Ручка косилки выпала из пальцев, все мысли о пивном животике, сползающих шортах и шуме в висках улетучились. Голова Нив свисала, как у сломанной куклы, но Никс посмотрел наверх и заметил его.
«Он пытался втащить ее через заднюю калитку», — подумал Джейкоб.
Неужели этот мелкий паршивец собирался бросить ее прямо посреди двора, чтобы она лежала там, пока кто-нибудь не проснется и не найдет ее? Подумать только, Джейкоб когда-то волновался за этого неблагодарного мальчишку-панка, дал ему работу, пытался помочь! Сбегая по склону вниз, Джейкоб сдернул наушники, покрутил в руках, не зная, куда деть, и повесил белый провод себе на шею.
Поддерживая Нив, парень пытался закрыть калитку. Как и любой подросток, он сделал совершенно неправильный выбор — старался прикрыть тылы, в то время как нужно было позаботиться о скорости. Войти и выйти — вот что должен был сделать этот сопляк, поскорее убраться отсюда, пока отец жертвы не оторвал ему голову и не вколотил ее в дырку между плеч, откуда она росла. Джейкоб был настолько разъярен, что ему хотелось избить Никса — как в начальной школе он бил пацанов, которые обзывали его грязным жиденком. Благодарение Богу, что у него не было под рукой бензиновой косилки, иначе бы он скормил ей парня по частям.
Но прежде всего надо позаботиться о Нив. Джейкоб схватил дочь и потянул на себя; девушка осознала, что эти руки принадлежат отцу, и снова уронила голову.
— Привет, папка, — прошептала она и хихикнула.
Безумный смешок был словно звон стакана, разбитого в соседней комнате. Джейкоб взял ее за подбородок и заглянул в глаза. В них был тот же стеклянистый блеск, который он уже не раз замечал в последние месяцы. Но по крайней мере, они были открыты, взгляд фокусировался. Если у нее передозировка, Никс — покойник.
Он взглянул на парня, но сопляк отказывался смотреть ему в глаза.
Джейкоб прочистил горло.
— Можешь благодарить мою жену, — буркнул он.
Никс ничего не отвечал и не поднимал глаз — как всегда, словно боялся смотреть на Джейкоба. И правильно боится — это его единственная умная мысль.
— Пару лет назад я хотел купить винтовку, чтобы ходить на охоту, но Аманда не разрешила держать в доме оружие. Можешь благодарить ее за это, иначе, если б винтовка у меня была, я бы вставил ее тебе в жопу и вышиб мозги прямо через верхушку твоего паршивого черепа.
— Послушайте, Клоуз… — с видимым усилием заговорил Никс.
— Не называй меня так! — перебил его Джейкоб. — Так меня называют люди, которые работают на меня и которых я не увольнял! Но не ты.
Глаза Никса вызывающе сверкнули и на миг едва не встретились с глазами Джейкоба.
— Вы меня не увольняли. Я сам ушел.
Надо было отдать этому тощему засранцу должное: некое подобие стержня у него имелось.
— Мистер Клоуз, — продолжал он, все еще глядя в траву, — мы с вашей дочерью были на… вечеринке. Далеко за Бендом. Очень далеко, в горах. Нив надра… то есть Нив сильно перебрала. Я нашел ее с другим парнем.
Он замялся. Джейкоб не спускал с него глаз, но Никс по-прежнему избегал его взгляда.
— Это плохой парень, мистер Клоуз.
Казалось, в ушах Джейкоба взвыла сирена — пронзительный высокий звук буквально жег ему мозг то с одной, то с другой стороны. Голос Никса утонул в нем, лицо стало размытым, словно рисунок с еще не высохшей краской. Джейкоб присел на корточки, почти упал. Ему пришлось выпустить Нив, но он все же удержал равновесие, только руки сильно ударились о колени. Что за хрень?
Спазм длился всего секунду. Когда он миновал, до Джейкоба снова донесся голос парня — то ли голос, то ли стон. Тяжело дыша, Джейкоб умудрился снова встать. Теперь он не столько поддерживал Нив, сколько сам держался за нее — они оба прислонились друг к другу, словно пара деревьев без корней.
— Он… он… он мерзавец, мистер Клоуз. — Никс заикался. — Вам нужно держать вашу дочь подальше от него.
