5
Через четыре дня я привез Сару и ребенка домой. Малышка родилась здоровой и крепенькой. Она весила девять фунтов, и на шейке, ручках и ножках у нее были маленькие складочки.
По дороге домой мы придумали малышке имя. Мы решили назвать ее в честь бабушки Сары по линии отца – Амандой.
Когда мы вошли в дом, мне сразу же бросилось в глаза то, в какое состояние пришел дом за столь недолгое отсутствие Сары. Оказалось, что я совершенно неспособен следить за домом и поддерживать в нем чистоту и порядок – в раковине лежала целая куча грязной посуды, по комнатам были разбросаны газеты, в сливе ванной застрял клок волос, а о пыли на полках и столе я и не говорю.
Жену и дочь я сразу отвел наверх, в спальню. Аманду я положил в приготовленную для нее кроватку, которую поставил у окна. Сара прилегла на кровать и наблюдала за тем, как я укладываю малышку.
Кроватка, в которую я укладывал Аманду, была та самая, которую отец привез нам за неделю до несчастного случая. Когда-то это была наша с Джекобом кроватка. Отец сам сделал ее для нас.
Потом я спустился вниз, приготовил Саре чай и тосты и принес завтрак на подносе. Пока она ела, мы немного поговорили. Говорили мы, конечно, об Аманде – о том, как она кричала, когда была голодна, о том, как она смешно отдергивала ножку, когда ее щекотали за пяточку, о ее нежно-голубых глазах. Еще мы говорили о больнице. Сара рассказывала о ночной дежурной медсестре, о ее туфлях, которые скрипели так, будто в них была вода, и об утренней дежурной, очень милой девушке, которая смешно шепелявила, поэтому старалась как можно реже называть Сару по имени. Еще Сара рассказала о докторе, у него между передними зубами была большая щель, и он почему-то никак не мог запомнить, что Аманда девочка.
Во время разговора я стоял у кроватки и смотрел, как спит ребенок. Малышка лежала на спине, повернув головку к окну и согнув крошечные ручки в локотках. Девочка не шевелилась, и я еле сдерживался, чтобы не дотронуться до нее, чтобы убедиться, что она жива.
Сара уже доела тосты и допила чай, но все продолжала говорить, как будто все эти четыре дня она провела, сочиняя разные истории, чтобы потом рассказать их мне. Слушая ее, я улыбался и кивал. Вдруг Сара сама прервала свой рассказ и спросила:
– Это Джекоб?
Я выглянул в окно.
У нашего дома стояла машина брата.
Я спустился вниз, поздоровался с ним и пригласил зайти. Джекоб сказал, что у него нет времени и он просто заехал привезти ребенку подарок.
Джекоб протянул мне подарок, завернутый в розовую упаковочную бумагу:
– Это плюшевый мишка.
Джекоб не выключил двигатель машины. Мери Бет сидел на заднем сиденье и смотрел на нас. Когда я только открыл дверь, он гавкнул один раз и ткнулся мокрым носом в стекло.
– Пойдем, посмотришь на нее, – предложил я. – Ненадолго. Она наверху.
Джекоб покачал головой и сделал шаг назад, как будто боялся, что я могу толкнуть его. Теперь он стоял на самом краю крыльца.
– Нет, – сказал он. – Я потом еще заеду. Не хочу беспокоить Сару.
– Да ты не побеспокоишь, – ответил я и переложил мишку из одной руки в другую.
Джекоб снова покачал головой. Повисла неловкая пауза. Мне показалось, что Джекоб думает, что бы сказать напоследок.
– Вы уже выбрали имя? – наконец, спросил он.
– Аманда, – ответил я.
– Хорошее имя.
– Это в честь бабушки Сары. В переводе с латинского означает – достойная любви.
– Мило, очень. Мне нравится, – добавил Джекоб.
Я кивнул:
– Может, все-таки зайдешь?
Джекоб снова покачал головой и уже было направился к машине, но остановился.
– Хэнк, я хотел… – начал он и запнулся.
– Что?
– Можешь одолжить мне денег?
Я нахмурился.
– Сколько? – поинтересовался я.
Джекоб положил руки в карманы, опустил голову и сказал:
– Сто пятьдесят.
– Сто пятьдесят долларов? – удивленно переспросил я.
Джекоб кивнул.
– Зачем тебе столько денег, Джекоб?
– Мне надо заплатить за жилье. Пособие по безработице я получу только на следующей неделе, а деньги нужны сейчас.
– А когда ты вернешь?
Джекоб пожал плечами:
– Я надеялся, что ты просто потом вычтешь из моей доли денег.
– Ты ищешь работу?
– Нет, – ответил Джекоб, который, кажется, был даже удивлен этим вопросом.
– Ты даже не пытаешься? – снова спросил я, стараясь скрыть осуждающую интонацию.
– А зачем? – сказал он, и, немного помолчав, шепотом добавил: – Луи сообщил, что ты согласился разделить деньги.
Я молча уставился на Джекоба, пытаясь обдумать его слова. Я понимал, что не могу сказать Джекобу, что я не собираюсь отдавать им их доли до лета – тогда он объявит это Луи, а я не был готов к такому повороту событий. Но если я решил ничего не говорить, тогда у меня не было никаких причин, по которым я мог бы отказать Джекобу в его просьбе дать в долг.
Пока мы разговаривали, вокруг фургона уже собралось целое облако выхлопного газа. Ни в одном доме по нашей улице не горел свет, как будто все они были заброшены. Это был день вывоза мусора, поэтому на дороге, напротив каждого дома лежали мешки.
– Подожди, – сказал я. – Я поднимусь наверх, возьму чековую книжку.
Сара разворачивала плюшевого мишку, пока я выписывал Джекобу чек. Малышка спокойно спала в кроватке.
– Она неновая, – шепотом сказала Сара. В ее голосе послышалась нотка брезгливости.
Я подошел и посмотрел на игрушку. На первый взгляд с мишкой все было в порядке – я не увидел ни дырок, ни пятен, глазки были на месте, пахло от игрушки тоже вполне хорошо, но тем не менее выглядел медвежонок все-таки поношенным. У него был темно-коричневый, почти черный мех. На его спинке был заводной ключик.
Сара повернула ключик, и, когда она отпустила его, мишка запел:
Как только я услышал эту песню, я сразу же понял, почему мишка выглядел старым.
– Это был его мишка, – пояснил я.
