Первой прозвучала длинная автоматная очередь, за которой разразилась целая канонада одиночных выстрелов и взрывов. Несколько секций широких стеклянных окон сада тут же разлетелись вдребезги. В ту же секунду мирно посвистывающие птицы подняли невыносимый гвалт.
На мгновение Виктор растерялся, но тут же приказал себе успокоиться.
Последнее время ночи стали особенно темными, а в его положении всегда было чего опасаться. Будучи цивилизованным человеком, Виктор это понимал и предпринял необходимые меры предосторожности. Предвидя лихие события, он успел отправить в Бостон свою двадцатитрехлетнюю жену Кристину, дочек Диону и Ивану, а также зятя и двух внуков. Гордость не позволяла ему бежать от опасности, но семью он обязан был защитить.
С улицы доносились крики и стоны раненых. Виктор решил, что, если выживет, то застрахует на огромную сумму не только себя, но и всех своих служащих. Эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Теперь он подумал о том, что ему рано или поздно придется объясняться с родными и близкими тех, кто погибает, защищая его дом. Придется также позаботиться о тех, кто уцелеет. И он сделает это, потому что он взял на себя ответственность за их судьбы. Потому что так требовал закон чести. Только собаки и прочие животные могут отвернуться от своих мертвых, как от кучи гниющих отходов. Виктор бывал разным — иногда хорошим, иногда плохим. Но он никогда не был псом.
Даже в молодости, в те суровые дни, когда он жил в Секторе-19, в самых бандитских районах Роузлэнда и Плезантдейла, он был таким же. Стимулом ко всему служило честолюбие, но ничто не вытесняло чести, самоуважения и веры в себя как в человека.
Он вступал в шайки, а потом становился их лидером. Со временем он занял видную позицию в местном преступном синдикате, известном под названием «Руэда», или «Колесо». С этого момента Виктор принялся устанавливать собственную сеть контактов и собственную агентуру. Где бы он ни появлялся, он всегда говорил с людьми вежливо и уважительно. И всегда вел себя как человек чести. Он не лгал и не выкраивал, предлагал людям максимум за их деньги. И люди к нему тянулись. Они верили ему, как посреднику и доверенному лицу. Они знали, что на него можно положиться. Они знали, что его слово значит очень много. В атмосфере ежедневных надувательств и измен Шестого Мира его слово ценилось как платина.
Он уже давно не брал в руки оружия. Дни грома и крови для него миновали. Виктор считал, что если он не сумеет выжить благодаря созданной им же самим системе, то действительно заслуживает смерти.
У японцев есть пословица: «Судьба человека — это человеческая судьба». Если так, он готов встретить свою судьбу.
Обо всем этом размышлял Виктор, когда сверху раздался треск и проломившие крышу коммандос спустились на веревках в его сад. Виктор сидел за столом и спокойно потягивал кофе, ожидая, что будет дальше.
Бой за дом скоро закончился.
Несколько человек в черных комбинезонах и шлемах окружили его столик, держа наготове автоматы. На шевронах и нагрудных полосках стояли буквы «БСН». Виктор знал, что это означает «Бригада специального назначения». Он догадывался, кто прислал к нему этих людей.
Он знал также, почему это произошло.
Среди коммандос была одна женщина — в серебристом комбинезоне, черных сапогах и перчатках. Глаза ее напоминали фиолетовые ямы, пустые и равнодушные, как и ее лицо. Виктор знал эту женщину. Несколько лет назад, когда она была никому не известным новичком, он предложил ей несколько заданий. Это были ее первые профессиональные контракты. С тех пор бикса заметно поднялась по иерархической лестнице ньюаркского преступного мира. Сегодня она пользовалась уважением у самых крутых уголовных авторитетов.
— Como esta(Как поживаете, добрый день (
Рэвейдж остановилась возле столика и внимательно посмотрела на Виктора. Возможно, она пыталась определить, чем он вооружен. При этом она наставила ему в лицо пистолет «скорпион». Она не понимала, как в такой ситуации можно сидеть и спокойно потягивать кофе, и поэтому подозревала какую-то скрытую угрозу.
Виктор не мог показать ей своего страха. Хотя бы из гордости. Рэвейдж стала обыкновенным животным. Она отказалась от морали и этики в угоду желаниям клиента. Это повышало ее цену как наемника и свидетельствовало об определенных чертах характера. Сейчас Виктор не видел большой разницы между стоящей перед ним Рэвейдж и обыкновенной шлюхой. За деньги ее мог арендовать любой. Она была человеком без чести. И без совести тоже.
— С тобой хотят поговорить, — сказала Рэвейдж.
— Si, я знаю.
Из окон своего кабинета на 230-м этаже Гордон Ито наблюдал за мерцающими в ночи огнями нижнего Манхэттена. Потом он закурил сигарету «Платинум Селект». Кажется, его любовница говорила что-то про ужин. В любом случае слишком поздно. Он взглянул на часы, чтобы лишний раз убедиться. Не велика потеря.
Гордон уселся в кресло с высокой спинкой, взглянул на своего телохранителя и указал на ведущую в соседний кабинет дверь. Охранник сдержанно поклонился и вышел.
Гордон нажал на кнопку, и из стола выдвинулся экран телекома. Он набрал номер. Специальная защитная система, не позволяющая никому прослушивать его звонки, автоматически включалась, как только он снимал трубку. Впрочем, иногда он ее отключал.
На экране промелькнул фирменный знак корпорации «Фучи», затем появилась женщина в фирменном блейзере.
— Мистер Ито, — сказала женщина.
— Мисс Ин, — ответил Гордон.
Цифровой секундомер на дисплее отсчитал пять секунд. Подобной паузы требовал стандартный протокол. Ин произнесла:
— Один момент, пожалуйста.
Вернулся несколько видоизмененный фирменный знак «Фучи». Теперь он был занавешен черным треугольником. Это был знак Особого административного отдела, в котором служил и сам Гордон.
Большинство служащих «Фучи» не подозревали о существовании подобного отдела. Это подразделение корпорации работало вне корпоративной системы управления, финансировалось из различных фондов и темных банковских счетов. Гордон не был уверен, знает ли об отделе в Токио кто- нибудь кроме главного управляющего Ричарда Вильера и его первого заместителя Миля Ланьера. Особый административный создан по распоряжению Вильера. Позже ему были приданы функции контрразведки и внутренней безопасности.
— Мистер Ито.
— Мистер Ксяо.
— Конитива (Здравствуйте (
— Конитива.
На экране по-прежнему светился фирменный знак «Фучи», но голос принадлежал Ксяо, начальнику Гордона и шефу ОАО. В углу экрана показалась маленькая пиктограмма — подтверждение голоса. Ксяо не допускал, чтобы его лицо появлялось на экранах телекома, даже на особо защищенных внутренних линиях. Легкое дуновение паранойи. Гордон считал Ксяо корейцем. Это был спортивного вида крепкий человек с короткой стрижкой.
— Вы всегда звоните в удобное время, — улыбнулся Ксяо. — Я только что поел.
Это не было случайностью. Время приближалось к полуночи. Ксяо обычно вставал поздно и работал до утра. Сотрудник Гордона передал, что Ксяо не спит и только что закончил ужин. Самое удачное для звонка время, если учесть, что Ксяо — редкий гурман. Подобные рекомендации Гордон получал от своего психолога.
— Что привело вас на мой экран, Гордон? Не иначе как дело Фаррис?
Гордон едва не выругался. Ублюдок уже все знал. Ксяо имел своих людей повсюду. Один из его агентов работал даже в ближайшем окружении Гордона. Гордон давно бы его убрал, если бы не возникала
