Наконец он вернулся на прежнее место, и в свете тлеющего кончика сигары девушка разглядела его смягчившиеся черты.
– Сейчас «Флотилия Кристи» и все, что с ней было связано, кажется мне чем-то из другой жизни, – произнес он негромко, но столь выразительно, что Саманта явственно ощутила боль незаживших ран. – Не сердитесь, просто ваше замечание на секунду выбило меня из равновесия. Я и не знал, что вам ведома история моей жизни.
– Она известна любому на борту.
– Разумеется, – кивнул он и глубоко затянулся. – Видите ли, когда я руководил «Флотилией Кристи», то настаивал на самых высоких стандартах судовождения и обеспечения безопасности на каждом из наших судов. Я категорически возражал против зимнего маршрута, более того, ни один из моих танкеров не ходил мимо мыса Игольного под грузом даже в летний сезон. Все мои танкеры оборудованы как минимум дублированными котлами, а спроектированы и построены они по тем же нормам и правилам, что и вон то судно... – Ник показал на шедший за ним «Золотой авантюрист». – Или вот это. – Он красноречиво топнул по палубе.
– И даже «Золотой рассвет»? – негромко спросила она, отважившись вновь испытать его гнев, но Ник в ответ просто кивнул.
– «Золотой рассвет»... – чуть помолчав, повторил он вслед за девушкой. – Звучит до абсурдности претенциозно, согласитесь? Но вы знаете, танкер на миллион тонн, в котором будут воплощены все новинки и достижения, выдержавшие проверку в реальных условиях. От скрубберов на инертном газе до независимо дифферентуемых топливных цистерн. Не один котел, а целых четыре, как на легендарных лайнерах «Уайт стар лайн». О, этот танкер действительно был готов стать золотым рассветом, зарей новой эры в транспортировке нефти... Увы, я больше не председатель совета директоров «Флотилии Кристи», нет у меня и контроля над «Золотым рассветом», ни в чертежах, ни на стапеле... – Голос его стал глухим, и в тусклом свете показалось, что глаза утонули в орбитах, которые сейчас походили скорее на черепные глазницы. – Не говоря уже про эксплуатацию.
Ох, как плохо все обернулось: ведь у нее и в мыслях не было с ним спорить или чем-то раздражать. А вышло так, что она невольно пробудила в нем горькие мысли и воспоминания. Инстинкт тут же подсказал, что самое время скрыться с глаз долой.
– Доброй ночи, доктор Сильвер, – рассеянно кивнул он в ответ на ее неожиданное признание в невероятной усталости.
– Зовите меня Самми, – сказала она, уже не зная чем развеять его мрачное настроение, – или Саманта, если предпочитаете более формальный стиль.
– Пожалуй, предпочитаю, – сказал он без тени улыбки. – Доброй ночи, Саманта.
Девушка разозлилась на саму себя и на Ника. Разозлилась за то, что вдруг пропало то замечательное настроение, – и не сдержалась.
– Вы прямо какой-то весь старомодный...
Выплеснув раздражение, Саманта исчезла с мостика.
Следующим вечером она осталась у себя в каюте, испытывая стыд за вырвавшиеся при прощании слова, за то, что столь обидно указала на разницу в годах, хотя и так понимала, что Ник все сам видит и не нуждается в лишних напоминаниях. Себе же и навредила – а потому не желала видеть его снова.
Стоя под душем, она сквозь тонкую перегородку отчетливо слышала грохот, с которым сбегал по трапу Тим Грэхем. Стало быть, Ник в очередной раз подменил третьего помощника.
– Черта с два. Ни шагу наверх, – твердо заявила она самой себе и принялась неторопливо расчесывать и сушить феном мокрые волосы, после чего распаренная, голышом залезла под одеяло. лишь крайним усилием воли заставляя себя сосредоточиться над текстом, потому как мысли упорно разбегались в стороны. Наконец она возмущенно фыркнула, отшвырнула одеяло и принялась одеваться.
