Они оказались примерно одного возраста. У жены Тома были волнистые каштановые волосы, теплые карие глаза и открытая, дружеская улыбка. Платье из легкой ткани, расписанной яркими цветами, придавало ее пышной фигуре жизнерадостный и непринужденный вид.
— Надеюсь, комната вам понравится. Комната Эдвина первая справа, а веранда у вас общая… — Она слегка запнулась и, улыбаясь одними глазами, добавила: — Мы не были уверены, удобно ли поселить вас вдвоем в одной комнате. И хотя Эдвин по телефону сказал что-то в этом роде, я побоялась ошибиться. В любом случае, чувствуйте себя как дома и делайте все, что вам нравится. — Она пошла открывать дверь на веранду, оставив Долорес думать над ответом.
Солнце садилось за горы, окрашивая небо в великолепные цвета. Долорес с суеверным страхом любовалась роскошным закатом.
— Чудесно… — выдохнула она и улыбнулась Элли. — От души спасибо за то, что пригласили меня.
— А мы счастливы принять вас. Но, если говорить честно, больше всего меня обрадовало, что Эдвин наконец-то нашел себе женщину по душе. Признаться, я едва не потеряла на это надежду.
— Почему?
— Ну, Эмма была необыкновенной женщиной… Эдвин любил жену, и они были счастливы. Когда Эмма умерла, это стало для него страшным ударом.
Внезапно у Долорес испортилось настроение, хотя Элли не сообщила ей буквально ничего нового. Эдвин и сам говорил, что любил жену и что они были счастливы. Чего она боится? Как не стыдно! Говорят, супружеская любовь — великое счастье. Правда, ей самой не довелось узнать, что это такое…
— Мы желаем ему добра, — с улыбкой продолжила Элли, — и были бы рады, если бы Эдвин женился во второй раз. Он очень хороший человек.
Женился… Долорес не понимала, почему у нее перехватило дыхание и почему она испытывает такой страх. Женился… Она глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки.
— Вы знали его жену?
— Эмму? — Элли кивнула. — Мы были подругами. — Она пристально посмотрела на Долорес. — Извините. Кажется, я допустила бестактность. Мне не следовало упоминать о ней.
Долорес заставила себя улыбнуться.
— О, я давно знаю все об Эмме, так что ничего страшного. Я видела в доме у Эдвина сделанные ею фотографии. Фотографии детей. Она была очень талантлива.
Элли облегченно продолжила беседу.
— Да, это верно… — Она обвела глазами комнату, явно ища предлог, чтобы сменить тему разговора. — Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, попросите, — сказала она и пошла к двери.
— Спасибо. Все замечательно, — искренне ответила Долорес.
— Тогда размещайтесь, а потом приходите на террасу пропустить по глоточку на сон грядущий. Вход через гостиную.
Долорес кивнула.
— Спасибо, с удовольствием. — А что, хорошая мысль, подумала она. Вполне можно было позволить себе выпить один-другой коктейль. Она приехала сюда отдыхать, а не холодеть от страха при мысли о давно умершей Эмме.
Когда Элли ушла, Долорес обвела глазами комнату и осталась довольна плетеной мебелью, огромной удобной кроватью и видом из окна. Деревянные ставни были открыты, и по комнате блуждал ветерок, пропитанный запахом моря и тропических цветов.
Роскошная ванная была отделана белым и нежно-зеленым кафелем. Долорес умирала от желания сбросить с себя теплую одежду и облачиться во что-нибудь легкое и воздушное. Почему бы и нет? Она наскоро приняла душ и надела просторное и длинное зеленое платье без рукавов и воротника. Затем Долорес вставила в уши длинные позвякивающие серьги, надела босоножки на высоком каблуке и посмотрела на себя в зеркало. Вид у нее был свежий и цветущий. Несколько капель духов с цветочным запахом, и готово!
