По возвращении в Бендеры Карл нашел свой лагерь затопленным водами Днестра. Шведы просили у него разрешения перенести палатки выше к деревне Варницы, но Карл не позволил им этого.
– Я не боюсь Днестра, – отвечал он на все просьбы.
Тогда солдаты стали уходить тайком. Карл упорствовал до конца, хотя вода уже омывала ему ноги, и покинул лагерь последним. Таким образом, на нем буквально исполнилось предсказание, сделанное любимому им в детстве Гедеону де Максибрандару о том, что ему предстоит борьба с водой. Теперь предстояло исполниться и второму предсказанию, сделанному отважному рыцарю, – о борьбе с огнем.
КАЛАБАЛЫК[79]
Ну, кто еще? Любой приму я вызов!
Во мне отвага тысячи бойцов.
Таких, как ты, сражу хоть двадцать тысяч.
Шекспир[80].
После наводнения Карл перенес лагерь в Варницы, где построил три каменных дома: для себя и своей свиты, для канцелярии и для Гротгузена, у которого часто обедал. Свой дом король против обыкновения великолепно меблировал, чтобы внушить туркам большее уважение. Солдаты разместились в деревянных бараках.
Строительством каменных домов Карл хотел показать великому визирю, что собирается оставаться в Бендерах, пока не будут удовлетворены все его требования. Балтаджи, не забывший разорванного халата, решил поскорее выпроводить наглого гяура вон. Для этого он лично снесся с австрийским правительством, прося для Карла свободного проезда в Померанию. Вена ответила согласием, и визирь послал в шведский лагерь трех пашей, которые должны были убедить Карла в необходимости покинуть Турцию.
Король, догадываясь о смысле их поручения, в начале аудиенции заявил им, что, если они предложат ему что-либо, позорящее его честь, он их повесит. Салоникский паша, который должен был держать речь, смягчил слова визиря самыми почтительными выражениями. Когда он закончил, Карл вышел вон, не дав никакого ответа; позже туркам от имени короля передали, что он требует наказания великого визиря и 100 -тысячного конвоя для проезда через Польшу.
Балтаджи понял, что нажил себе смертельного врага. Он приказал расставить караулы по всем дорогам от Бендер до Стамбула, чтобы перехватывать письма Карла. А чтобы сделать короля сговорчивее, визирь уменьшил шведам
Королевский дворецкий пришел к Карлу жаловаться на скудость припасов. Узнав о распоряжении визиря, король сказал:
– До сих пор вы давали есть два раза в день; с завтрашнего дня я приказываю вам давать еду четыре раза.
Бедный дворецкий не знал, что делать. Пришлось под большие проценты занимать у ростовщиков и пойти с протянутой рукой к иностранным послам. В Стамбул был послан шведский офицер, чтобы обратиться за помощью к европейским купцам. Ему удалось миновать караулы, но купцы отнеслись к его просьбе холодно; только англичанин Кук одолжил 40000 экю.
Тем временем интриги в султанском дворце не утихали. Понятовский еще из турецкого лагеря на Пруте написал султану письмо, где обвинил визиря в трусости и измене. Один старый янычар, возмущенный уступчивостью Балтаджи по отношению к русским и, главное, подкупленный Понятовским, взялся вручить письмо лично султану.
Обстоятельства благоприятствовали Понятовскому: царь не торопился прислать туркам ключи от Азова, а без них визирь не осмеливался являться на глаза султану. Вскоре Ахмет почел за благо и вовсе не видеть его, и Балтаджи разделил судьбу своих предшественников, окончив свои дни на острове Лемнос.
Его сменил Юсуф-паша. Это был выходец из южной России; шестилетним мальчиком он был захвачен янычарами и продан султану. Власть его была призрачна. Великим визирем его сделал селяхдар в ожидании, когда сможет стать им сам. Роль Юсуфа-паши в государственном управлении ограничивалась прикладыванием печати к бумагам, которые присылал ему селяхдар.
Понятовский вскоре смог убедиться, что отстранение Балтаджи удовлетворило самолюбие Карла, но не продвинуло вперед его дела. Русская партия в султанском окружении вновь усилилась; Толстой, вышедший из Семибашенного замка, успешно пресекал шведские интриги. Влияние французского посланника Дезальера падало, а позиции английского и голландского посланников, поддерживавших Толстого, напротив, усиливались. Англия и Голландия, привлеченные выгодными условиями торговли с Россией через Петербург, обещали царю помочь удалить Карла из Турции.
Следствием этого обещания стало письмо Ахмета III, отправленное Карлу в Бендеры:
«Самому могущественному из королей, поклоняющихся Иисусу, защитнику угнетенных и обиженных, покровителю справедливости в государствах юга и севера; сверкающему в величии, другу чести и славы и нашей Высокой Порты, Карлу, королю шведскому, которого предприятия Бог венчает счастьем.
Когда прославленный Ахмет, Наш чауш-паша, будет иметь честь представить Вам это письмо, украшенное Нашей султанской печатью, будьте уверены и убеждены в искренности Наших в нем заключенных намерений и знайте, что хотя Мы предполагали снова идти против царя с Нашими всегда победоносными войсками, но между тем этот государь во избежание справедливого чувства досады, вызванного в Нас его опозданием в исполнении заключенного на берегах Прута договора, возобновленного затем в Нашей Высокой Порте, вернул Нашей империи крепость и город Азов и пытался через посредство английского и голландского послов, Наших старинных друзей, заключить с Нами постоянный мир; Мы на это согласились и дали его уполномоченным, оставшимся в качестве наших заложников, Наше султанское утверждение, взамен такового, полученного из их рук.
Мы отдали достопочтенному и доблестному Девлет-Гирею, хану Буджакскому, Крымскому, Ногайскому и Черкесских земель, и Нашему премудрому советнику и великодушному сераскиру Бендерскому Измаилу[81] (пусть Бог продолжит и увеличит их великолепие и благоразумие) Наши ненарушимые и благотворные приказания относительно Вашего возвращения в Польшу, согласно Вашему первому намерению, которое было возобновлено Вами. Вы должны приготовиться уехать под покровительством Провидения, с почетным конвоем будущею зимою, чтобы вернуться в Ваше государство, позаботясь проехать по-дружески через Польшу.
Все, что будет Вам нужно для Вашего путешествия, будет Вам доставлено Высокой Портой, как деньги,
