с кипой постельного белья. Наконец Софи остановилась перед дверью, отделанной позолоченным металлом. Серебряная ваза с цветами стояла рядом на столике. Софи повернула ручку двери и заглянула внутрь, а потом знаком поманила Мэри за собой.
Они, казалось, очутились в огромном склепе. Кое-где горели свечи, освещая небольшие островки в темноте. Остальная часть комнаты освещалась лишь пламенем камина. Шторы на окнах были плотно задернуты и не пропускали солнечный свет. Мэри сморщила нос, почувствовав резкий запах болезни и лекарств.
Софи направилась к огромной кровати под пологом, и Мэри на цыпочках последовала за ней. Шелковые портьеры цвета слоновой кости были частично раздвинуты, и Мэри почувствовала внезапное возбуждение. Наконец она увидит человека, ради которого ее любимая сестра отказалась от семьи.
Из тени в углу показалась темная фигура.
Мэри, вздрогнув, обернулась и увидела человека в седом парике, с таким высоким и жестким воротником, что он упирался ему в подбородок.
Он склонился перед Софи.
– Миледи.
– Есть ли изменения, доктор? – прошептала она.
– Нет, к сожалению. Я снова применил пиявки, но тщетно.
Мэри вздрогнула.
– Возможно, болезнь удастся прогнать, открыв окна? – осмелилась предложить она. – Мой отец никогда не болел больше одного-двух дней и говорит, что его доброе здоровье объясняется свежим воздухом, который даровал нам Господь.
Врач приподнял тонкие брови.
– Прошу прощения, мисс. Вредный прохладный воздух непременно сведет его сиятельство в могилу.
Мэри вспыхнула и замолчала. Она не хотела привлекать к себе внимание. Менее всего ей нужно было, чтобы Адаму Брентвеллу стало известно, что она в его доме.
– Можете идти, доктор, – сказала Софи. – Мы с моей компаньонкой посидим пока с лордом Сирилом.
– Но его светлость настаивает, чтобы врач всегда был рядом, в любое время…
– Но это всего на полчаса. – Софи очаровательно улыбнулась. – Я позвоню, если понадобится помощь. Отправляйтесь на кухню, вас накормят. Повар делает сегодня пирожные со сливами. Ваши любимые.
Острым, словно у ящерицы, кончиком языка доктор облизал губы.
– Если вы так настаиваете, миледи.
– И если вы вдруг встретите герцога или герцогиню, не говорите им, что я здесь. – Она подмигнула. – Мне сейчас полагается отдыхать в своей комнате.
Едва за доктором закрылась дверь, Софи отдернула полог над кроватью. Озорная улыбка исчезла с ее лица, уголки рта грустно опустились.
Мэри подняла вуаль и медленно подошла к кровати, ее взгляд был прикован к неподвижной фигуре под расшитым покрывалом. Муслиновая повязка белела на его голове, пряди волос выглядывали наверху и по бокам. Кто-то, должно быть, побрил его, потому что его благородное, с тонкими чертами лицо было гладким и бледным, как у мраморной статуи. Она устремила на него взгляд, изучая каждую мельчайшую деталь, заставляя мозг соприкоснуться с мыслями Джо.
Чувство нереальности обволокло ее, и мужчина в постели уже не казался ей незнакомцем. Словно под гипнозом, она опустилась на край постели и склонилась над ним, вглядываясь в ресницы цвета темного меда, тонкий нос, изящный рот, который мог смеяться, целовать, приносить такую радость и грусть.
Она почувствовала головокружение – сестра опять была с ней! Внезапно черты его лица стали расплываться…
–
– Мэри, перестань. Пожалуйста, перестань!
Кошмар исчез, словно темные волны отлива. Как сквозь туман она увидела крепко сжатые розовые губки и встревоженные голубые глаза. Леди Софи. Ее мягкая, надушенная рука прижималась ко рту Мэри.
– Ты пришла в себя? – спросила Софи. – Больше не будешь кричать?
Мэри с трудом покачала головой. Софи медленно опустила руку.
