Изображение передавалось по кабелю на лодку.
На этой же телескопической стойке были смонтированы чувствительные микрофоны, улавливавшие все звуки моря, гудки пароходов, крик чаек, стук лодочных моторов, а также звук самолетов, миноносцев и торпедных катеров, рыскавших по морю в поисках подводной лодки.
На поверхности буй удерживался с помощью особого кабель-шланга: по нему не только передавались изображения и звуки, но и накачивался в лодку чистый воздух. Таким образом, командир мог быть в курсе всего, что творилось на поверхности, не поднимая лодку даже на перископную глубину.
Вот и сейчас Малькольм сидел за столиком в центральном посту и всматривался в экран. Экран, величиной с раскрытую ученическую тетрадь, был вделан в крышку столика, стоявшего под перископом. Фотоглаз передавал с поверхности на стекло экрана изображение темных волн с белыми гребнями, темную полосу берега, изрезанную горами.
Море было пустынно.
Малькольм нажал на столике кнопку, возле которой было написано «сфера», и на экране появились редкие облака, освещенные с запада заходящим солнцем.
Включил микрофоны, и тесное помещение центрального поста наполнилось звуками глухо рокотавших волн. Итак, на поверхности все спокойно на этот раз.
— Скрыть буй! — приказал капитан.
Заработала лебедка, скрытая в нише на корпусе лодки, и буй стал погружаться в воду. Одновременно стала складываться телескопическая стойка на буе. На глубине в пять метров от поверхности моря буй остановился. Через пятнадцать минут капитан приказал опять поднять его на поверхность. На экране появились почти неприметные среди волн две черные точки. Малькольм включил северный микрофон — ив центральный пост ворвался какой-то шум. Шум нарастал с каждой секундой, темные пятна увеличивались на глазах. От них расходились в стороны характерные белые полоски — пенистые «усы», всегда возникающие под форштевнем быстро идущего корабля, или катера, или моторной лодки. Значит, это какие-то суденышки… Вот они приблизились к бую настолько, что на экране ясно обрисовались две лодки и еще какой-то странный предмет между ними. Вдруг раздался взрыв… Когда рассеялся дым, поверхность моря оказалась пустынной. Звук, ранее нараставший, теперь удалялся, становился все тише и тише.
Малькольм собрался было уже отдать команду погрузить буй, но решил прослушать море во всех четырех направлениях. Включил западный микрофон, южный, восточный… Восточный почему-то не работал. Странно. Неужели испортился? Придется всплывать…
— Продуть цистерны! — приказал капитан.
Застучали помпы. Лодка всплыла на перископную глубину. Вахтенный офицер осмотрел в перископ море — пусто. В поле зрения попался собственный буй. Но что там на нем? Неужели?..
— Капитан, капитан! Смотрите!
Малькольм прильнул к окуляру — и невольно отшатнулся: на буе, обхватив руками телескопическую стойку, лежал человек. Его голова безвольно качалась из стороны в сторону на пологой крышке буя. Туловище по пояс находилось в воде.
Капитан приказал всплыть. Стрелка глубиномера остановилась на нуле.
Малькольм откинул крышку люка и выскочил на палубу. За ним вышли вахтенный офицер и матрос. Матрос подтащил буй к борту и ухватил человека за руки, пытаясь оторвать их от стойки. Но не смог.
— Дилбок, помогите, — приказал Малькольм вахтенному офицеру, хмуря брови: он признал человека на буе. Это был Томпсон.
Дилбок сбегал за нашатырным спиртом, сунул пузырек под нос Томпсону. Томпсон глубоко вздохнул, открыл глаза…
…Лежа на койке в знакомой каютке, Томпсон разговаривал с Малькольмом, сидевшим в ногах.
— Пленку получили? — спросил Волк.
— Получил.
— Прекрасно. Что слышно от шефа?
— Приказал потопить «Соленоид» и немедленно возвращаться. Вместе с тобой, конечно.
— Я дал такое задание одному парню на заводе, но он навряд ли теперь выполнит его. — Волк скривил губы в иронической усмешке. — Не сегодня-завтра «Соленоид» выйдет в бухту для испытаний. Поэтому нам следует проникнуть в бухту, чтобы уничтожить лодку.
