– Будьте уверены, - воскликнул Айнцлаур с горячностью прирожденного сплетника. - Я с утра ходил на рынок, так там повсюду эти бумажки. Народ их пачками расхватывал, а кое-кто и вслух читал, для неграмотных. Под Зеленой аркой то же самое. А сейчас я только что из «Разгоняющей Туман», там тоже все кипит.
– И что говорят люди?
– Да больше просто шумят. Споры да разговоры. Болтают, горячатся, кое-где и до кулаков дошло. Коль вы собирать в таверну, так застанете там бесконечные рассуждения.
– Ах, эти гецианцы! Я, кажется, никогда вас не пойму… Скажем, эти журналисты… «Мухи». Образованные дикари, рискуют жизнью, и, конечно, надеются, что к ним отнесутся серьезно! А сами, как дети, забавляются картинками. Да еще выбрали себе название самых надоедливых насекомых. Это так они понимают достоинство?
– Ну, я, понятно, за них сказать не могу, только по-моему, дети там или не дети, а относятся к ним достаточно серьезно. Трибунал, будьте уверены, если Мухи попадутся, будет разбираться с ними со всем
– Да, восхитительно.
– Следующий выпуск вышел под заголовком «Жу-жу», а писаки прозвали себя Мухами. Всем это понравилось.
– Гецианцы, - с улыбкой покачал головой доктор, - такие забавные.
– Ну, если хотите еще позабавиться, ступайте в «Разгоняющую Туман». То-то голова закружится!
– Я, мой друг, всегда и во всем предпочитаю сохранять равновесие.
– Стрелианцы! Они все понимают буквально!
– Тем не менее я последую вашему совету.
С этими словами Тредэйн вышел в туманную темноту и, не прибегая к услугам факельщика, отыскал дорогу в таверну. Как и предсказывал Айнцлаур, там было многолюдно и шумно. Выбрав темный уголок, Тредэйн заказал себе угря под острым соусом, миску пышек и крепкого зимнего пунша.
Заказ принесли быстро. Повар в «Разгоняющей» знал свое дело. Соус дышал адским пламенем. Тред приступил к нему с должной осторожностью. Отправляя в рот кусок за куском, он прислушался - и скоро в монотонном гуле стали различимы отдельные голоса.
Казалось, все разговоры велись только о последнем проявлении Мух. Даже удивительно, сколько народу успело прочитать статьи и, не смущаясь, обсуждало их на людях. Хотя, видно, уверенность читателям внушало именно широкое распространение листовок. Хозяйка «Бочонка», объяснявшая ему, что если гоняться за всеми прочитавшими листовки, то придется пересажать весь город, явно выражала общее убеждение.
Языки работали без умолку. Тредэйн сидел молча, настороженно пытаясь разобраться в потоке болтовни. Он скоро убедился, что Айнцлаур был прав. Мнения расходились, то и дело вспыхивали споры, высказывалось множество предположений.
Просто удивительная смелость! В прежние годы ничего подобного нельзя было и представить. Значит, у людей открываются глаза, в умах горожан зреет недовольство, зарождаются подозрения в чистоте намерений и методов судей - и обо всем этом уже говорят даже в незнакомой компании!
Надо полагать, нечто в этом роде происходит сейчас по всему городу. Мухи, кто бы они ни были, могут гордиться успехом. Пожалуй, бродят сейчас по улицам, с тайным наслаждением прислушиваясь к разговорам. Быть может, и здесь, в таверне, сидит кто-то из них.
Взгляд Тредэйна украдкой скользил по лицам. Сколько разных, непохожих друг на друга людей. Разве угадаешь, кто из них носит маску, под которой скрывается автор памфлетов? Конечно, Тредэйн мог бы при желании воспользоваться своим искусством, но стоит ли расходовать колдовскую силу на столь бесполезное развлечение? Кто бы они ни были, Тредэйн мысленно желал им удачи. И ему вдруг пришло в голову, что сам он невольно оказал им большую услугу, предоставив материал для последних статей. И собирается продолжать в том же духе. Они должны бы проникнуться благодарностью к неизвестному союзнику, сверхъестественные способности которого помогают им разоблачить миф об угрозе колдовства.
Впрочем, Тредэйн не нуждался в их благодарности, да и иная помощь была чистой случайностью. Просто на время его цели совпали с целями Мух, в остальном же их деятельность не имеет к нему никакого отношения. Весьма вероятно, что вся шайка вскоре попадет в котел - обычная судьба безрассудных идеалистов.
Жаль, но… Их попытка свергнуть едва ли не всесильный Белый Трибунал изначально обречена на поражение и Тредэйна ни в коей мере не касается - для него важен только один из судей.
– Дом номер шестнадцать на Солидной площади, - заявил кучер ЛиХофбруннов.
– Вы уверены? - верховный судья пристально посмотрел на перепуганного собеседника. Годы нисколько не умалили власть его бесцветных глаз.
– В точности, верховный судья, - горячо закивал кучер. - Без остановок, прямой дорогой. В тот вечер я прямо из Сердца Света отвез ее к номеру шестнадцать на Солидной.
– Где живет?…
– Ее врач. Тот иностранец, который наделал столько шуму. Фламбеска.
– Первый визит?
– Нет, верховный судья.
– Сопровождал ли ее прежде супруг, достойный барон ЛиХофбрунн?
– Никогда, верховный судья.
– Понимаю. Определите продолжительность визита.
– Я не следил за временем, верховный судья. Точно не скажу, боюсь соврать. Я…
– Час?
– Что вы, гораздо меньше!
– Полчаса?
– Меньше. Не то бы я продрог, дожидаясь ее. Может, с четверть часа, а потом она вышла, и выглядела, словно ей гора на голову рухнула.
– Были признаки физических изменений?
– Да нет, ничего такого. Просто такое уж у нее было лицо, и походка тоже.
– Понимаю. И после этого?…
– Потом она, вместо того чтобы сесть в карету, поплелась пешком по улице. Я ей кричу: «Миледи, миледи, позвольте отвезти вас домой!», а она уходит, словно не слышит.
– Вы не пытались последовать за ней?
– Это не мое дело, верховный судья.
– Она что-нибудь сказала?
– Ни словечка. Я бы скрывать не стал! Поверьте, я вам все рассказал.
– Я вам верю, поскольку в состоянии распознать малейшее отклонение от истины. Солгать мне невозможно.
– Я бы и пробовать не стал, верховный судья. Да мне и скрывать-то нечего.
– Надеюсь, что так, ради вашего же блага. Что вы сделали после ухода баронессы?
– Вернулся к Сердцу Света за милордом. Рассказал ему, где видел миледи в последний раз, и спросил, не надо ли ее поискать. Он сказал, не надо, его, мол, это не касается, так что я просто отвез его домой.
– Понимаю. Вы уверены, что рассказали все о том вечере?
– Да, верховный судья. Все. - Кучер снова ощутил на себе пронизывающий луч взгляда, который
