— Я кричу: „Пропади пропадом те куры-гуси! Уноси ноги! Собьют, не доставим и того, что обнаружили!“ Но Жора не слушает, заходит на аэродром, как на посадку, даже шасси выпустил. Немчонок, что у ВПП, сразу руку под козырек…
— Шасси ты же сам предложил! А потом бомбы шарахнул по самолетным стоянкам! Они и начали из этих „эрликонов“! Трассы со всех сторон, будто сеть накинули. Ну, мы из пулеметов.
— Расскажи лучше, на чем домой вернулись. От тех „эрликонов“ в крыльях дыры были такие, что человек пролезал головой. „Пешка“ стала как решето!
— Что „пешка“? Долетела. Только Алексей Иванович отказался ее ремонтировать, списал на запчасти.
Алексей Иванович — это Лысенко, инженер эскадрильи, самый пожилой из присутствующих, многим годится в отцы — посмеивается. Всегда невозмутимый, услышав неточность, запротестовал:
— Нет, нет! На какие запчасти, когда на вашем самолете, товарищ командир, живого места не было? Мы все поражались: как только долетели? Как живы остались? Радиста лишь царапнуло.
Смех пропал: юмор рассказчика не мог скрыть трагизма отчаянного положения, в котором оказались храбрые разведчики. Окружающие с уважением поглядывали на Кузина и Родина.
— Так вы разведданные привезли? — спросил Киселев.
— В том и дело, что привезли… Сам командующий ВВС Западного фронта генерал Мичугин прислал благодарность!
— А потом? — не унимался сержант. — Потом вы ударили?
— Это уже следующая серия. Пусть адъютант расскажет.
Адъютант эскадрильи старший лейтенант Лопатин отмахнулся. На его лице, как и у Усенко, рубцы ожогов — они летали тогда в одном экипаже и вместе горели в тот августовский день прошлого года. С тех пор кожа лица у Лопатина осталась ноздреватой и багрово-красной, при смехе темнела от прилива крови. В авиаполку к этому привыкли, не замечали, чему Макар Давыдович немало способствовал своим общительным характером и острословием. Знали также, что о своих подвигах адъютант рассказывать не любил.
— Мы ж должны учиться у вас, фронтовиков, — уговаривал Лопатина Киселев, — изучать боевой опыт, как того требует товарищ комиссар Михайлов.
— Вот придет командир полка, — напомнил тот, — спросит, как вы, товарищ сержант, настраиваетесь на боевой вылет!
— Настроены по-боевому, товарищ старший лейтенант! Готовы гнилой фашистской нечисти загнать пулю в лоб.
От слов молодого летчика повеяло бравадой, и адъютант нахмурился, как видно, хотел одернуть его, но пощадил и только пристально посмотрел.
— Я могу дать вам справку, товарищ Киселев, — вмешался в разговор начальник штаба полка майор Тихонов. — В боевой истории полка есть запись, что 26 июля 1941 года 13-й авиаполк прорвал усиленную ПВО Смоленска и тремя эскадрильями нанес удар по его аэродрому, в результате которого было уничтожено и повреждено до двух десятков бомбардировщиков и ангар. Между прочим, тот ангар уничтожил экипаж Усенко — Лопатин. Вот так-то, молодой человек! Понятно?
— Так точно, товарищ майор! Значит, наш командир рисковал недаром — вот что для меня главное! — И посмотрел на Кузина так, что всем стало ясно: попади Киселев в аналогичную ситуацию, не задумываясь, поступит так же.
— Каков у меня командир? — не скрывая восхищения, тихо спросил Цеха у Константина.
Тот ответил тоже тихо:
— Любит во всем ясность. Значит, мыслит! Это неплохо, Владимир Самойлович. Летчик должен всегда думать!..
К самолетам скорым шагом подходили поджарый Богомолов, коренастый Серебряк и возвышающийся над ними Михайлов.
— Летный состав, поэкипажно ста-а-новись! — запоздало подал команду Тихонов. — Р-р-равня-а- йсь!
Командир полка выслушал рапорт и подошел к строю вплотную, цепким взглядом осмотрел каждого летчика.