— Кому нам? — не понял Малькольм.
— «Каракатице».
— Но это же безумие! — воскликнул Малькольм, пораженный.
Томпсон с сознанием собственного превосходства посмотрел на капитана.
— Вот потому-то «Каракатица» и пойдет в бухту, что это безумие. Русские, вероятно, тоже считают, что «Каракатица» не рискнет забраться в залив. Ведь это значит положить голову в пасть крокодила. А мы возьмем и положим, да так умненько, что крокодил и не узнает об этом. Не будет знать до тех пор, пока не торпедируем «Соленоид». А потом уже поздно будет — мы успеем улизнуть в море.
— Вот этого я не сказал бы… — заметил Малькольм.
— Чепуха, — бросил Томпсон. — Там такая катавасия поднимется, что вначале не до нас будет. Идите, командуйте. Войдем сейчас. Нас ищут в море, а мы будем преспокойненько лежать в бухте.
В ту же ночь «Каракатица», пристроившись под водой к транспорту, вошла в залив и залегла в самом глубоком его месте. Утром в корпусе лодки открылась боковая дверца-люк и выпустила в воду водолаза. Это опять был Вилли Строкер.
Работая руками и ногами, он достиг берега, забрался в камни и занял наблюдательный пост. Здесь он провел не один час, наблюдая за жизнью гавани.
Буксир, вытягивавший на середину бухты «Соленоид», он заметил моментально. А потом увидел и сам «Соленоид»… Вилли погрузился в море и поплыл на «Каракатицу».
— «Соленоид» на рейде, — доложил он Томпсону, лишь только попал на лодку и снял шлем.
— Прекрасно, — сказал Томпсон. — Малькольм, приготовиться к торпедной атаке.
— Разрешите продолжить, — неуверенно добавил Строкер.
— Что там еще?
— Я заметил в море миноносец, мистер Томпсон. Кроме того, видал торпедный катер: он дежурит в горле бухты. Нам не вырваться из ловушки, если только нас обнаружат. А обнаружат непременно, если выпустим торпеду.
— Что же ты предлагаешь? — прищурив глаза, спросил Томпсон. — Уж не хочешь ли ты сам взорвать проклятую лодку? А?
— Нет, что вы! — в испуге отступил назад Вилли. — Ведь все мы погибнем тогда…
Томпсон задумался. Несколько раз испытующе посмотрел на Вилли. Потом решительно сказал:
— Хорошо, мы не будем торпедировать «Соленоид». Мы сделаем проще: взорвем его с помощью мин замедленного действия. Задание выполнишь ты, Вилли. Ясно?
— Ясно… — пробормотал Вилли хмуро.
— Это надо сделать сейчас. Лодка может уйти на завод, тогда ее труднее будет взорвать. Магнитные мины прикрепишь к корпусу лодки. Ночью мы выберемся из бухты. А утром мины взорвутся и сделают свое дело.
Через несколько минут Вилли, нагруженный двумя магнитными минами, опять покинул лодку. Мины он пристегнул к поясу. Чтобы они не тащили его на дно, Вилли приоткрыл клапан воздушного патрона — и скафандр несколько раздулся, увеличился в объеме. Чтобы не сбиться с курса, он высунул голову из воды и посмотрел, где находится «Соленоид». Потом опять ушел под воду. Наконец, он доплыл до подводной лодки. Она была неподвижна.
Вилли поплыл вдоль борта, чтобы выискать самое уязвимое место. Доплыл до кормы: он надеялся найти здесь гребной винт, к которому собирался прикрепить одну из мин. Но, к своему удивлению, увидал не гребной винт, а отверстие.
Заплыл в него, поплыл дальше… Что за чертовщина? Сквозная труба. Впрочем, ладно, труба так труба. Так как, судя по ее расположению, она проходит как раз по центру лодки, лучшего места для мин не найдешь…
Вилли поставил в трубе мины и выплыл из нее. Удивляясь необычайной конструкции лодки, он
