закричать. Он с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел к двери. Однако комната стала невероятно длинной. Предметы начали расплываться, цвета тускнели. Несчастный пронзительно закричал, мир вокруг него разбился, словно зеркало. Осколки реальности закружились и стали превращаться в белое ничто. Он услышал, как Дэвид зовет его: «Папа!», — потом свой собственный крик, почувствовал, что падает, ощутил…
Пустота.
Тик-так.
В голове одна мысль: почему такие маленькие часы тикают так громко? Может быть, это ей только кажется… да, впрочем, неважно. Она тянется к часам…
Макаби вытер рот дорогой льняной салфеткой. Последние звуки концерта Вивальди затихли. Чуть слышно щелкнул магнитофон.
— Отличное ризотто, доктор, спасибо вашему повару.
Гарниш сдул пылинку со своего ладно скроенного пиджака, тонко улыбаясь Макаби, который сидел по другую сторону стола.
— Льстите, коллега. Подобной роскоши я не могу себе позволить. Пока. Я нанял повара из ресторана.
Гарниш был радушным хозяином, но Макаби все еще чувствовал себя неуютно.
— Вам не стоило идти на такие расходы, доктор. Бледные губы Гарниша тронула улыбка.
— Уверяю вас, по сравнению с другими приготовлениями к сегодняшнему вечеру, еда — просто мелочь.
Он позвонил в маленький серебряный колокольчик, из-за стеклянной двери появился официант, убрал тарелки и снова исчез на кухне.
Макаби еще раз оглядел Гарниша: коротко стриженные седеющие волосы к прямая, как в молодости, осанка.
— Вот уже второй раз вы намекаете на то, что этот обед особенный. Чем же?
— Как же! Годовщина
Он вновь улыбнулся,
— Я вас не понимаю, доктор, — сказал Макаби.
Гарниш встал и подошел к огромному окну, занимавшему всю стену от пола до потолка. Ухоженной рукой он отодвинул гардину и пристально посмотрел вниз, на улицу. Макаби не понял, что могло завладеть вниманием коллеги, хотя бульвар с пышными деревьями и изящными скульптурами в саду был действительно хорош.
— Вы ведь не помните наш первый обед в этот же самый день? — спросил Гарниш, все еще стоя спиной к своему гостю.
Джеймс почувствовал, что запас его терпения скоро иссякнет.
— О чем вы?
Гарниш обернулся к Макаби.
— Жаль. Если бы вы все помнили, было бы приятнее. Видимо, придется довольствоваться тем, что я сам вам все расскажу. Когда закончу, естественно.
Макаби разозлился. Он поднялся и посмотрел Гарнишу в глаза, сверху вниз — старик был ниже него.
— Доктор, я принял ваше приглашение, потому что вы обещали обсудить возможность моего восстановления в должности. Вы сказали, что можете это устроить благодаря своему положению на факультете. Но я вижу…
Гарниш жестом остановил его.
— Как ваша жена Кэролин? Милая особа. Макаби удивили эти слова. Он пробормотал:
— Все хорошо, не жалуется. Правда, ей пришлось пойти на работу из-за моего…
— А ваш сын?
Макаби непонимающе посмотрел на старика.
— У нас нет детей. Мы решили не заводить ребятишек, пока не появится постоянный доход. — Он оправился от удивления. — Доктор, я настаиваю…
И опять Гарниш жестом велел ему замолчать.
— Достаточно. Время пришло. Вновь.
Даже не извинившись, он вышел из комнаты. Его шаги гулко раздавались в просторном коридоре.
Макаби был ошеломлен грубостью и эксцентричностью Гарниша. Затем его снова охватила злость, и он резко поднялся со стула. Когда он достиг дверей столовой, у него закружилась голова, в ушах раздался пронзительный свист. Пытаясь ухватить рукой ускользавшую створку, он упал. Комната начала растворятся в воздухе; цвета и предметы сливались в какой-то кошмарный суп, который помешивала космическая рука. В вихре пронеслось лицо Кэролин. Она плакала, и слезы превращались в ручейки крови. Ураган оторвал ее от Джеймса и потянул вниз, в неведомую белую пустоту.
Тик-так.
Она берет в руки часы — и начинает дрожать. Чувства, эмоции то ли приходят извне, то ли рождаются внутри нее. Вскрикнув, она опускается на пол и в слезах умоляет, чтобы это прекратилось. Все останавливается, но лишь когда она уже обессилела от борьбы. И тогда она видит образы, слышит звуки, чувствует запахи, прикосновения, как волны забытых снов. Снов о человеке, которого она любила. О ребенке. Об их ребенке.
Она разжимает руку. Часы падают на ковер. Она пытается понять, куда пропал этот человек, что стало с ее сыном.
Доев последний кусочек пирога, Макаби положил вилку на стол. Дворецкий в униформе быстро убрал посуду и приборы. Макаби поднял голову и с удивлением обнаружил, что взгляд Гарниша, сидящего на другом конце стола, прикован к нему.
— Вы голодны, Макаби? — в глубине его глаз, казалось, затаилась усмешка.
— Родерик! Не смущай нашего гостя! — Кэролин встала со стула и улыбнулась Макаби. — Я оставлю вас одних. Родерик после обеда курит сигары, а я так и не смогла привыкнуть к их запаху.
Макаби посмотрел ей вслед — больно и в сердце пустота. Как будто отняли что-то, принадлежавшее ему. Почувствовав на себе взгляд Гарниша, Макаби пробормотал:
— Пожалуйста, извините меня, доктор, я давно уже так не обедал.
— Давно. Да, очень давно. Последний раз я имел честь принимать вас у себя пять лет назад, — лицо Гарниша не меняло насмешливого выражения.
Макаби помолчал в замешательстве.
— Я не помню, чтобы когда-нибудь бывал у вас в гостях. Гарниш усмехнулся.
— Сегодня мы обедаем уже в третий раз в этот самый день. Хотя… — он замолчал и обвел рукой богато отделанную столовую, — обстановка значительно улучшилась по сравнению с нашим первым обедом.
Макаби уставился на него. Гарниш поднялся, посмеиваясь.
— Пойдемте в библиотеку. Пора открыть истину. Прихрамывая, опираясь на палку, Макаби вышел вслед за Гарнишем из столовой. Хозяин остановился у двери в библиотеку.
— Прошу прощения, я забыл, что вы хромаете из-за травмы. Мне казалось, должно было зажить.
Макаби попытался скрыть боль, но лицо его исказила гримаса.
— Теперь меня мучает артрит коленного сустава.
В просторной комнате Гарниш указал на кожаное кресло с высокой спинкой. Усевшись рядом с Макаби и положив ноги на пуфик, он достал сигару из кармана пиджака.
— Ужасно, эта катастрофа! Хотя вам, можно сказать, повезло: вы выжили. Как хорошо, что с вами не
