— Не думаю, что этого шпиона интересует Зоэ, — заметил Абакум. — Конечно, Мортимер разделяет взгляды отца, но я всегда был убежден, что Ортон — не единственный Изменник, оказавшийся Во-Вне. Но в чем мы совершенно уверены и что представляет для нас сейчас серьезную проблему — с того момента, как мы окажемся в картине, она превратится в предмет еще более ценный, чем сейчас. Некоторые видят в тебе лишь ключ, который позволит им вернуться в Эдефию, Окса. И они пойдут на все, чтобы заполучить картину. И тогда им нужно будет лишь подождать и схватить тебя на выходе, так сказать. Это куда проще, чем пытаться тебя похитить!
— Хм… Не подумайте, что я боюсь, но почему при таком раскладе я не остаюсь тут? — спросила потрясенная девочка.
— Безусловно, наличие этого незнакомца усложняет дело, — продолжил Абакум. — Теперь опасность подстерегает нас не только внутри картины — кто знает, с чем нам там придется столкнуться и как все обернется? — но и снаружи. А это совсем не одно и то же, и мы действительно рассматривали возможность оставить тебя здесь, взяв вместо тебя Драгомиру.
— Ну уж нет! И речи быть не может! — возмутилась Окса. — Я иду с вами!
— Никто не хочет подвергать тебя опасности. Это не в наших интересах и не в интересах Изменников. Но, конечно же, ты идешь с нами, — вздохнув, подтвердил Абакум. — Ты же слышала Вещунью. Ты — наша единственная надежда освободить друзей, это не обсуждается.
— А представим худшее… — предложил Тугдуал. — Предположим, этому Изменнику, или кто он там, удастся завладеть картиной. С нами внутри, естественно. И представим, что по тем или иным соображениям он ее уничтожит. И что тогда? Мы обречены вечно бродить по враждебному и неизвестному измерению? Или умрем в страшных мучениях?
Драгомира вздохнула и удрученно покачала головой.
— Ты что, хочешь еще больше встревожить Оксу? — поинтересовалась она. — По-твоему, ситуация недостаточно сложна?
— Ты и впрямь совершенно невыносим! — Окса повернулась к парню, явно довольному тем, что вывел ее из себя. — Конечно, умрем… Это же логично, нет? Ну, так чтобы ты знал: мне не страшно! Совсем! Ну… разве что чуть-чуть… — призналась она, понизив голос.
Тугдуал тихонько хихикнул, чем еще больше разозлил Юную Лучезарную. Подавив желание кинуться на него, девочка сжала кулаки и стиснула зубы, решив ни за что не показать ему, насколько она в ярости.
— Вот почему, несмотря на то, что она могла бы оказать нам существенную помощь, Драгомира останется снаружи, защищать картину, — подытожил Абакум. — Опять же, не стоит забывать, что твоя мама нуждается в уходе. А кто может сделать это лучше, чем твоя бабушка, травница и колдунья?
12. Отбытие в неизвестность
Мари изо всех сил сжимала подлокотники кресла-каталки, вонзив ногти в толстую кожу. Окса обхватила мать сзади обеими руками и крепко обняла.
День подходил к концу. Последний день перед Вкартиниванием. Увидятся ли они снова? Окса в этом нисколько не сомневалась. Она была абсолютно уверена в успехе. Что, впрочем, не мешало ей нервничать перед скорой разлукой. Она почувствовала, как мама сотрясается от сдерживаемых рыданий, и у нее защипало в носу. На глаза начали наворачиваться слезы.
Вокруг молча стояли остальные Беглецы. Драгомира, очень взволнованная, вцепилась в руку Абакума, своего верного Хранителя, с которым ей предстояло расстаться впервые за свою жизнь. Весь день они в мрачной тишине бок о бок трудились в ее личной мастерской, делая запасы Граноков и Улучшалок. Они очень пригодятся во время спасательной операции внутри волшебной картины.
