а позади нее бежала съемочная бригада. Груди Би-Джей подпрыгивали на ходу, и камера подпрыгивала с ними в такт.
— И отчего только несчастья случаются в солнечные дни?
Теперь она смотрела в камеру, ее глаза с желтым отливом были на удивление выразительны.
— Спасибо, Джил. Я, Бобби-Джин Райнер, стою на углу Первой и Эш-стрит. Землетрясение шести с половиной баллов по шкале Рихтера произошло сегодня в центре Портленда, причинив серьезный ущерб нескольким зданиям.
Камера показала всю Первую линию, вдоль реки Уилламетт. Рафаэль увидел на экране бар «У Денни» в довольно плачевном состоянии: надстройка над цокольным этажом обрушилась на булыжную мостовую, оконные рамы поломаны, стекла выбиты.
«Туннели, — отметил он про себя. — Должно быть, Мотылек нашел их».
Теперь Бобби-Джин шла обратно, и вслед за ее звездной мордашкой и золотисто-рыжими волосами, начесанными в стиле а-ля «только выбралась из постели», камера двигалась прямо к опустевшему Бернсайдскому мосту.
— Наибольшее беспокойство причиняет портлендская система подземных ходов. Как стало известно после весеннего землетрясения тысяча девятьсот девяносто третьего года, город Портленд построен на месте осушенного речного русла. То есть болота. У нас есть картинка, Джил?
На экране вспыхнула схема города, где извилистые стрелочки на бледном песке должны были обозначать направление сейсмических волн.
— Из этого следует, что во время землетрясения почва под исторической частью города разжижается и фактически превращается в зыбучие пески. Как вы видите, район у меня за спиной опустошен. Это неподтвержденные данные, но местные жители сообщают, что легендарных Шанхайских туннелей, сети подземных переходов, которые достались этому городу в наследство от бесшабашных деньков девятнадцатого столетия, времени вина, женщин и песен, больше не существует. Они разрушены, и сейчас мы ждем информацию о пропавших. У меня есть несколько имен…
Она развернула листок бумаги, который держала в руке, и начала зачитывать вслух:
— Тимоти Бликер из Юджина, двадцать два года; Дэвид Праути из Сиэтла, сорок четыре года; Николас Сент-Мишель, восемнадцати лет, недавно переехавший в Портленд с Аляски. Если кто-нибудь располагает информацией о местонахождении этих людей, просьба сообщить по телефону, который вы видите внизу на ваших экранах. Итак, у нас есть картинка?
Рафаэль сел, обхватив руками голову. Блик. Его сын погиб. Он не только приговорил того, в чьем теле сейчас обитал, но и косвенно стал причиной смерти другого человека — Никса. И бедняги Дэвида Праути, кем бы он ни был.
Не говоря уже об Ундине.
Би-Джей повернулась лицом к камере.
— Коротко о главном: в Портленде произошло землетрясение мощностью шесть с половиной баллов по шкале Рихтера. Последующих толчков не зафиксировано, и мы вернемся к вам с прямым включением из исторической части города у реки, где находился эпицентр землетрясения…
Рафаэль потянулся и выключил звук.
Шанхайских туннелей больше нет. Это означало, что уничтожена одна из жизненно важных магистралей резателей, по которой они переправляли похищенных людей и «пыльцу».
Но тут он нажал на кнопку «стоп». Перемотал. Снова «стоп».
Вот. Именно тут.
Нужный кадр Рафаэль уловил за секунду до того, как репортаж переключился на Джил Фарнсворт. Бар «У Денни», превратившийся в осколки стекла и бетона, вдалеке виден мост. И какая-то одинокая темная фигура, настолько маленькая, что ее невозможно разглядеть, уходит прочь.
Ему оставалось только надеяться, что это был его сын.
Рафаэль обладал способностью видеть, но не мог воплощать видения в реальность. Никогда раньше он не пытался трансформировать воображаемое в действительное. Теперь же он получил шанс сделать это, изменив ход вещей. Он слишком долго был трусом. То, что им удалось… Мощность совершенного ими была так огромна, а последствия так значительны, что это одновременно и пугало, и изумляло его.
