— Вы не думаете, что мистер Макаллан может огорчиться?
— Огорчиться? Ангус? — Она расхохоталась. — Скорее он почувствует, что, потеряв пять пенсов, нашел десять. Вы же не думаете, что он на самом деле хочет нас видеть?
Смысл этих слов отдался холодом в душе. «Наверное, нет».
Глаза Трой оглядывали комнату. Красивые глаза. Такие глаза трудно забыть, в них есть что-то притягательное. Еще они были проницательными.
— Я вполне допускаю, что он неплохо притворяется. Если ему что-то нужно, он может устроить целое представление. Через это я тоже прошла. Но поверьте мнению эксперта — он терпеть не может компанию. Так что не беспокойтесь о сегодняшнем вечере, мы делаем ему одолжение. Конюшни вон там — видите? Надеюсь, они вам понравятся.
В этом не было ни малейшего сомнения. Если конюшни Стрэтайра были стариковской игрушкой, то уж, наверное, ее купили в магазине для миллионеров.
Они были обращены фасадом на юг и представляли собой Г-образное каменное строение. Зеленые двери и черепичная крыша, которую венчала башенка с часами, были так нарядны. Каждая дверь имела решетку для вентиляции и крюк для закрепления в том состоянии. Стойла были просторные, светлые и без сквозняков. Вода в денники подавалась самым современным способом — Мэгги только читала о таком: вода включалась автоматически, как только лошадь опускала морду в ведро.
Мак, а точнее, Маккензи оказался мужчиной кельтского типа, лет сорока и вовсе не таким лощеным, как она себе его представляла. Бесспорно, он и его помощник Макинтайр работали на совесть. Безупречные денники, чистые бетонные полы, идеальный порядок в кладовке для сбруи, в кормовой, в конторе — все свидетельствовало об этом. Однако комплименты Мэгги воспринимались как оскорбления.
— Почему бы им не быть чистыми? Это моя работа.
Бухгалтерские книги он показывал молча. Уроки верховой езды, аренда и небольшие конные походы — все это делалось, но доходы были лишь немногим выше, чем в Фэйрли-Холле, а Мэгги знала, что в Ирландии верховая езда была куда менее дорогим удовольствием. Попытки Мэгги перевести разговор на эту тему успехом не увенчались.
— Меня не касается происходящее за пределами конюшни, — безапелляционно заявил он. — Никогда об этом не задумывался, — ответил он так же сухо на ee замечание о том, что в конюшне маловато животных — пять лошадей и один уэльский пони. — Мне платят за ту работу, которую я делаю. Не в свои дела я не вмешиваюсь.
Так же холодно-безразлично он показывал ей будущих подопечных. Одна из лошадей, серая, похоже, отлично брала препятствия — об этом говорил ее мощный круп. Остальные были хороши для верховой езды. В последнем стойле находился гнедой мерин. Он стоял спокойно, не проявляя к пришедшим особого интереса.
— Присмотрите за этим. — Первый раз в голосе Маккензи послышалось нечто человеческое. — Может, ничего и нет, а может, он заболевает.
Мэгги взглянула на его шкуру. Шерстка чуть ерошилась.
— У него температура?
— Нет. Но все равно, поласковее с ним.
— Хорошо, — пообещала она.
Он дал ей карточку ветеринара и его телефон.
— Я сегодня же позвоню, — сказала она.
То человеческое, что было проглянуло в нем, сменилось холодом. Он предостерегающе поднял руку:
— Не торопитесь. Он очень занятой человек и не любит, чтобы его дергали по пустякам. Подождите, утром придет Роб и все вам скажет, что делать.
— Сами видите теперь, почему Ангус так держится за Мака, — заметила Трой, когда они шли обратно. — Оба одинаково невысокого мнения о женщинах!
От Мэгги не ускользнул намек Мака, что отныне ей придется всегда просить совета у Роба Макинтайра. Хорошенькое будущее!.. Угнетала и мысль, что уже заболела одна из лошадей. Она не паниковала, но гнедой действительно плохо выглядел.
— А что, той лошади плохо? — неуверенно спросила Трой.