Облегчение и радость, с которыми он встретил ее появление на мостике, были очевидны и слепому. Чего стоила одна его улыбка! Девушке вдруг стало очень приятно, что она решила прийти. Этим вечером она умело лавировала мимо всех подводных камней и ловушек.
Для начала она попросила его рассказать, как работает открытая форма Ллойда, и крайне внимательно следила за объяснениями.
– Получается, если они действительно примут во внимание все те опасности и сложности, что были вовлечены в спасательную операцию, – задумчиво произнесла Саманта, – вы сможете претендовать на кругленькую сумму.
– Я планирую истребовать с них двадцать процентов стоимости корпуса.
– А сколько стоит корпус «Золотого авантюриста»?
И Ник ей ответил. Девушка прокрутила в уме цифры.
– Это же шесть миллионов долларов... – наконец прошептала она, охваченная священным трепетом.
– Плюс-минус пару центов, – легко согласился он.
– Да ведь таких денег и во всем мире не наберется!
Саманта повернулась к нему спиной и теперь стояла, молча разглядывая лайнер.
– Дункан Александер с вами бы согласился, – мрачно пошутил Ник.
– Да, но... – Она тряхнула головой. – Кому вообще надо столько денег?– Я буду просить шесть – но их мне не дадут. Скорее всего придется довольствоваться тремя или четырьмя.
– И все равно это слишком. Никто не сможет потратить такую сумму, даже если расстараться.
– Положим, деньги-то уже потрачены. Едва-едва хватит рассчитаться за кредиты, ввести в эксплуатацию мой второй буксир и оставить БСК «Океан» на плаву еще на несколько месяцев.
– У вас долгов на три-четыре миллиона долларов? – Она смотрела на него с неподдельным изумлением. – Я бы лично ни на секунду не смогла заснуть...
– Деньги существуют не для того, чтобы их тратили, – объяснил он. – Существует предел количеству еды, которую можно съесть, числу костюлекательнейшая игра из всех.
Девушка слушала затаив дыхание. Во-первых, от счастья, что сегодняшний вечер выпал таким увлекательным и полным грандиозных планов, а во-вторых, что этими планами Ник с ней охотно делится.
– ...Так вот, когда у меня появится второй буксир, то мы вернемся сюда и поймаем себе айсберг.
– Ну что за ерунда! – рассмеялась Саманта.
– Нет-нет, это вовсе не шутка. – Он замотал головой, в свою очередь, не в силах сдержать улыбку. – Возьмем на буксир большую ледовую гору. Возможно, уйдет неделя на набор нормальной скорости, но как только эту махину удастся стронуть с места, ей будет все нипочем. Отведем ее в «ревущие сороковые», ледовой стенкой как парусом – да-да! – поймаем попутный ветер и, подобно старинным шерстяным клиперам, двинем на восток, к Австралии.
Ник подошел к штурманскому столу, достал из ящика карту Индийского океана и пальцем поманил к себе Саманту.
– Так вы всерьез... – Она перестала веселиться и вновь взглянула на него пытливо и внимательно. – Вы в самом-самом деле не шутите?
По-прежнему улыбаясь, шкипер кивнул и пальцем показал на карте предполагаемый маршрут.
– Затем мы повернем к норду, войдем в Западноавстралийское течение и позволим ему подхватить нас гигантской дугой, после чего окажемся в зоне действия восточных муссонов и северного экваториального течения.
Ник принялся описывать и этот участок, хотя девушку в первую очередь интересовало его лицо. Они стояли очень близко друг к другу, однако до сих пор не позволили себе физического контакта, и Саманту возбуждал звук его голоса, действовавший не слабее его прикосновений.
– Подхваченные этим течением, мы пересечем Индийский океан до восточного побережья Африки, окажемся там как раз вовремя для «пересадки» на юго-западный муссон – и додрейфуем до Персидского залива. – Он выпрямился и улыбнулся вновь. – Сто миллиардов тонн питьевой воды, доставленной в виде айсберга прямиком в самый засушливый и богатый уголок земного шара.
– Да, но... – девушка помотала головой, – он же растает!
– А мы с вертолета разбрызгаем по нему светоотражающее полиуретановое покрытие, чтобы ослабить