Один за другим он начал скачивать файлы репортажа о землетрясении. Они не сразу загружались, впрочем, это было как раз хорошо. Ему нужно было прочувствовать их, окунуться в них.
«Работай. Давай. Погружайся», — дал себе установку Рафаэль и целиком сосредоточился на работе над своим последним шедевром.
Когда Вив выразила желание поговорить с Мотыльком, он предложил ей назначить встречу не в лесу, как обычно, а на берегу реки.
Они встретились в городке Астория, где множество песчаных пляжей, где река Колумбия впадает в Тихий океан, а устье ее покрыто густым лесом. Стоял один из дней конца лета, солнце уже клонилось к горизонту, и все вокруг выглядело так, словно было полито медом.
Какое-то время они шли порознь, Вив — со стороны моря.
— Я хочу задержаться еще немного. Я хочу побыть с Ундиной.
При этих словах темноволосая женщина остановилась и посмотрела на океан. Исполненный серьезности Мотылек наблюдал за ней своими зелеными глазами. Наверное, подумалось ему, не следует так рано обнаруживать свое желание, но он не мог больше ждать. Теперь он был не таким, как прежде.
— Я знаю, это… нехарактерно. Но если ей предстоит проходить обучение, чтобы занять ваше место, разве ей не понадобится защитник? Разве не должен будет кто-нибудь здесь помогать ей?
Он глубоко вдохнул, набираясь смелости, прежде чем продолжить, — свои доводы он обдумал заранее, но они были такими личными, что для этого требовалась решимость.
— И он поступил так же, — прошептал Мотылек. — Если бы вас тут не было, он не решился бы остаться в этом мире. Может, ему следовало бы вернуться.
Если напоминание о Рафаэле и причинило ей боль, Вив не подала вида, только моргнула разок. Мотылек замолчал — он сказал достаточно. Все равно ему нужно остаться. Он приговорил себя, да, но иначе, чем Вив. Ему хотелось продолжать свое совершенствование здесь, рядом с Ундиной. Теперь, когда он знал, на что способен, они могли всё… вместе. Особенно теперь. Теперь, когда Никс был…
Где именно находился сейчас Никс, Мотылек не знал.
— Никс исчез. Он или погиб, или…
Вив повернула голову и, сощурившись, смерила подменыша взглядом.
— Следи за собой, юноша. Никс более могуществен, чем ты когда-либо будешь, — более, чем ты вообще можешь себе представить. И если тело индуктора в самом деле погибло, мы скоро об этом узнаем. И…
Такого холода в ее глазах Мотылек никогда еще не видел и немедленно пожалел о сказанном.
— Если он находится в бреши, то ему придется искать путь обратно. Ты говоришь так, словно тебе совсем не жаль потерять величайший дар вашего поколения. Тупица. Неужели ты думаешь, что другой индуктор просто возьмет да появится тебе на радость? Или что ты сможешь в одиночку познать все тайны кольца? Это невозможно без индуктора, и потому он ценнее любого из нас.
— Кроме Ундины, — прошептал Мотылек, опустив взгляд на песок под ногами и на волны, которые были чуть дальше, то набегая, то отступая, снова и снова.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь…
Через некоторое время Вив оторвала взгляд от океана и устремила его на Мотылька. На ее чуть омраченном, непроницаемости лице не было и тени улыбки, но в нем угадывались мудрость и сочувствие.
— Рафаэль сделал свой выбор, как обязан любой из нас. Как и ты был обязан. — Она строго посмотрела на юношу. — Как ты уже сделал. Ты начал преображение, Мотылек. Это началось в запределье, и вскоре тебе предстоит вернуться в Новалу. Ты не сможешь слишком долго задерживаться в своем туловище. Дай я посмотрю твой знак. — Она требовательным жестом протянула ладонь.
Мотылек вспомнил, как впервые увидел когда-то знак необитаемого тела. Татуировки, полученные во время инициации, впоследствии изменялись, когда энергия эльфов покидала человеческие тела. Крошечные