Первый долг управляющего — всегда успокоить. Мэгги так и сделала:
— Не думаю. Я еще раз посмотрю его и все-таки позвоню ветеринару, если будет нужно. — Ее все не оставляло оскорбительное чувство, что ее не принимают всерьез. — А этот Роб — он каков?
— Ворчун, — ответила Трой. — Так что стойте на своем, как и начали. Я тоже так делаю.
Слова прозвучали легко, но в глазах не было веселости. Вдруг сразу они стали совсем светлыми и холодными, как кварц. Странные глаза, такие красивые, но в это мгновение совершенно холодные. Мэгги и не заметила, что дрожит, пока Трой не спросила ее:
— Замерзли?
— Да нет, просто солнце заходит. И я ужасно устала.
Трой шла, засунув руки в карманы брюк, широкий жилет развевался.
— Дерека отставили? — спросила она небрежно.
Это было неожиданно и бесцеремонно. У Мэгги были очень старомодные взгляды относительного личного, но времена изменились, и теперь это скорее было комплиментом. Значит, Трой чувствовала, что с ней можно легко разговаривать.
— Не думала об этом. — Она так же легко ответила. — А почему вы спрашиваете?
— Мы не чужие, — в том же тоне ответила Трой. — Старина Дерек знает, как я отношусь к нему. Теперь ему все немило.
— Отчего? — Мэгги даже остановилась.
— Оттого, что вам по душе Ангус.
— Мне… по душе? — Она не знала, что сказать. И холодно, да еще полная тишина… Черный силуэт птицы промелькнул по огнистому небу. — Вы шутите?
— Ну, рассказывайте!.. Мне-то ничего не известно. Я звонила вчера Дереку и предложила подвезти вас, вот и все. А оказалось, кузен Ангус сам вас повезет, и желательно никому больше не соваться. Видно, на прошлой неделе там, в Ирландии, вы с ним выкурили трубку мира и произвели на него потрясающее впечатление. Вот мне и хочется узнать: чем вы его взяли? У вас, может, хитрая ловушка для медведей или громадная банка меду?
У Мэгги голова пошла кругом. Трой, конечно, шутит! Она никак не могла припомнить, что же такого она вчера говорила Дереку об Ангусе Макаллане, но все равно, ведь это совершенно нелепо, если он думает… Стоп! На секунду у нее похолодело внутри. Плохо, если Дерек что-то думает, но если Трой со своим язычком начнет болтать и перед другими… перед Ангусом, а он подумает… О-о!
— Вряд ли Дерек так думает! Это нелепо! — уверенно ответила она.
— А, ну хорошо! — В странных глазах больше не было коварства. — Да из этого ничего бы и не вышло. Вы бы с ним не ужились. — Они дошли до «Крошечного домика» и остановились. — Да, насчет вечера. Мы так ведь и не решили? Вы боитесь, что Ангус обидится. — Она, казалось, ждала ответа.
Да, Мэгги именно так думала тогда, но теперь над ней нависла такая опасность…
— Да нет, вы правы, конечно. Он не обидится, если вы ему объясните.
— Трой придет к нам поужинать, Келли. Давай-ка посмотрим, что у нас есть к столу. — Мэгги видела, что малышка совсем выбилась из сил, и ей хотелось подбодрить ее. — Я знаю, солнышко, ты очень устала. Ну ничего, скоро ляжешь спать.
С раннего утра на ребенка обрушилось столько впечатлений: полет в Эдинбург, поездка в машине, оживленный разговор с Ангусом Макалланом, а сейчас она совсем сникла.
Когда Мэгги попыталась пробудить ее восторг по поводу пони и «Крошечного домика», она поняла, что девочка совсем валится с ног.
В кулинарном искусстве Мэгги была мэтром (по теоретическому отделению). Это было невинное увлечение — особенно после расчистки копыт, расчесывания хвостов и шерсти и уборки стойл. Она начинала чувствовать себя такой женщиной, читая об омлетах-суфле на рубленых орехах и бананах, о каннелони с фаршем из курятины, маринованных грушах, жареной утке под ананасным соусом и персиках в
