Но нет, Избранник стоял в той же позе, там же…
Не веря собственным глазам и одновременно больше всего на свете желая поверить им, она прикусила губу, чтобы не закричать ещё громче. Вдруг её действенный крик спугнёт то невероятное, что предстало плывущему в слезах взору, и…
«Что же происходит?! Получается, убит „А-0679“… Но откуда у столь ненавистного „НольШестьсотСемьдесятДевятого“ взялся такой сильный враг, способный самостоятельно выйти на него и так легко расправится? Неужели опять сбой программы?!»
О, как страстно ОНА жаждала по собственному желанию творить подобные сбои, но свершение Чуда было абсолютно не в её возможностях…
Но тем не менее ЧУДО СВЕРШИЛОСЬ.
Так или иначе, её ЖЕЛАНИЕ вмешалось в ход событий. Из пассивной наблюдательницы она превратилась в непосредственную участницу.
В Соучастницу…
Ни больше ни меньше.
Как же ей хотелось выйти из тени, «просочиться» против течения сквозь односторонний канал связи и оказаться наконец-то ТАМ… В каком-то смысле ЭТО и произошло.
Теперь она, по сути преступница, пожирая горящим надеждой взглядом полосатую стрелу, пробившую сердце «А-0679», лихорадочно пыталась нащупать хоть одно звено и проследить всю логическую цепочку. Но мысли не слушались, они снова и снова возвращались к Избраннику…
Он уже о чём-то разговаривал со своим спасителем – воином в кавалерийских доспехах. Она лихорадочно пыталась прорваться сквозь замкнутый мыслекруг и вспомнить, вспомнить что-то очень важное… Что-то забыла, что-то упустила… И вдруг её пронзило!
«Предупредить ЕГО!!!»
«НольШестьсотСемьдесятДевятый» пребывал сейчас в первой «обойме», «ФАВОРИТ», и каждый его шаг усиленно контролировался всевозможными каналами наблюдения. А главное – этот лысый-серебристый не числился среди ЕЁ субъектов наблюдения! А значит – на этот раз ей не удастся скрыть происшествие, подчистить результаты контрольных просмотров… Наблюдательный комплекс, который обслуживается неизвестным ей коллегой, таким же оператором – даже после смерти «НольШестьсотСемьдесятДевятого» будет исправно фиксировать всё, что происходит.
И неизбежно появятся вопросы. «Язык мой – враг мой!» – подметили сородичи Избранника. Верно подмечено… Она не могла объяснить почему, но каким-то шестнадцатым чувством интуитивно знала: разговор «НольСтоДвадцатьВосьмого» с лучником-спасителем ни в коем случае не должен попасть НЕ В ТЕ уши. Иначе ей будет почти невозможно скрывать правдивую информацию о результатах наблюдения за этим одиночным рейдером.
За своим Избранником…
До сих пор ей удавалось купировать, «обрезать» наиболее компрометирующие его эпизоды. Прятать истинные перемещения, искажать факты, редактировать рапорты… «Цензура» успешно работала ДО сегодняшней встречи с бывшим подчинённым, который люто ненавидел своего командира.
Но как же, как дать ему понять, что необходимо срочно покинуть эту «чересчур внимательную» опушку?! Сломя голову бежать прочь, прочь от мёртвого, но по-прежнему смертельно опасного бывшего ученика, ставшего предателем… И тут её осенило: «Ведь можно пожертвовать частью оборудования. Умный поймёт!!!»
Наверное, никогда в жизни она не работала с панелью управления так быстро. Задать автономному контрольному комплексу команду, которую выполнить было вовсе не так уж легко. Далеко не… При этом она одновременно отключила все обеспечивающие и защитные подсистемы. Пластор показывал, как там – на поляне! – одна из частиц окружающей среды неожиданно задёргалась и рухнула вниз… Упасть она должна шагах в десяти от Единственного, Неповторимого.
«Удалось!!!»
Пока что она сделала всё, подвластное её возможностям. Теперь ей осталось только одно – ЖДАТЬ.
Невыносимее состояния для души человеческой не существует, во всей Вселенной не сыскать человеку занятия гаже.
