по бедрам, и мечтательные глаза продавца последовали за ней.
– Не могли бы вы отрегулировать сиденье, – невинно улыбаясь, попросила Хетти.
– Сейчас я все покажу. – Он склонился над ней и коснулся ладонью бедра Хетти, она сделала вид, что ничего не заметила. От продавца приятно пахло лосьоном «Олд спайс».
– Так лучше, – пробормотала Хетти, ерзая на кресле и принимая все более откровенные позы.
Продавец, поощренный таким поведением, поднял ладонь чуть выше по гладкой внутренней поверхности бедра.
– Какая у этого двигателя степень сжатия? – вдруг спросил Джонни, закрывая капот. Продавец резко отдернул руку и поспешил к нему.
Через полчаса Джонни подписал договор купли-продажи и пожал продавцу руку. Через секунду то же самое сделала Хетти.
– Позвольте дать вам визитную карточку. – Но Джонни был уже слишком занят своей новой игрушкой, поэтому карточку взяла Хетти. – Позвоните, всегда буду рад помочь вам в любом вопросе, – многозначительно произнес продавец.
– Деннис Лэнгли. Менеджер по продажам, – вслух прочитала Хетти. – Такой молодой, а уже менеджер.
– Ну, не такой уж молодой.
– Понятно. – Хетти облизала губы кончиком розового языка. – Я не потеряю, – сказала она, убирая карточку в сумку, и пошла к «мустангу», виляя бедрами и стуча каблуками.
На новой машине они доехали почти до Потчесфроома. Хетти постоянно заставляла Джонни идти на обгон, несмотря на встречное движение. Нажимая на клаксон, он вслепую преодолевал подъемы и только показывал унизанный перстнями средний палец рассерженно кричащим что-то водителям. На обратном пути спидометр показывал сто двадцать миль в час. Уже стемнело, когда Джонни подъехал к дому и едва успел затормозить, чтобы не врезаться в припаркованный там огромный «даймлер».
– Господи! – испуганно пробормотал Джонни. – Это же автобус доктора Стайнера!
– Кто такой доктор Стайнер? – спросила Хетти.
– Один из крутых боссов.
– Шутишь?
– Нет. Очень большой босс.
– Круче мистера Айронсайдса? – Хетти казалось, что выше генерального директора быть уже никого не может.
– Оловянные Ребра просто цыпленок по сравнению с этим джокером. Посмотри на этот автобус, он в пять раз лучше, чем потрепанный «мазерати» Рода.
– Здорово! – Такие слова были понятны Хетти. – А что ему от нас нужно?
– Не знаю, – с некоторым беспокойством в голосе признался Джонни. – Но скоро узнаю.
В гостиной дома Деланжа Манфред чувствовал себя не очень комфортно.
Он сидел на краю красно-золотого пластикового кресла неподвижно, как фарфоровые собаки, расставленные на всех полках серванта и на столе, или такие же утки, улетающие вдаль по розовой стене.
