— Возможно, мы спросим об этом у нее. Вот она идет. То есть теперь это он…
Пирсон внимательно вгляделся в приближающуюся фигуру. Высокий человек, плотного телосложения, полы длинного пальто с каракулевым воротником хлопают по ногам, тростью пользуется умело, ее движения напоминают взмахи дирижерской палочки учителя танцев XVIII века. Морщины разбросаны в беспорядке, но придают лицу определенный типаж, длинный нос с высокой переносицей, внимательные темные глаза. Он производит впечатление когда-то симпатичного Полишинеля, настоящий венецианский типаж для комедии масок. И вторично за этот вечер сердце судьи из Дублина забилось учащенно. Его обеспокоил тот факт, что его обманом заманили на встречу с человеком, ответственным за распространение в Европе кокаина колумбийского картеля. Боже мой, а что, если за этим человеком следят люди из управления по борьбе с наркотиками или таможенные службы? Как тогда объяснить наличие фальшивых документов? Ужас. Святая Мария, матерь Божья, этот адвокат гангстеров из Боготы только что предложил ему, Пирсону, долю в деле, составляющую два миллиона долларов в месяц.
— Мне очень не хочется, чтобы меня видели с ним.
— Чепуха, кто вас увидит? На мосту практически никого нет, мой человек проверил, нет ли за ним хвоста, и, поверьте моему слову, он чист. Кстати, его зовут Луиджи Монтепалчино.
Высокая, плотная, театральная фигура остановилась, раскинув руки. Голос у него оказался на удивление низким.
— Амиго. Как дела?
Рестрепо тоже остановился, на лице его появилась широкая улыбка. Сделав шаг вперед, он схватил итальянца за руку, а левой рукой обнял его за плечо. Со скоростью пулемета они принялись обмениваться приветствиями на итальянском или испанском. Пирсон не разобрал, что это был за язык. Они явно были рады встрече. Рестрепо отступил в сторону, улыбаясь, повернулся к Пирсону и, встретив его настороженный взгляд, дружелюбно произнес:
— Сеньор Росс, познакомьтесь с моим очень хорошим другом. Я и понятия не имел, что он в Париже…
Пирсон пристально посмотрел на Рестрепо, как бы спрашивая взглядом: «А вы уверены, что это действительно случайность? И мы с вами ни о чем не говорили, верно?» Поскольку Монтепалчино ожидал с вежливой полуулыбкой на лице, а Пирсон не видел причины вести себя грубо, он шагнул навстречу итальянцу. Неужели этот человек действительно тайный трансвестит? Боже мой, как далеко сейчас мушки для ловли форели и сама форель в ручье среди холмов Уиклоу. Рестрепо подхватил нерешительного Пирсона под левый локоть и подтолкнул в объятия наркобарона. Судья подумал, что в этом нет никакой необходимости и с ошеломленной улыбкой начал отодвигаться от итальянца, чтобы между ними сохранилась некоторая дистанция.
— Здравствуйте, сеньор?..
— Монтепалчино.
Итальянец улыбнулся, выпячивая толстые губы. И вдруг верхняя часть его головы поднялась, словно крышка, волосы взметнулись вверх, как будто подхваченные ветром, и на месте правого глаза появилась темно-малиновая студенистая масса. В ушах Пирсона зазвенела очередь автомата «узи», и, к его ужасу, убитый итальянец рухнул на колени, цепляясь за него, а он, оцепенев от страха, попытался оттолкнуть его. Автоматная очередь резко оборвалась, теперь отчетливо слышался рев мотоцикла «Судзуки», направлявшегося к правому берегу. Пирсон словно прирос к мосту, штанины его брюк стали мокрыми от собственной мочи, лицо забрызгано кровью. Мертвый Венецианская Шлюха лежал возле его ног, вцепившись рукой в левую ногу судьи.
Вспышка!
Черный «ситроен»-фургон остановился рядом с ними. Смуглый молодой человек убрал фотоаппарат, и «ситроен» двинулся дальше.
Тут же на мосту остановилась вторая машина — «БМВ». Место убийства становилось похожим на стоянку такси. Рестрепо оттащил Пирсона от трупа, втолкнул в машину и сам следом забрался в нее. Не жалея покрышек, машина резко развернулась и рванула вперед в направлении Сен-Жермен-де-Пре. Потрясенный, дрожащий Пирсон дышал так, словно пробежал стометровку в спринтерском темпе. Судья заметил, как за окном проплывает бульвар Распай, и даже успел бросить взгляд на оставшийся позади отель, где он зарегистрировался по фальшивому паспорту под фамилией Росс.
— У вас еще есть время, — спокойно заметил Рестрепо, как будто возвращался на машине домой из офиса. — Предложение остается в силе до полудня пятницы.
3
Оборотень
Нью-Йорк сам по себе унылый город, но нет в нем более унылого места, чем морг больницы Бельвью. Сержант Эдди Лукко взглянул на часы: десять минут третьего утра. Он отхлебнул из пластмассового стаканчика чуть теплой коричневой жидкости, от которой кофе даже и не пахло. Электрические часы на бледно-зеленой стене тихонько щелкнули, отметив, что прошла еще одна минута. Сержант услышал приближающиеся шаги доктора Генри Грейса, глухим эхом отражавшиеся от твердого пола с резиновым покрытием, и перевернул вторую страницу чрезвычайно сжатого отчета о судебно-медицинском вскрытии.
— Извини, Эдди, но сейчас воскресная ночь и как раз такое время, когда они начинают поступать. — Грейс был маленьким, коренастым человеком лет пятидесяти, с густыми жесткими седыми волосами и в очках в роговой оправе.
— И кто поступил? — поинтересовался Лукко.
— Два смертельных случая — автокатастрофа и запланированное самоубийство.
— Запланированное? Черт возьми, похоже, это как раз по моей части.
— Тут ты ошибаешься, парень. — Патологоанатом бросил взгляд на карточки, лежащие на столе. — Покойник выскользнул из спасательного пояса для пожарников. Я все время твердил им, что эти пояса чертовски ненадежны, три часа двадцать минут втолковывал, что нужно отказаться от них. И знаешь, что мне в конце концов сказали?
— Нет.
— И правильно, сержант, я слишком во многое влезаю.
— Боже… — детектив покачал головой.
— А жизнь это просто сука.
— Аминь.
— Значит, об этой неизвестной. Что ты прицепился к этому делу? Ты ведь большая шишка в отделе по убийствам.
— Таков уж мой жребий.
— Сука…
— Это ты уже говорил.
Грейс пошарил в ящике стола и извлек оттуда свежую упаковку резиновых перчаток. Он сел напротив Лукко и потер лицо руками.
— Так чем я могу помочь тебе?
— Речь идет о той девушке. Ты пишешь здесь, что ее возраст между семнадцатью и девятнадцатью. А почему не шестнадцать? Или не двадцать?
— Можешь не сомневаться в моем заключении.
Некоторое время в комнате стояла тишина.
— Ладно, — Лукко с отвращением посмотрел на остатки кофе.
Нэнси уже третью неделю занималась своим судебным процессом, приезжая из Олбани по пятницам и уезжая по понедельникам. Зарабатывала деньги, чтобы оплатить новую систему кондиционирования и отделочные работы в их квартире в Куинзе. А это значит, что они получат за квартиру более высокую цену, когда продадут ее и переедут в лучший район. Прошлой ночью он занимался расследованием двойного
