Фей находился в середине лагуны, на самой большой глубине. Он сгруппировался, чтобы нырнуть, но в результате лишь кувыркнулся на поверхности воды.
— Уйти на глубину невозможно, — сообщил он. — Вода слишком плотная!
— А ты прав, — констатировала Окса, подойдя к нему, стоя по шею в воде. — Тут глубина добрых метров десять, я совершенно не шевелюсь и по идее должна тонуть! Круто!
— Ух ты! — промаршировал к ней в воде Гюс. — Пап, иди к нам!
Пьер поддался уговорам сына и бросился в воду, сперва, правда, осторожно поставив на песчаный берег Простофилю, выбравшего Викинга своим телохранителем.
— Не помню, люблю ли я водные процедуры? — с присущей ему меланхолией заявил Простофиля. — Это мокро?
— Есть такое дело… — ответил ему Тугдуал, стягивая с себя черную футболку.
Очень белый при свете дня торс юноши привлек внимание Оксы. Тугдуал, не замечая этого, тоже нырнул в воду и присоединился к маленькой группе, дрейфующей посреди лагуны.
— Ты как, Маленькая Лучезарная? — с деланной развязностью бросил он.
— Обалденно! Отличное место! — с энтузиазмом ответила девочка.
Желая скрыть смущение, она с бьющимся сердцем легла на воду, а Тугдуал принялся плавать вокруг нее, кружа, как акула.
— Должно быть, ему сильно больно… — заметил он, пристально глядя на Павла.
Окса тут же приняла вертикальное положение и посмотрела на отца, сидевшего на корточках у кромки воды. Он поливал с руки Вещунью, кудахтавшую от удовольствия. Восторг крошечной курочки вызвал у него улыбку, но напряженное лицо выдавало сильную муку.
— Пап! — позвала Окса, которой больно было видеть отца таким. — Иди купаться! Ну иди же!
Павел встал и потянулся, уперев руки в бока.
— Иду! — поморщившись, ответил он.
Чуть поколебавшись, он все же стянул порванную в лоскуты футболку. Спереди никто бы и не догадался о существовании Чернильного Дракона, если бы на плечах отца Оксы не виднелись вытатуированные когти. Павел двигался очень аккуратно, несмотря на теплую воду и мягкий песок на дне лагуны. Он осторожно обрызгал торс, и Окса было подумала, что у нее глюки, когда над спиной отца, там, куда попали капли воды, поднялся белый пар. Павел снова скривился и издал едва слышный стон.
Окса не сводила с него глаз. Державшийся подле нее Тугдуал тоже внимательно следил за Павлом с заинтересованным видом. И тут произошел поразительный феномен, подтвердивший то, что Окса только что видела: когда Павел погрузился в воду, над его горящей спиной поднялось густое облако пара. Павел не смог сдержать крик, глаза его закатились.
— Папа! — крикнула Окса, рванувшись к нему.
На поверхности воды вокруг Павла, казавшегося на грани обморока, лопались пузырьки пара.
— Папа! — повторила Окса. — Обопрись на меня, я помогу тебе выбраться!
— Нет, Окса, все хорошо! — хрипло остановил ее Павел. — Вода меня успокаивает. Гасит пылающий во мне огонь, это такое облегчение… Если бы ты знала…
— Точно? — недоверчиво глянула на него Окса.
— Я думал, спина вспыхнет, — продолжил Павел, с каждой секундой все больше приходя в норму. — Было ощущение, что я варюсь заживо.
— Ужас какой!
— Думаю, мне просто следует научиться управлять моим Чернильным Драконом, если не хочу закончить в виде недожаренного стейка… — хорошо знакомым девочке шутливым тоном продолжил Павел. — Если только, конечно, тебя не прельщает отец под соусом барбекю?
— Папа! — Окса возмущенно стукнула его по руке. — Как ты может над этим шутить?
— Лучше уж смеяться, Окса-сан… — с горечью ответил отец. — Лучше смеяться…
«Смеяться, чтобы не страдать? Смеяться, чтобы не умереть?»