Сирена взвыла вновь. Джейкоб знал, о ком говорит Никс: о проклятом Тиме Бликере. Это по его вине Нив пришла в такое состояние. Прежде склонность Никса к разрушению была направлена только на него самого, именно поэтому Джейкоб так много ему позволял. Но Блика тут сейчас не было, и Джейкобу требовалось немедленно излить на кого-нибудь свой гнев. Ему нужно было почувствовать себя спасителем Нив, даже если сам он находился на пороге смерти.
— Я не вижу тут Бликера, — сказал Джейкоб, когда наконец смог заговорить. Его голос прозвучал высоко, словно в горле была натянута какая-то тонкая струна. — Я вижу тебя. Какого хрена ты вообще околачиваешься возле Нив, пока К. А. в Калифорнии?
Взгляд Никса метался вверх, вниз, в сторону — куда угодно, лишь бы не касаться лица Джейкоба.
— Это не то, что вы думаете, мистер Клоуз.
Но гнев сейчас был единственной опорой Джейкоба.
— Слушай меня, Никс, — сказал он, снова удивившись, до чего протяжно и притом отрывисто звучит его голос. — Раньше я закрывал глаза на провалы в твоей биографии. Но ты перешел все границы, когда связался с моей дочерью. Нив — мой единственный ребенок. Если хотя бы волосок упадет с ее головы, тебе лучше начинать молиться. Молись, чтобы копы засадили тебя за решетку до того, как я доберусь до тебя. Потому что я сделаю так, что у тебя заболят даже такие части, о которых ты и не подозреваешь.
Приступ боли оборвал его слова, и зрение опять помутилось. Он вытер пот со лба, но сфокусировать взгляд не удавалось.
— Ты…
Тело Никса колебалось перед ним, словно огонек свечи, и Джейкоб закрыл глаза.
— Ты… мелкая мразь…
Снова открыв глаза, он увидел, что Никс отступил на несколько шагов, словно пытаясь сбежать. Но теперь он наконец-то смотрел прямо на него. И страх в его взгляде испугал самого Джейкоба, потому что стало ясно, что парень боится не его. Скорее выходило, что Никс боялся за него. Парень дрожал, и Джейкоб мог бы его пожалеть, если бы только не хотел кастрировать.
Господи Иисусе, подумал он. Господи Иисусе, что же со мной не так?
Джейкоб вцепился в дочь. Ему хотелось отнести ее в дом, потом лечь. Если б только ему удалось отдышаться, успокоиться, остановить эту пульсирующую боль в голове, этот звон в ушах, жжение на коже.
— Мистер Клоуз, — медленно и отчетливо заговорил Никс. — Я не сделал вашей дочери ничего плохого, мистер Клоуз. Я просто привез ее домой. Она в беде, сэр.
Никс сглотнул, и Джейкоб видел, как дернулся его кадык.
— Вы знаете Тима Бликера? Блика? Блик подсадил Нив на «пыльцу».
Джейкоб почувствовал, как сердце стремительно уходит в пятки. Как отвратительно звучали эти слова, когда их произносил посторонний человек. Он еще крепче вцепился в Нив, девушка снова хихикнула. Ее глаза были закрыты, тем не менее она стала показывать на что-то и кричать:
— Летит! Она летит!
От смеха дочери сердце Джейкоба сжималось. Хороший отец должен быть достаточно сильным, чтобы спасти свою маленькую девочку.
— Послушайте, — продолжал Никс. — Блик — мерзавец. Он, скажем так, темный. Вы же не хотите, чтобы ваша дочь связывалась с ним.
Джейкоб едва слышал Никса, а уж понять и вовсе не мог. Парню казалось, что он говорит конкретные вещи, но на самом деле он не сказал ничего.
«Скажем так, темный». И что, черт возьми, это должно означать?
И все это время сквозь звон в ушах, сбивчивое дыхание, невразумительные речи Никса и хихиканье Нив до Джейкоба доносился голос Джонни Митчелл, тихонечко звенящий в одном из наушников, болтавшихся у него на шее. Этот звук казался таким далеким — как дочь, как молодость, как все хорошее, что было в этом мире. А рядом остался только мелкий панк, который смотрел теперь на него так, словно