Едва она вышла на веранду, как из соседней комнаты появился Эдвин, одетый в белые летние брюки и голубую шелковую рубашку. Он выглядел спокойным и довольным. У Долорес сразу участился пульс. Ужасно хотелось обнять его, но нельзя было давать волю своим чувствам. Она всю дорогу боролась с этим желанием, отчаянно тоскуя по близости и чувствуя из-за этого угрызения совести.
— Здесь так красиво… — произнесла она, и Эдвин улыбнулся.
— А вы еще красивее, — ответил он и обнял Долорес. — В отличие от нее Эдвин ничуть не стеснялся своих желаний и говорил об этом легко и непринужденно. — Гмм, какой чудесный аромат!
От него тоже чудесно пахло — мылом и туалетной водой. Запах был очень мужественным и притягательным. Его волосы были еще влажными. Долорес чувствовала сквозь шелк рубашки его тепло и ощущала сладкое томление во всем теле.
Желание, подумала она. Простое и неприкрытое. Надо было радоваться, что она не умерла сексуально.
— Как вам понравилась комната? — спросил он.
— Очень! А вам?
— Очень одиноко… Я бы хотел, чтобы вы были там со мной.
У нее чуть не выскочило сердце. Долорес вздохнула, почувствовав, что Эдвин поглаживает ее волосы и спину и что у нее начинают твердеть соски, прижатые к его груди.
— Я хочу смотреть на вас, прикасаться к вам, целовать и ласкать вас, — тихо и хрипло сказал он. — Хочу засыпать, держа вас в объятиях, а наутро просыпаться и видеть, что вы рядом.
Долорес невольно представила себе эту картину, и ее пронзило страстное желание. Тепло ладоней, сжавших ее груди, ощущалось сквозь тонкую ткань платья и лифчика. От взгляда его темных глаз было трудно дышать. Она застыла, как завороженная. Эдвин провел ладонями по ее плечам, наклонился, жадно поцеловал в губы, и в каждой клеточке ее тела вспыхнул пожар.
— Останьтесь со мной сегодня ночью, — прошептал он, не отрывая губ, опаляя Долорес своим дыханием и жаром прижавшегося к ней тела.
— Да, — прошептала в ответ Долорес, разом утратившая здравый смысл и знавшая только одно: она хочет его и нуждается в нем.
Эдвин неохотно выпустил ее из рук и улыбнулся.
— Беда в том, что нас ждут на террасе с коктейлями, а потом начнется обед. Думаете, мы выдержим?
Они выдержали, хотя это было и нелегко.
Однако вечер получился интересный, с приятной беседой и чудесными блюдами, которых ей никогда не доводилось пробовать: жареной рыбой-попугаем, печеными плодами хлебного дерева и мороженым с кусочками свежего манго на десерт. Но Долорес делала все механически, ее мысли были далеко отсюда. Ее занимало только то, чему предстояло случиться позже: она останется наедине с Эдвином, сбросит с себя одежду, он тоже разденется… Ее преследовали тайные, грешные мысли, а надо было притворяться спокойной женщиной, вести разумные беседы и есть, есть, есть! Нет, к таким испытаниям она не привыкла.
И напрочь отвыкла от любви. Она не ложилась в постель с мужчиной несколько лет, а прошлый опыт ничуть не вдохновлял ее и не добавлял уверенности в себе. Сегодня ночью должно было случиться то, чего она жаждала и в то же время безумно боялась. Вдруг она действительно никуда не годится в постели и разочарует его?..
Вечер казался нескончаемым. Лишь в двенадцатом часу хозяева пожелали гостям спокойной ночи. Эдвин взял ее за руку, привел к себе в комнату и ногой захлопнул дверь. В этом движении было что-то решительное и настолько бесповоротное, что у Долорес по спине побежали мурашки.
Комнату освещал маленький ночник; должно быть, Эдвин оставил его включенным, когда шел обедать. Створчатая дверь на веранду оставалась открытой, и в комнате было прохладно. Сквозь колеблющиеся пальмовые листья пробивался серебристый лунный свет. В этой комнатке Эдвин казался большим, сильным и очень мужественным. Сердце Долорес готово было выпрыгнуть из груди.
