Упомянутые здесь трофеи были употреблены впоследствии на украшение моста через Камчию преемником Крума Омортагом в 822 г.
Приведенное место Феофана, который бесспорно был хорошо осведомлен в событиях, но судил об них односторонне, дополняется другими писателями, так называемыми «продолжателями Феофана» Весьма вероятно, что у них в распоряжении были даже такие записи современников, которые были недоступны самому Феофану 10. Между прочим, у Семеона Магистра находим следующие дополнения: «По обычаю своему Крум принес в жертву за Золотыми воротами людей и много животных. Обмочив ноги на морском берегу и вымывшись, он окропил войско и был от него приветствуем возглашениями, затем проходил среди своих жен, принимая от них поклонение и славословия. С городских стен на это смотрели толпы народа, и никто не посмел нарушить эту церемонию или пустить в него стрелу. И, исполнив все по желанию своему, окружил город валом. Через несколько дней, пограбив окрестные места, стал делать предложения насчет денежного выкупа и выдачи большого количества одежд и определенного числа отборных девиц. И царь Лев дал знать Круму: «Выйди на берег моря с немногими из своих без оружия, и мы прибудем к этому месту также без оружия на лодке, поговорим и исполним все по твоему желанию» Условившись так, ночью вывели трех вооруженных людей и скрыли их в усадьбе некоей Галлы за Влахернскими воротами и приказали им по условному знаку выйти из засады и убить Крума, когда он прибудет на свидание. На следующий день прибыл Крум на берег моря по условию с тремя спутниками: с логофетом своим и с Константином по прозванию Пацик, бежавшим в Болгарию за несколько лет перед тем, и с его сыном, рожденным от брака с сестрой Крума; все четверо, отделившись безоружные от войска, подошли к морю согласно условию, не подозревая засады. В то же время приближались из города те, которым было назначено вести с Крумом переговоры. Когда они вышли из лодки, Крум сошел с коня и сел на землю, а коня его, оседланного и взнузданного, держал сын Константина. И когда начались переговоры, один из прибывших из города Ексавул сделал условный знак, сняв рукой головной убор. Крум понял опасность и тотчас вскочил на коня, который был перед ним в готовности. Крум со спутниками направился к лагерю, а со стен кричали: «Крест победил». Скрытые заранее три воина преследовали Крума и выпустили на него свои стрелы, но он достиг своего лагеря, а его спутники захвачены были теми, что прибыли из города на лодке. Логофет был убит на месте, а Константин с сыном захвачены в плен живые» и. Это картинное описание, несомненно, происходившего у всех на виду события весьма характерно и для ознакомления с Крумом и обычаями болгар, и для нравов тогдашних византийских греков. Можно понять, как мало после того могло быть доверия у болгар в сношениях с христианской империей.
Ответ Крума был жестокий. На следующий день он приказал беспощадно опустошать предместья и окрестности города. Так подверглись опустошению многие церкви и дворцы, в особенности сильно пострадало предместье св. Маманта, о чем было говорено выше. Т. к. им нигде не представлялось сопротивления, болгаре прошли по Босфору, разграбив находившиеся здесь торговые заведения и затем все приморские местности по Мраморному морю; Силиврия, Ираклия, Родосто, Паний, Аспро — вся местность до течения р. Марицы испытала страшное нашествие раздраженного Крума. Все, что можно было взять, болгаре брали и отправляли за Балканы, а остальное жгли и истребляли. По Марице повернули к Адрианополю, который уже в осаде. Через некоторое время город доведен был до крайности голодом и лишениями и сдался на волю победителя. Множество пленников и, между прочим, епископ Михаил и будущий византийский император Василий отведены были в Задунайскую Болгарию12. Когда происходили эти события, Лев оставался в столице, не принимая никаких мер к отражению болгар; заботы об утверждении своей власти, по-видимому, всего больше занимали его в это время. Так, он приобщил к власти и венчал на царство сына своего Симватия и сделал распоряжение, чтобы собранные в столице войска провозглашали его и сына под именем популярных царей Исаврийской династии Льва и Константина.
