Дни проходят, а он еще ничего не узнал.
Только не этой ночью.
Во дворе было пусто. В черном небе над головой повисла Нуумани - небесная танцовщица - и кроме нее, никого. Ренилл воспользовался случаем попробовать несколько дверей, открывающихся в стенах двора. Все заперты.
Обратно в спальню, в храп неофитов, под взгляд Отца… Еще одна бесплодная ночь. И бессонная. До рассвета он так и не сомкнул глаз. Верные зашевелились и затянули Великий гимн. Ренилл, не задумываясь, повторял слова - он успел выучить назубок каждый слог.
Таинственное сообщение:
Обновление?
Обычные утренние назначения: многие жесты уже понятны. Этим утром на кухню, чистить храмовых гекконов. Потом очищать от водорослей кувшины для воды. Потом - открывается внутренняя дверца, безмолвный приказ и два прибора на одном подносе, который он должен отнести беременным одалискам. На этот раз один. Наконец.
Он пошел.
Сегодня девушки были наряжены в яркие шелка алого и ядовито-зеленого цвета с золотой оторочкой. Детские личики блестят под толстым слоем пудры и румян.
Две головки повернулись навстречу Рениллу. Две пары обведенных углем глаз блеснули радостью при виде еды. Едва он поставил поднос, как девушки метнулись к столу. Взволнованно бормоча и причмокивая, набросились на еду. Пару минут Ренилл занимался наведением порядка в комнате, а потом просто стоял, глядя на девушек. Когда их челюсти стали двигаться помедленнее, Ренилл заговорил:
– Почтенные дамы, все ли вам по вкусу?
Обе девушки повернулись и уставились на него. Ротики оторопело раскрылись. Мычание и повизгивание стихло. Похоже, он первый человек, заговоривший с ними. Ренилл повторил вопрос, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово. Лица не дрогнули, и Ренилл задумался, понимают ли они его? Может, нужен другой диалект? Да нет, он же слышал в прошлый раз, как они говорили по-кандерулезски.
Девушки переглянулись и снова уставились на него.
– А? - спросила одна.
– Еда, почтенные дамы. Нравится?
– Еда. Хорошо, - отозвалась девушка в красном.
– Вкусно, хорошо, - согласилась одетая в зеленое.
–
– Как вас зовут, почтенные? - осторожно поинтересовался Ренилл.
Вопрос их явно озадачил. Два младенческих лобика задумчиво наморщились.
– Как вас называть? - поправился Ренилл. Они надолго задумались.
– Избранная, - наконец ответила красная.
– Блаженный Сосуд, - зеленая прижала ладонь к животу.
Он вообразил уже, что вытащил из них имена, когда красная так же приложила ладонь к животу и повторила:
– Блаженный Сосуд.
Одна избранная, два блаженных сосуда. Маловразумительно.
– Давно ли вы здесь? - спросил Ренилл. Они выпучили глаза, явно не понимая.
– Здесь,- поразмыслив, откликнулась красная.- Хорошо. Возлюбленные Отца.
– Избранные, - объявила зеленая девушка. Так. Две избранные.
–
Он начал подозревать, что девицы умственно отсталые. И явно не страдают в заключении, а может, и не считают себя пленницами.
– Откуда вы? - сделал он новую попытку.
– Снизу.
– Снизу?
– Были внизу. С Избранными.
– И где же это?
Пустые взгляды. Глаза бессмысленно скользят по комнате. Новизна попытки общения быстро истощилась, и они стали рассеяны. Но была еще одна тема, которая должна была их заинтересовать.
– Детки…- предположил Ренилл.
– А?…
– Детки… - Он изобразил, будто качает на руках младенца, потом показал на вздувшийся живот одной из девушек. - Детки. Скоро.
–
Припев становился утомительным.
– Слава. - Сдерживая раздражение, Ренилл почтительно приложился губами к уштре. - А кто счастливый отец?
–
– Кто отец?
–
– И сын его Первый Жрец КриНаид. - Ренилл излучал лихорадочное благоговение.
– КриНаид-сын…
– …навещал вас здесь? - поинтересовался Ренилл.
– Здесь, - просветила его первая девушка. - Хорошо.
– Избранные, - объявила вторая.
–
Круг замкнулся. Разговор ничего не даст, к тому же небезопасен. Неофиту не положено задавать вопросы, и в любом случае ясно, что головки Избранных совершенно пусты. С поклоном удалившись, Ренилл оставил их спокойно доедать обед.
Коридоры пустовали. Это был один из многих часов, отданных молитве, и Сыны Аона собрались сейчас на внутреннем дворе храма. Его отсутствие среди такого множества молящихся могло пройти незамеченным. Могло.
Шаря глазами по коридору, Ренилл продвигался вперед. Низкий круглый потолок, пустые стены, красные светильники. На что тут смотреть, и что, вообще говоря, он высматривает? Слева обитая железными полосами дверь. Заперта. Прямо впереди Т-образная развилка и узкая каменная лестница, ведущая вверх, в неизвестность. Под лестницей глубокая ниша, занятая причудливым изображением Аона-отца. Статуя, отметил про себя Ренилл, нуждается в хорошей чистке. Он уже и думает как неофит. Сверху донеслись голоса и шаги. Нельзя было позволить, чтобы его застали глазеющим на диковинки храма.
Ренилл шмыгнул в нишу и притаился за статуей. Голоса спустились, приблизились, снова затихли вдали. Он выглянул из тайника. Коридор был пуст, но Ренилл боялся рисковать, спиной ощущая звенящий холодок. Знакомое чувство уставившегося в спину взгляда, слишком сильное, чтобы оставить его без внимания. Чудится? Или взгляд Отца?
Углубление, выбранное им в качестве укрытия, оказалось глубже, чем он предполагал. Протянутая рука не коснулась дальней стены. Боковые стены терялись в тени, поросли нитями грибницы. Пусто - решил Ренилл, и тут его рука ухватила человеческий локоть. Маленький, теплый, живой. Владелец руки с визгом отпрянул в сторону. Ренилл подавил порыв сделать то же самое, но сердце заколотилось сильней, и пальцы невольно сжались. Невидимый пленник яростно отбивался. Острые зубы вонзились ему в предплечье, и у Ренилла вырвалось совершенно «несыновнее» проклятие. Борьба продолжалась, пока ему не удалось поймать оба запястья, такие тонкие, что он легко обхватил их одной рукой. Невидимый обмяк.
Ренилл подтащил пленника вперед, к свету. Красное сияние из коридора осветило маленькое острое личико, немытые черные волосы, тонкую фигурку. Девочка, авескийка, лет двенадцати-тринадцати. Тело под доходящей до колен туникой только начало оформляться. Она глядела на него снизу вверх испуганными,
