Усенко безошибочно определил: Ме-109. Их присутствие усложняло обстановку — Константин быстро оценил это. Конечно, противника надо бить. Но бить с умом! Как?..
Ничего не подозревавшие немецкие летчики не тревожились. Летали они, как в учебной зоне, спокойно и довольно далеко от колонны. В манере их полета Усенко увидел столько уверенности, безнаказанности, наглости, что волна ярости захлестнула его.
— Ничего! — стиснув зубы, проговорил он. — Зайдем сбоку! Пока очухаются… Давай, Миша, серией!
Бомбардировщик быстро приближался к колонне. Немцы не стреляли. Впрочем, летчики за их действиями уже не следили — они включились в привычный ритм работы.
Прильнув к трубе оптического прицела, Ярнов осуществлял боковую наводку направлял «петляков» в ту часть вражеской колонны, где густо теснились танки.
— Пошел! — подал он команду.
Усенко толкнул штурвал, «семерка» опрокинулась книзу и с нарастающей скоростью помчалась к земле. Страшная сила инерции бросила летчика вперед, привязные ремни больно впились в плечи, и тело, потеряв опору, вдруг повисло, стало непривычно легким, невесомым. С пола, из всех щелей кабины выскочили невидимые прежде комочки грязи, пыль, обрезки каких-то проводов, болтик, — всё это повисло в воздухе. На самолет угрожающе двинулась земля и на ней быстро увеличивающиеся в размерах продолговатые прямоугольники — танки. Константин не замечал, что делалось в кабине, он видел только эти прямоугольники и, двигая штурвалом, педалями, торопился в считанные секунды пикирования поточнее прицелиться. Успел! В то же мгновение бомбардир хлопнул его рукой по плечу:
— Выводи!
Летчик рывком утопил боевую кнопку и, помогая механизму вывода, с силой потянул штурвал. «Петляков» задрожал, освобождаясь от бомб, а на Константина обрушилась нечеловеческая тяжесть, вдавила его в кресло, вжала голову в плечи. В глазах потемнело. Но в следующую секунду тяжесть отпустила, он увидел небо и мчащиеся с бешеной скоростью навстречу самолету лесистый холм, желтое пшеничное поле, кустарники.
— Цель накрыта, Костя! Ура-а! — радостно закричал Михаил. — Один танк горит, второй перевернулся. Молодец!
Усенко оглянулся на быстро удалявшуюся землю. Он сразу отыскал эту серую змею-колонну. Посередине она была накрыта восемью одинаковыми кружочками-взрывами, вытянутыми в цепочку. Два кружочка лежали точно на дороге. Под одним из них полыхал огонь. Остальное все было покрыто пылью. Змея ожила: она искрилась, будто сияла блестками чешуи, — это открыли стрельбу скорострельные малокалиберные пушки «эрликоны», установленные на платформах грузовых автомобилей. Полыхнули огнем танковые пушки и пулеметы. С каждой секундой количество разрывов и трасс увеличивалось и приближалось к «семерке». Усенко начал противозенитный маневр, уводя Пе-2 на запад.
— Командир! Я видел: все бомбы попали в цель! — радовался Збитнев. — А «мессера» все там же! Вот здорово!
— Подожди! Сейчас их наведут по радио! — охладил восторг радиста Ярнов. Готовься к встрече!
Бомбардировщик уже выскочил из зоны досягаемости зенитного огня. Можно было спокойнее разобраться в обстановке. Но Усенко не терпелось еще раз взглянуть на свою работу.
Он подвернул самолет ближе к цели. Разрыв в колонне, куда попали бомбы, все увеличивался. Задние танки начали разворачиваться, пытаясь то ли обойти разбитые, то ли повернуть назад, и в том месте сгрудилось до десятка машин. А сзади подъезжали и останавливались другие. Из грузовиков прыгали и разбегались в стороны фигурки солдат.
У Константина мелькнула шальная мысль:
— Штурманем, братцы, еще раз!
— Костя! Уноси ноги! Пошли домой!