— Как настроение? Больные есть? — задал он обычные вопросы. — Нет? Порядок. Слушайте боевую задачу! Карту!
Капитан Серебряк вышел вперед и развернул планшет, под целлулоидом которого голубела полетная карта.
— Смотрите! — Богомолов показал карту. — Вот здесь, под Архангельском, у острова Мудьюг, и южнее на рейде Двинской губы, стоят в ожидании разгрузки восемь крупных транспортов. В их трюмах пушки, боеприпасы, прицелы. Все это позарез нужно фронту. Об этих грузах знают и немцы. Генерал Петрухин предупредил, что ожидается их воздушное нападение на транспорты: воздушная разведка настойчиво пытается проникнуть в наш район. Нам приказано установить на дальних подступах в море на возможных направлениях появления противника непрерывное патрулирование на все время разгрузки. Решаю: создать две патрульные зоны. Первая — северо-западнее острова Мудьюг на удалении видимости. Вторая — юго- западнее. Патрулирование осуществлять парами Пе-3. Время нахождения в зоне — три часа. Первыми в зону номер один вылетают Богомолов и Усенко, в зону два — Кузин и Киселев. Сменяют: пары Михайлова и Костюка. В резерве на случай необходимости наращивания сил остаются Соловьев и Иштокин. Потом все повторим. Прошу на карта» отметить границы зон.
Серебряк продиктовал квадраты моря. Летчики записали. После уточнения деталей полета командир полка предупредил:
— Имейте в виду, товарищи! Одновременно с нами в восточных секторах барражируют истребители соседей. Не спутайте! В готовность приведены все наличные силы. Вопросы есть?
— Разрешите? — поднял руку Ананьев. — Нас на другие задания будут привлекать или только на патруль?
— Нет, товарищ Ананьев, не будут. Здесь нагрузка ожидается такая, что на отдых будет очень мало времени. Штаб! Продумайте обеспечение полетов до мелочей. У летчиков отдых будет кратковременным, но он должен стать отдыхом! Инженер Белан, подготовьте встречу прилетающих машин так, чтобы осмотр и дозаправка выполнялись в самые сжатые сроки. Сейчас на месте остаться вылетающим, остальные свободны! Начальник связи Лободюк! Сообщите коды, позывные: «Я — свой».
…Ревут и ревут моторы. Отворот влево — прямая, разворот вправо — прямая, отворот вправо — прямая, разворот влево — прямая — друг за другом галсируют и галсируют в заданных квадратах двухмоторные истребители. От однообразных движений притупилась острота восприятия. Пилотируя самолет, Усенко поглядывает в сторону острова Мудьюг. Там на темном фоне воды сереют неподвижные громады транспортов. Это из-за них приходится ему выкручивать барражные восьмерки. Надо! Как говорится, тут ничего не попишешь!
Почти бессознательно Константин следил за мелькавшим перед глазами светло-зеленым хвостом машины командира авиаполка, автоматически двигал нужной ногой — нажимал педаль, крутил рог штурвала, в точности повторяя движения ведущего, в то же время настороженно разглядывал воздушное пространство перед собой.
Враг уже показывался дважды. Это были хорошо знакомые Константину двухмоторные разведчики «хейнкели». Поодиночке они пытались проникнуть в район Архангельска, но, завидев «Петляковых», немедленно поворачивали обратно. Усенко погнался было за одним из них и уже увеличил обороты моторам, поравнялся с командирской машиной, но вовремя оглянулся и… увидел рассерженное лицо и увесистый кулак: уходить из зоны и гоняться за одиночными самолетами противника было категорически запрещено. Враг был хитер, возможность провокаций с его стороны не исключалась. Летчик опомнился, вернулся на свое место и теперь смирно «плелся» сзади.
Позади пилота на своем месте трудился Гилим. Он прослушивал эфир, чтобы не пропустить команд ведущего или с капе ОМАГ, тоже внимательно наблюдал за тем, что происходило в воздухе и на воде, искал врага, отвлекаясь от этих занятий всего на несколько секунд, чтобы после разворота записать в