Бабуля Поллок посмотрела на своего верного друга покрасневшими от грусти и усталости глазами и тихонько сказала:
— Будь там сам очень осторожным, мой верный Хранитель… И приведи всех назад, я тебя умоляю! — добавила она севшим голосом.
— Все будет хорошо, — успокоил ее фей, но как-то не очень убедительно. — Мы вернемся очень скоро, я тебе обещаю. Ничего с нами не случится. Ты же знаешь, у нас есть сильные козыри. Павел куда более силен, чем он сам готов признать. А у Леомидо достаточно мудрости и опыта. Пьер — воплощение чистой мощи. Тугдуал обладает темными способностями, которых нам, идеалистам, иногда так недостает. Что же касается нашей Долгожданной, то, хотя сама она об этом пока и не догадывается, ее могущество просто колоссально…
— Защищай ее, заклинаю тебя! — оказывается, Мари внимательно слушала их разговор, как и другие Беглецы. — Иначе я умру…
У Оксы болезненно сжалось сердце. Больная мама, говорящая о смерти — это невыносимо. Смерти, бродящей вокруг, как неумолимый хищник, в сопровождении своего неизбежного спутника — времени.
— Ладно, двинулись! — внезапно воскликнула девочка, боясь, что вот-вот сломается и ей не хватит мужества.
Первым был Пьер. Он обнял жену, и все последовали его примеру. Объятия и похлопывания по плечу вышли натянутыми, почти у всех по щекам текли беззвучные слезы.
Павел, еще раз поцеловав напоследок Мари, уступил место Оксе, которая уткнулась лицом в мамину шею.
«Я сдохну с тоски…» — подумала девочка.
Абакум очень ласково положил руку ей на плечо, тронутый до глубины души печалью Юной Лучезарной. Пора было идти.
Окса взъерошила волосы и, желая скрыть свои чувства, встала в стойку ниндзя, отставив назад ногу и выставив вперед руки.
— Ну держись, чертова картина! — воскликнула она, смахнув слезы тыльной стороной ладони. — Сейчас ты получишь… Мы идем, Гюс! Держись!
Едва Павел коснулся Схлоп-Холста, как всех шестерых державшихся за руки Беглецов втянуло внутрь какой-то медленно колышущейся необычной смеси перламутровых оттенков. Они немного постояли на краю деревянной рамы, выступавшей над чудовищной бездной. Абакум первым поддался притяжению пустоты и рухнул вниз, увлекая за собой остальных.
— Мааамаааа!!! — завопила Окса и с такой силой вцепилась в руки Абакума и отца, что на миг испугалась, что их сломает.
Ее вопль затих, заглушённый стенами длинного и широкого колодца, в который они падали, держась друг за друга.
Несколько минут у всех было ощущение, что они парят, как перышки в какой-то совершенно фантастической туче, темной и пугающей. Спасатели ничего не могли различить, кроме темно-сиреневого тумана, обволакивающего все вокруг странной дымкой. Чем больше они углублялись в этот туман, тем темнее становилось. И тем чаще у них билось сердце…
Внезапно падение остановилось. В царящей вокруг мертвой тишине все затаили дыхание. Сидя на губчатой земле, они попытались оглядеться. Вокруг была кромешная тьма и полная тишина.
— Все тут? — раздался глухой голос Абакума.
— Я тут, — мгновенно отозвался Павел, сжав руку Оксы, которую по-прежнему не выпускал. — Ты как, дочка?
— Э-э… нормально… кажется… — дрожа, ответила девочка.
— Я тут! — сообщил Пьер.
— Я тоже! — сказал Леомидо. — Но, по-моему, я потерял Тугдуала… У нас руки разжались буквально перед самым приземлением, должно быть, он где-то неподалеку…
Окса побелела. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, а Курбита-пуко колыхался у нее на запястье с невиданной доселе интенсивностью.
— Тугдуал! Ты где? — во весь голос закричала девочка.