Но летчик не слушал бомбардира. В азарте он повел «петляков» на снижение, в уме прикидывая, как бы поточнее построить маршрут атаки. Земля была рядом. Пикировщик понесся над ней. Пора было разворачиваться на цель. Константин взглянул в ее сторону. Там под облаками заметались «мессершмитты». Вот они развернулись и устремились на восток. Летчик усмехнулся: враг пока не видел «петлякова», и он направил самолет к колонне.
Под крылом проскользнула вершина холма, и за ней открылся хвост колонны. Пе-2 заметили, ему навстречу зачастили вспышки выстрелов, и над козырьком «семерки» сплошной струёй пронеслись светящиеся веера «эрликоновых» снарядов. Но Константин уже прицелился в машины и нажал кнопку огня. Заработали оба носовых пулемета. В рев моторов ворвались короткие очереди ярновского «шкаса» и гулкие выстрелы люкового пулемета. «Семерка» вихрем неслась над сгрудившейся колонной, поливая ее свинцовым дождем, сея страх и смятение у врага.
Усенко через прицел видел, как его пули вспарывали борта и капоты автомобилей, как там мгновенно вспыхивали и разгорались язычки ярко-желтого пламени, как завертелись, сталкиваясь и опрокидываясь, грузовики, с них прыгали во все стороны, падали и замирали в неподвижности или разбегались фигурки в серо-зеленой форме. А летчик все стрелял и стрелял.
— А вы, сволочи, драпать умеете! Вот вам, получайте, что заслужили…
Цель промелькнула. Стрельба прекратилась. Разгоряченный Усенко повернул бомбардировщик к холмам.
— Командир! Нас обнаружили! На хвосте два «мессера».
— Далеко, Збитнев? — переспросил летчик и завертел головой по сторонам.
— Над нами! Три-четыре тысячи метров! Справа темнел лесной массив. Консоль крыла скользила по нему. Пилот вдруг заметил одинаковый цвет деревьев и крыла, толкнул ногой педаль, поворачивая Пе-2 вправо.
Рядом за спиной яростно застрочил «шкас», в уши ударил резкий крик Ярнова:
— Нас атакуют! Маневр влево! Влево!..
«Шкас» бомбардира внезапно оборвал свою длинную строчку. Константин с силой нажал педаль, «семерка» послушно отвернула влево, и над кабиной пронеслись светящиеся шнуры пулеметных трасс. Вслед за ними вперед проскочили два вражеских истребителя. Они взмыли вверх, а Усенко прижал Пе-2 к земле, двинул вперед до отказа секторы газа и устремился на восток.
— Докладывайте, где «мессера»!
— Сверху! С правого борта. Готовятся к атаке. Уходи! Но Костя не собирался уходить. Чуть приподняв Пе-2, он резко бросил его в разворот навстречу немцам.
— Что ты делаешь?! — закричал бомбардир. — Погибнем!
Но расчет пилота был точен: слагаемое скоростей двух самолетов на встречных курсах перевалило за тысячу километров в час, они так быстро разминулись, что ни та, ни другая сторона не успели открыть огонь. Этот маневр тоже был продуман заранее. Довольный, Усенко хохотнул.
— Что? Съели кошкин хвост? Потягаемся!
Теперь «семерка» на полной скорости уходила на юг.
— Докладывайте, где истребители? — потребовал пилот.
— Не видно. Скрылись в дымке.
— То-то! — удовлетворенно сказал Константин и по-деловому спросил: — Что у тебя с пулеметом, Михаил?
— Заело что-то, — сконфуженно ответил бомбардир, силясь открыть крышку подавателя. Через минуту радостно доложил: — Нет, не заело! Патроны кончились! Все расстрелял!
— Чему ж ты радуешься? — удивился командир экипажа. Тревога пронзила его: задняя полусфера — любимое место атак истребителей — осталась незащищенной. Он хотел выговорить Ярнову за то, что тот, увлекшись боем, расстрелял весь боекомплект и ничего не оставил для обороны, но не был уверен, что сам был бы экономнее. В бою трудно себя ограничивать. К тому же желание уничтожить как можно больше фашистов так сильно, что сдержать себя было невозможно. До замечаний ли здесь?
— Костя! «Мессера»! Над нами! Выходят в атаку, — добавил бомбардир упавшим голосом. — Справа и слева.
Положение становилось катастрофическим. Усенко стал резко бросать машину из стороны в сторону,