Особенно тяжело переносят ожидание любящие души.
Мысли мои неожиданно материализовались. Видение ожило – и этот факт попросту не помещался в голове! Распирал черепушку, норовил разорвать…
В нескольких шагах за моей спиной из лесу возник он.
ТОТ САМЫЙ.
Воин, постоянно снившийся мне все эти дни и ночи. Был он практически таким, каким я его представлял. Рост выше среднего – около ста восьмидесяти сантиметров. Широкие плечи. Крепкие ноги, искривлённые постоянной ездой в седле. Знакомо было всё – от пластинчатого доспеха, мерцавшего воронёными чешуйками, до невысокого куполовидного шлема с бармицей,* увенчанного красным султаном. В левой руке он сжимал свой номо. На груди, поверх доспехов, покоился подарок Великого Хана – массивный золотой амулет в виде сидящего кречета, держащего в клюве пучок стрел.
Сколько раз я наблюдал всё это как бы изнутри! На себе.
Сколько раз я побывал ИМ…
Но сейчас, со стороны, я видел главное. То, что раньше, глядя «изнутри», никак не мог себе представить.
Его лицо. Раскосые тёмные глаза. Заметные высокие скулы. Выбивающиеся из-под шлема чёрные влажные волосы. Шрам, молнией перечёркивающий левую щеку. Нос с широкой спинкой и крупными, хищно раздувающимися ноздрями. Плотно сжатый, очерченный глубокими морщинами рот. Крупный волевой подбородок. И короткая мощная шея.
Его глаза буквально пожирали меня, но злобы в них не было – скорее настороженное любопытство. Он оказался по-своему красив, этот степной полководец легендарной армии. За ним сгрудились его непобедимые воины, они нацелились в меня из своих не знающих промаха луков.
Но всего лишь один властный взмах руки предводителя – и вскинутые луки опустились.
Мой «вампир» по прежнему лежал метрах в трёх от меня. Достаточно одного прыжка, и можно было бы разговаривать со степняками на равных. Однако желания прыгать за оружием не возникало… Останавливал взгляд монгольского князя, в котором не было угрозы, только удивление и уверенность в собственных силах. Продолжать стоять спиною к древним кочевникам, с выкрученной до отказа шеей, было просто невыносимо – и я медленно развернулся всем корпусом.
Теперь мы стояли лицом к лицу. Наконец-то. Встретились.
– Приветствую тебя, отважный Хасанбек! – я почтительно склонил голову, не отрывая взгляда.
Он, уже ступивший навстречу мне, от этих слов замер. Глаза недоумённо вспыхнули. Должно быть, я нешуточно озадачил его своим приветствием.
…Темник с интересом разглядывал Пятнистую Смерть – так он мысленно окрестил неведомого Воина, кочевавшего из одного сна в другой.
Уж больно исправно этот муж в тех снах отправлял к праотцам своих врагов. Ну что ж, Смерть могла являться в любых одеяниях, даже в пятнистых. Почему бы и нет? И лицо у неё также могло быть пятнистым. Разве сумел бы, кто ни попадя, запросто выйти из его снов? Никогда! Во всяком случае, простому смертному это не под силу. Невозможно выбраться из Спящей Страны – вброд перейти бездонную реку Сон и выбраться на берег, где обитают обычные люди!
Ещё никогда в жизни не испытывал Хасанбек таких противоречивых чувств. В нём клубился целый ворох непонятных ощущений. Его сны ожили! Ещё бы – Воин-Пятнистая Смерть во плоти стоял перед ним! И вместе с тем, хотя Воин и ожил, ощущение, что темник каким-то образом, как и ранее во снах, причастен к нему, к его образу жизни, к его личности – не уходило. Напротив, сейчас нойону ещё больше, чем во сне, казалось, – их связывает что-то незримое, необъяснимое, но тем не менее настоящее. Темнику даже показалось, что он чувствует боль мышц повёрнутой шеи Воина!
Внутри Хасанбека что-то шевельнулось и вновь ушло – словно белый зверь по имени Душа забежал на мгновение, напомнил о себе и вновь умчался к Пятнистой Смерти, безоговорочно признав за своего. Эта