Весной 814 г. со стороны Болгарии опять начались угрожающие приготовления. Крум снова пошел на Фракию с громадными силами и дошел до Аркадиополя, ныне Люле-Бургас, на большой дороге к столице империи, захватив здесь большую добычу. Кроме того, по доходившим в Константинополь слухам, готовилась другая военная сила, в которую вошли авары и славяне и которая была снабжена всеми приспособлениями и машинами для осады Константинополя, т. к. Крум не мог забыть нанесенного ему оскорбления и покушения на его жизнь. Царь Лев начал поспешно укреплять влахернские стены и строить новые укрепления с внешней стороны стен, но не успели их закончить, т. к. весной же последовала неожиданная смерть Крума, освободившая империю от грозящей беды. У одного из продолжателей Феофана13 сообщен несколько иной взгляд на военные отношения этого времени. Именно, будто Лев обращался к Круму с просьбой о мире, не получив же благоприятного ответа, занимался укреплением стен и предпринял поход к Месимврии. Здесь посредством военной хитрости он едва не взял в плен Крума и овладел всем болгарским станом. Но мы находим этот рассказ весьма подозрительным.
Хотя византийская летопись достаточно выясняет отношения Болгарии к Византии при Круме, но очень мало в ней затронута северная и, в особенности, западная граница Крумовой державы. Все заставляет предполагать, что он не удовлетворился на западе движением к Софии и взятием этого города, но воспользовался ослаблением Аварского царства и дал основы для расширения болгарских пределов в западном направлении. Этот любопытный вопрос мы пока оставим до обозрения деятельности Омортага, теперь же коснемся его мимоходом по связи с легендарны ми известиями о законодательстве Крума. У византийского писателя X в. лексикографа Свиды14 под словом «болгаре» заключаются глубокой важности сведения, которые и до сих пор еще мало оценены. Прежде всего, в начале и в конце статьи с особенной настойчивостью выражена мысль, что это те самые болгаре, которые до основания уничтожили Аварское царство. Мысль об уничтожении болгарами всех аваров выражена с такой же силой, как и в русской летописи: «Погибоша, их же несть ни племени, ни избытка». После того идет статья о законах, изложенная в такой форме: «Спрашивал Крум аварских пленников как думаете, отчего погиб и хан ваш и весь народ? Они же ответили: умножились взводимые друг на друга обвинения, погибли те, у кого было больше храбрости и ума; затем бесчестные и воры получили влияние в судах; далее, пьянство, когда стали заниматься виноделием, все начали упиваться вином. Наконец, взяточничество и торговля. Все сделались торговцами и начали обманывать друг друга. От этого и постигла нас бедственная участь. Крум же, выслушав это, созвал болгар и объявил следующие законодательные постановления:
1) если кто взведет на другого обвинение, не прежде давать ему веру, как взяв его и подвергнув допросу; если окажется, что он оклеветал, то убить его,
2) запрещается кормить вора; у преступившего отнимается имущество, у вора перебить голени;
3) приказал уничтожить все виноградники,
4) просящему помогать не без рассуждения, а согласно состоянию, чтобы он снова не оказался бедным; в противном случае имущество его отбирается в казну».
Как ни кратки указания на законодательство Крума, но они вскрывают чрезвычайно важную сторону жизни тогдашней Болгарии и дают до некоторой степени меру для оценки того культурного переворота, который произошел среди болгар к началу IX в. Крум выступает здесь уже государственным устроителем, подготовляющим созданное им из болгар и славян государство к культурной жизни. Место этого законодательства в науке должно определяться, конечно, сравнением с древними законодательствами: с германскими правдами и с Русской Правдой. Любопытно, что император Домитиан также требовал уничтожения виноградных лоз, как средство против пьянства, и что, по учению болгарских богомилов, лоза создана злым началом — Сатаниилом.
В характере Крума в общих чертах намечается уже созидательная деятельность. Он уже является не предводителем кочевой орды, которая делает быстрые набеги на культурные соседние области, берет жителей в плен и поспешно отступает, но стремится к прочным завоеваниям и делает походы с большим обозом, со стенобитными машинами и осадным инструментом. В борьбе с врагами он пользуется всеми средствами, какие давала тогдашняя военная наука. Для этого он находил возможным привлекать к себе на службу иностранцев и пользовался их услугами в обширных размерах. Осада и взятие Месимврии, Адрианополя и Софии — это весьма серьезные военные дела, которые нельзя было предпринимать без помощи техники. Не без основания Крум захватывал в плен большие массы греков и славян: услугами военнопленных он пользовался в высшей степени умело и целесообразно. Теперь не может подлежать сомнению, что изумительные военные сооружения в Абобе и обширные дворцовые постройки, исполненные с соблюдением планов и пропорций греческими мастерами, относятся или ко времени Крума, или его сына