Эти два вопроса кружились у Оксы в голове, пока она пристально вглядывалась в лицо отца. Так они некоторое время и пребывали лицом к лицу в плещущейся вокруг них воде, пока Павел не взял дочь за руку и не увлек под фруктовые деревья.
— Ты недавно вроде тут пировала… — ласково сказал он, показывая таким образом, что столь волнующая Оксу тема закрыта. — Не дашь попробовать один из этих сочных абрикосов? Думаю, нам нужно набраться сил, а?
Оксе даже не пришлось вставать: дерево, под которым они сидели, склонилось к ее руке и позволило сорвать самый красивый плод.
Рассредоточившись вокруг лагуны, Беглецы отдыхали, расслабившись после купанья и убаюканные идиллическим пейзажем.
— Погляди-ка, а не Реминисанс ли вон там? — произнесла девочка перемазанным соком ртом. — Леомидо вокруг нее квохчет…
Чуть подальше Реминисанс беззаботно раскачивалась в гамаке, сплетенном для нее Леомидо из лиан, предоставленных весьма впечатляющим по размерам баньяном. Над ней зависла огромная ярко-зеленая стрекоза, обдувая ее крылышками. Нитепряды, похоже, отлично поработали: ноги пожилой дамы были теперь целехонькими, никаких следов царапин и порезов. Но выглядела она измученной. Сложив руки на груди, Реминисанс дремала, черные круги под глазами выдавали степень ее усталости.
Рядом с ней сидел Леомидо, прислонившись спиной к дереву. Лицо его было серьезным, а взгляд мрачным. Жуя что-то вроде здоровенного манго, он не сводил с Реминисанс глаз.
— Должно быть, ему нелегко… — пробормотала Окса. — После стольких лет встретить женщину, которую любил…
— Особенно после того, как считал ее умершей, — добавил Павел.
— Думаешь, Абакум тоже любит Реминисанс? — вдруг спросила девочка, перехватив взгляд фея, сидевшего неподалеку.
Павел кашлянул.
— Уверен в этом, — он проследил за взглядом Абакума, устремленным на Реминисанс. — Но не забывай, что Абакум — человек долга, а главное — что он человек-тень. С самого рождения он посвятил себя служению семье Лучезарной. Сперва Малоране, потом ее детям, Леомидо и Драгомире. Ну, а затем и нам, потомкам. И, хотя он более могущественный, чем все мы, он всегда держится в тени.
— Это куда большее, чем просто верность! — воскликнула Окса.
— Таков Абакум. Для него преданность важнее всего.
— Даже важнее любви… — раздался голос Тугдуала.
Окса резко обернулась: парень лежал, растянувшись во всю длину на самой нижней ветке абрикоса.
— Это и есть истинная сила! — продолжил он. — Быть способным властвовать над тем, что может властвовать над тобой!
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Окса под веселым взглядом отца.
Тугдуал, глядя в небо, непринужденно почесал голову.
— Поддаться чему-то — значит пойти на верную гибель, — ответил он. — Если мы контролируем то, что может нас поработить, значит, мы сильнее всех и вся.
Окса нахмурилась.
— Чувствую, Маленькой Лучезарной нужны примеры, — продолжил Тугдуал с ослепительной улыбкой несказанно довольного человека. — Возьмем чувство, обладающее огромным порабощающим потенциалом: любовь. Отдаться этому чувству очень опасно, потому что с ним очень трудно совладать. Если ты можешь его одолеть, то есть перешагнуть через него и идти дальше, ну, тогда браво! Ты — самый непобедимый человек на свете!
— Может, и так… — признала Окса. — Но это, должно быть, больно!
— Ну, естественно! — расхохотался Тугдуал. — А иначе было бы слишком легко! Жизнь — не волшебная сказка…
— Ну, с тобой вряд ли об этом забудешь! — буркнула Окса, а потом обратила свои мысли и взгляд на подлетевшую к ней черную бабочку.
